сама), разведенная, но без ребенка, жила в самом центре города. Квартира
- пусть и не шикарная, однокомнатная, зато своя. К тому же - относи-
тельно интеллигентная для этих краев профессия: "мастеркосметолог", как
представилась она молодому человеку. Саша снял ее прямо на улице -
стрельнул номер телефончика, улыбнулся, одарил каким-то двусмысленным
комплиментом. Конечно же, можно было найти и получше, но выбирать не
приходилось. Ночлеги в бомжатнике-общаге подорвали нервы и психику Соло-
ника - первые несколько дней он отсыпался, осматривался, почти не выходя
на улицу.
Для Анжелы была заготовлена красивая романтическая легенда: мол, зас-
тал жену с любовником, который ко всему прочему оказался ментом, как
следствие - сурово искалечил негодяя, и теперь вот, к сожалению, прихо-
дится скрываться от правосудия. Да и жена оказалась курвой из курв: выс-
тавила бывшего мужа без вещей, денег и даже документов.
Косметолог Анжела проглотила эту историю, как привычную противозача-
точную таблетку - с полной уверенностью, что так оно и было, пожалела
несчастного, накормила, напоила и создала ему на короткое время ощущение
полного комфорта.
Несомненно, женщина, да еще двадцатипятилетняя, да еще разведенная,
преследовала исключительно меркантильные цели, далекие от бескорыстного
участия. Чего уж тут, в Тюмени, ловить: мужчины, все как один - или про-
пахшие сырой нефтью и дымом костров горькие пьяницы, или "синие", в
сплошных татуировках, изъясняющиеся хоть и по-русски, но больно уж непо-
нятно. Такой, если и клюнет на нее, то только из-за квартиры да зарпла-
ты. А у этого, невзрачного на вид, обделенного судьбой, обстоятельствами
и курвой-женой, и выбора-то нет: ни денег, ни крыши над головой...
Короче говоря, очень даже перспективный вариант второго замужества.
Увы, Саша отплатил ей черной неблагодарностью, не оправдав доверия:
неуемная страсть к плотским удовольствиям звала беглеца на сексуальные
подвиги даже в новых условиях.
Уже через несколько дней, нежно поцеловав Анжелу и пожелав успешного
рабочего дня в салоне красоты, он снял ее соседку, свежую и непос-
редственную десятиклассницу, отодрав во все дыры прямо на кухне. Затем -
ее подругу, а еще - какую-то девчонку у подъезда, имени которой он так
никогда и не узнал...
Нет ничего тайного, что не стало бы явным, к тому же непосредствен-
ность подруг, которых успел оприходовать новый хахаль Анжелы, не имела
границ.
Когда тайное стало явным, жертва мужского непостоянства решила отпла-
тить - но чисто женским коварством...
Саша ничего не замечал - по-прежнему был вежлив, сдержан и показа-
тельно спокоен. Лишних вопросов не задавал, от опасных вопросов уходил,
не раздражался, в ее дела не лез. Конечно, он производил впечатление че-
ловека замкнутого. Анжела часто заставала нового любовника в ванной, пе-
ред зеркальцем, изучавшим свое отражение непонятно зачем. На естествен-
ный вопрос - для чего? - последовал естественный ответ: чтобы изменить
то, что ему в себе не нравится.
Услышав столь обтекаемое объяснение, Анжела поняла его по-своему:
мол, хочет покрасивше выглядеть, чтобы побольше телок наснимать.
- Давай я тебе помогу, - пряча змеиную улыбку, предложила хозяйка
квартиры, - я ведь все-таки косметолог... Что ты хочешь - эту родинку
удалить?.. Два-три сеанса, проще простого. Приходи завтра к мне на рабо-
ту, чего там тянуть...
Косметический кабинет располагался в самом центре города. Маленькие
кабинки, в каждой из которых - трельяж, дробящий отражение, пожилые мо-
лодящиеся дамы, полулежащие в креслах с масками на лицах (что делало их
еще более уродливыми), какие-то ванночки на специальном столике, специ-
фические запахи кремов, пудры, специальных снадобий, масса инструментов,
напоминающих хирургические, предназначение которых непосвященному понять
не дано.
Анжела была ровна и приветлива - обнажила в улыбке ровные белые зубы,
указывая рукой на кресло перед столиком.
