что-то ещё растёт! Горы крутобоких яблок на прилавках (по-моему, не-
дозрелых), крупная, едва ли не с детский кулачок малина, бутылочный
отсвет крыжовника, и конечно, зелень, всюду зелень, огромные пучки лу-
ка, даже на расстоянии испускающие пронзительный аромат, душистый ук-
роп, и налитая рыжим хрустом морковь, и вёдра удивительно чистой кар-
тошки, не то что у нас в Столице, чёрные от грязи магазинные клубни,
нет - здесь каждое "земляное яблоко" было заботливо отмыто, и дразняще
отсвечивало то жёлтым, то синевато-розовым.
Я шёл мимо всего этого огородного буйства, не торопясь, разгляды-
вал дары природы, кое-где даже попробовал прицениться - не всерьёз,
конечно, но исключительно из спортивного интереса. Кстати, цены здесь
оказались ненамного ниже столичных, так что прощай мечта о провинци-
альной дешевизне. Хотя, впрочем, это понятно - в такое лето, в такой
адской топке, и всё же что-то выросло...
Что самое интересное - торговали и грибами. Хотя уж им-то, каза-
лось бы, неоткуда взяться, уже месяц ни намёка на дождь, лишь изредка
собирались задумчивые тучи, густели, отливали по краям свинцовым блес-
ком - а потом как-то незаметно линяли, и злобно-торжествующее солнце
вновь самодержавно воцарялось в дымчатой голубизне.
И тем не менее грибы были. Несколько хмурых, помятых жизнью тёток
стояли в ряд, и на их газетках красовалось разложенное богатство -
груды смахивающих на апельсиновые корки лисичек, крепкие на вид, со-
лидные боровики. И скользкие, рыжеватые маслята, поблёскивают плёноч-
кой - и как только она по такой жаре не высохла?
- Места знать надо, - сообщила мне одна из тёток, заметив моё не-
доумение. - Ну что, молодой человек, берёшь? Недорого совсем...
- Спасибо, - кивнул я. - В другой раз.
И, не оглядываясь, быстро зашагал к выходу.
Вот такие же маслята были в нашей корзине, что пристроилась у ме-
ня на коленях. Не столь уж удачным выдалось лето - втроём едва запол-
нили тару, хотя собирали чуть ли не с самого утра. Солнце уже поти-
хоньку сползло к горизонту, когда, наконец, наш "Гепард" негромко
взревел и, набирая скорость, покатился по горячему асфальту.
Папа гнал, конечно, лихо. Наверное, ему просто хотелось быстрее
добраться до дома, влезть в пижаму и устремиться к телевизору. Он не
мог спокойно уснуть, не выслушав последних известий. Мама в этом отно-
шении была поспокойнее, но всё же отцовский пыл частично затронул и
её. Тем более, до выборов оставалось не больше двух недель, официаль-
ные прогнозы родителей только смешили, а разговоры с друзьями на нашей
чистенькой шестиметровой кухне - пугали.
- Ты видишь, что они умнеют прямо на глазах? - говорил в таких
случаях дядя Олег, давнишний папин приятель, ещё с институтских вре-
мён.
- Это не ум, это хитрость дурака, - обычно отвечал папа, но
как-то невесело кривились у него губы.
- Нам от этого не легче. Сейчас они вошли в блок с Верхушкиным,
завтра к этой гоп-компании присоединится Мухинская команда - и готово
дело. Державники наберут свои вожделенные две трети. И пожалуйста, за-
конный демократический путь. Как в Дойчланде в своё время.
- Вы только на ночь ужасы не обсуждайте, а, - просила обычно ма-
ма. - Мне это сейчас, между прочим, вредно. В конце концов, ну не зве-
ри же они. Жили мы при красных, работали, машину вон купили на инже-
нерские зарплаты. И при этих какнибудь перебьёмся. Что красные, что
чёрные...
- Вот именно что как-нибудь, - жёлчно хмыкал папа. - Они уж уст-
роят нам всё по полной программе. Сначала железный занавес, потом вве-
дут самобытность в двадцать четыре часа, а кто против - тайга большая,
леса много... Соскучилась по идеологии? Давно на политзанятиях не вы-
сиживала после работы? Книги надоело читать, какие нравятся, а не ка-
кие предписаны?
- Да сами себя пугаем, - обычно отмахивалась мама. - Ты бы ещё
сказал, что полстраны перестреляют. Не те уже времена. Все эти лозунги
ихние - только до выборов, а потом не до демагогии, когда делом при-
дётся заниматься. Не так страшен Державный фронт, как его малюют. Та-
кие же прагматики, что и демократы. Только имидж другой.
- Если бы только имидж, - грустно высказывался дядя Олег, раску-
поривая очередную банку пива. - Пойми ты, Аня, я не лозунгов этих бо-
юсь, не программ - я толпы боюсь, которая сначала за них проголосует,
а потом им её же и ублажать придётся. Придётся, не сомневайся - иначе
толпа их стопчет. Страшно это кончается, когда делают ставку на марги-
налов...
Вот и сейчас родители не нашли ничего лучше, как вновь обсуждать
возможный исход этих самых выборов. Как будто не было светлого авгус-
товского вечера, не было дышащего накопленным за день теплом асфальта,
не выглядывали из-под прикрывавших корзину папоротниковых листьев жёл-
тые головки маслят. А по обеим сторонам дороги словно не кивали крона-
ми огромные рыжие сосны - точно гигантские свечи, на прощанье зажжён-
ные собравшимся за горизонт солнцем.
Мне эти политические занудства были неинтересны. Кого там избе-
рут, какие лозунги понавешают - в нашей семье всё равно ничего не из-
менится. Как всегда, мама с папой будут утром убегать на работу и
возвращаться вечером, усталые. Как всегда, я буду таскаться в до чёр-
тиков надоевшую школу, буду гонять на велике по пустынным аллеям Ста-
рого парка, а зимой - на лыжах. Уж эти дела надоесть не могут. Как вы-
разился бы дядя Олег - "по определению". И никуда не денутся ни книжки
фантастики, ни кассеты с записями "Погорельцев", попрежнему мы будем с
Максом просиживать вечера за его видавшим виды компьютером, играть в
классные игры, и компакты, как и раньше, будут стоить всего-ничего -
пять порций мороженного. Жаль, родители этого не понимают и портят се-
бе день пустыми страхами. Как будто у них других дел нет. Как будто
зимой не появится у меня братик или сестрёнка. Лучше бы они уже сейчас
готовились. Пелёнки там всякие покупали, коляски. Я бы с Максом дого-
ворился, его сестрица Ленка уже выросла из этого барахла, ей третий
год уже, носится по квартире как безумная, и спички они всей семьёй от
неё прячут. А та всё равно, между прочим, находит. Вот её младенческие
шмотки нам бы и пригодились.
Волновали меня, конечно, и иные проблемы. Вот, например, кружок
по информатике в Санькиной школе. Возьмут ли меня туда? Там и от сво-
их-то отбою нет, ещё бы - такой компьютерный класс им отгрохали, мощ-
ные "четвёрки" стоят, и у каждой - струйный принтер, и программ всяких
полно. Санька обещал поговорить с их учителем - Сергеем Львовичем,
насчёт меня. Но неизвестно, что из этого выйдет. Вдруг скажут - нам
посторонние не нужны, пускай в своей школе занимается. А в нашей-то
стоит пара раздолбанных "двушек" - и только. Да и к ним лишь старшек-
лассников пускают, Антонина Михайловна трясётся за эту рухлядь точно
за самые ультрасовременные машины. И само собой, никакого кружка у нас
нет, а по информатике мы только дурацкие блок-схемы с доски перечерчи-
ваем. Не то что у Саньки, где они пишут классные такие программы, с
мощной графикой, которые...