- Садись.
Щурясь от яркого света, отраженного зеркалом, Саша опустился в кресло
и, едва взглянув на любовницу, подметил, что тоненькая голубоватая жилка
на ее виске заметно вибрирует. Правда, он не придал этому значения - ма-
ло ли может быть причин для волнений у одинокой и не такой уж молодой
женщины?
- Ну, сразу приступим? - деловитым тоном поинтересовался Солоник.
Анжелу явно что-то тяготило - она производила впечатление человека,
принявшего какое-то решение, но не уверенного в его правильности: движе-
ния потеряли былую размеренность, взгляд блуждал, руки потели - она то и
дело комкала носовой платок.
- Да ладно, давай немного попозже, у меня на сегодня больше никого, -
сдавленным голосом произнесла она и тут же, без всякой связи, но с чисто
женской логикой продолжила: - А все-таки ты жестокий человек, Саша.
- Почему? - Солоник даже не обернулся в ее сторону, рассматривая в
зеркале родинку, которую и предстояло удалить.
- Ты не хочешь сказать, что любишь меня, - выдохнула из себя Анжела.
- Вам, женщинам, надо только одного: услышать слова любви, - помор-
щился он. - Все вы одинаковы...
- Женщина любит ушами.
- А мужчина? - тут Солоник с любопытством взглянул на нее.
Анжела улыбнулась, морща лоб, - глаза ее заметно увлажнились.
- Не знаю... Наверное, руками и...
- И чем еще?
- Ну не будем об этом говорить. - Анжела неторопливо подошла к двери,
защелкнула ее, выразительно взглянув на Солоника.
Они остались вдвоем. В кабинете было прохладно и тихо - лишь ветер
шевелил занавесочку, надувая ее пузырем.
- Я тебя чем-то обидел? - Он явно не ожидал подобного поворота собы-
тий.
- Да нет... ничем. Саша, я хотела бы попросить, чтобы ты сейчас взял
меня... Понимаешь? Может быть, в последний раз.
Странны и туманны были ее слова - "в последний раз", странным поведе-
ние, но молодой человек не придал всему этому должного значения. Грубо
привлек Анжелу к себе, поднялся с кресла, приобнял, расстегивая по ходу
юбку - она неслышно упала на линолеум. Неторопливо, одну за другой расс-
тегнул маленькие пуговички ее блузки, и хозяйка кабинета, нервно поведя
плечами, сбросила ее на пол. Затем она сама сняла через голову, не расс-
тегивая, бюстгальтер, сделала вид что застеснялась, будто бы впервые в
жизни была с ним, прикрыла грудь руками.
Саша взял ее за мизинцы и медленно развел руки в стороны. Она так и
осталась стоять - нагая, с огромными грудями, темные соски которых напо-
минали два круглых глаза. А Солоник неторопливо раздевался - так, будто
бы и не очень хотел ее, а лишь делал одолжение, и это не могло не ук-
рыться от девушки. На лице ее вновь заиграла нехорошая улыбка.
- Ну, давай, иди сюда...
Анжела прильнула к нему, и он уже не мог видеть ее, а только ощущал в
своих объятиях. Ее дрожащие руки коснулись обнаженной мужской плоти, она
неожиданно для себя покраснела.
Но когда Саша дотронулся до ее теплой груди, Анжеле стало уже все
равно, светло в комнате или нет. Она отдалась желанию, вся без остатка,
будто бы действительно была с ним в последний раз.
Солоник, как и всегда, показал себя умелым любовником. Он в любой мо-
мент чувствовал, что именно сейчас нужно женщине, и, доведя ее почти до
самой крайней точки возбуждения, останавливался, давая ощутить сладость
не до конца удовлетворенной страсти.
Его не могли обмануть слова, которые в запальчивости шептала девушка,
- "любимый - быстрее!.. сильнее!.. ", его не нужно было о чемнибудь про-
сить; он, как всегда, понимал все без слов, по взгляду, по жесту...
Они кончили почти одновременно, и Анжела, тихо застонав, опустилась
на корточки, прижалась к сильному телу любовника и уткнулась носом ему в
колено.
- Ты что - плачешь? - спросил Саша и, проведя пальцем по ее щеке, ос-
торожно растер слезинки.
- Нет, ничего, не обращай внимания, - отвернувшись, бросила она и
принялась одеваться, стараясь не встречаться с ним взглядом.
Спустя несколько минут оделся и он - скользнул по девушке уже от-
сутствующим взглядом и совершенно другим голосом, будто бы ничего не
случилось, спросил:
- Так родинку будем сводить?
- Да, иди руки вымой, так надо, - недовольно произнесла девушка,
по-прежнему пряча взгляд.
Саша открыл дверь, прошел в туалет и, взглянув на отраженное зеркалом
раскрасневшееся лицо, усмехнулся.
- Вот баба попалась, - прошептал он. - Живо-отное...
Открыл кран, подставляя пальцы под холодную струю воды.
И тут...
Неожиданно открылась дверь - рывком, с треском, и в маленькую комнат-
ку ввалились сразу двое амбалов в штатском. Солонику бросились в глаза
их короткие стрижки и какое-то одинаково казенное выражение лиц.
Один профессионально обхватил его сзади, прижал локти к корпусу, а
другой сделал какоето незаметное, неуловимое движение - спустя мгновение
на руках его защелкнулись наручники.
- Ну что, добегался? - дыша в лицо скверным табаком, произнес первый.
- Давай наружу, только без фокусов. В случае сопротивления имеем пра-
во применить табельное оружие, - предупредил второй.
Сопротивляться не было возможностей, да и сил. И стоило ли их теперь
тратить?
Действительно, добегался... Что и говорить: человек, находящийся в
розыске, разительно отличается от человека свободного. Он вынужден при-
бегать к массе ухищрений, чтобы не быть узнанным, вынужден забыть дру-
зей, родных и близких, вынужден менять привычки и пристрастия, вынужден
"шифроваться" - но прокол все равно произойдет рано или поздно, и тогда
все ухищрения, вся конспирация идут насмарку.
Теперь Александру Солонику оставалось лишь искать утешения в ба-
нальной и пошлой фразе "сколь веревочке ни виться, а конец все равно бу-
дет" да размышлять о женских непредсказуемости и коварстве - что, впро-
чем, не менее пошло и банально...
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Нет ничего хуже несоответствия потребностей и возможностей, умозри-
тельного и реального, желаемого и действительного, и теперь Саше Солони-
ку пришлось осознать это в полной мере.
Где-то совсем рядом была воля, с которой он так нелепо расстался. В
мечтах он по-прежнему был там, но рассудок говорил: в ту, прежнюю жизнь
он больше никогда не вернется.
Под усиленным конвоем он был доставлен в тесную затхлую "хату"
следственного изолятора. А там - "рекс - коридорный, тупое ментовское
животное, вонючая баланда из рыбных консервов и бесконечные ночные доп-
росы. Состоялся суд, и судья - низенький подагрический старик с мозаикой
ветеранских планок и серым землистым лицом, свидетельствующим о безна-
дежном раке, то и дело кашляя в кулак, задавал никчемные вопросы - до-
тошно выпытывал, выстраивал версии следствия, теперь никому уже не нуж-
ные. Странно было все это видеть и слышать: обреченный на смерть обрекал
на мучения его, молодого и полного сил...
Защита ничего не могла поделать - вина подследственного была слишком
очевидной, да и прокурор с судьей были настроены решительно.
Потому и приговор впечатлял: двенадцать лет лишения свободы. Старая
статья, 117-я, плюс побег.
Теперь на протяжении всего этого огромного срока папку с личным делом
осужденного Солоника А. С. перечеркивала кроваво-алая полоса, что озна-
чало - "склонен к побегам". Обладателей такого личного дела, как прави-
ло, этапируют с повышенными мерами предосторожности. А в лагере его зап-
рещено гонять в промзону в ночное время, его ненавидит зоновское на-
чальство как источник возможных проблем, а прапорщики - вертухаи" шмона-
ют его с предельным тщанием.
Нового зека отправили отбывать срок в Пермскую область, славную исп-
равительными лагерями не меньше, чем Тюмень - нефтью и газом или Крым -
санаториями и домами отдыха. Было очевидно - ему, бывшему менту, к тому
же осужденному по гадкой и постыдной статье, на "строгаче" придется нес-