От удара зубы мои стукнулись друг о друга, и корзина слетела на
пол, посыпались из неё маслята, страшно, потеряно закричала мама, и
всё опрокинулось. Краем глаза я успел ухватить извилистые корни сосны,
тянущиеся к нам когтистыми пальцами, и сам её огромный, завалившийся
поперёк шоссе ствол, а потом почему-то я оказался на обочине, а там,
на месте нашего "Гепарда", бесновался лохматый, рыже-чёрный столб ог-
ня, и виски ломило так, словно вгрызались в них электродрелью, перед
глазами плясали бледно-розовые вспышки, и кто-то, ругаясь, тащил меня
за шиворот прочь от шоссе, к нависающему тёмному лесу, трещала рубашка
и сыпались с неё пуговицы, а потом уже ничего не было - только зыбкая,
равнодушная пустота...
Я вышел на безлюдную, заросшую лопухами улочку, ну совершенно де-
ревенского вида, не хватало для полноты картины лишь гуляющих кур да
визжащего где-нибудь на задворках поросёнка. Вместо этого подобрался
ко мне рыжий, ободранный в боях кот, не спеша обнюхал мой ботинок и
разочарованно удалился прочь.
Вот она, Малая Аллея. Десятилетней давности картинки - своим че-
редом, а ориентироваться я не забывал, это получалось автоматически.
Если не вспоминать, как долго вбивали в меня сей автоматизм, то впору
и возгордиться. Ай да Лёша, ай да сукин сын!
На покосившемся штакетнике, в пяти шагах от меня, красовался из-
рядно облупившийся номер. Четырнадцать! То, что доктор прописал. Ну
ладно, пора поздороваться с бабулей.
Та не замедлила появиться. Скрипнула дверь терасски, и возникла
она - вооружённая коромыслом и вёдрами - разумеется, пустыми. Хорошо
всё же, что я не страдаю грехом суеверия.
Бабуля оказалась не такой уж и развалиной, как рисовалось моему
воображению. Было ей на вид не больше семидесяти, и, конечно, имелись
на загорелом, цвета морёного дуба лице морщины, но не в таком уж фан-
тастическом количестве. Седые волосы, выбиваясь из-под серого платка,
почему-то наводили мысли об огненных языках, что лижут растопку -
свернувшуюся в трубочку берёзовую кору.
- День добрый, хозяйка, - поприветствовал я её, облокотившись о
столб, на котором была укреплена видавшая виды калитка.
- Ну, чего тебе? - осведомилась старуха, глядя на меня выцветши-
ми, лишёнными всякого выражения глазами.
- Да вот, интересуюсь насчёт жилья, мне бы на пару дней, до поез-
да на Заозёрск. Может, договорились бы?
- Ступай, ступай, - бабка не замедлила охладить мой пыл. - Не
сдаю я. Вот, может, у Семёновны с Авиаторов, у неё комната пустует, а
у меня негде.
- Ну зачем так уж сразу, бабуля, - изобразил я хамоватую настыр-
ность. Или настырную хамоватость. - Пенсия у тебя, ясное дело, малень-
кая, а расходы большие, так что интерес тебе самый что ни есть тот. Да
и жилище, я гляжу, не мелкое, уж как-нибудь разместились бы.
- Я ж тебе, малый, ясным языком сказала - ступай, - насупилась
бабка. - Некогда мне с тобой лясы точить.
И вновь вспомнился мне Гоголь. Ну точь-в-точь сцена на степном
хуторке, не хватает лишь чумацких возов. И нет рядом верных сподвижни-
ков - богослова Халявы да ритора Тиберия Горобца. Но я бабушке всё
равно на себе кататься не позволю. Не те времена, не та сказка.
- Плохо, плохо, - грустно покачал я головой. - Негостеприимна ты,
бабуля, сурова с молодёжью. А я-то надеялся, получится у нас с тобой
интересный и даже захватывающий разговор...
- Это с какой же такой радости мне с тобой разговоры говорить? -
поджав узкие губы, буркнула бабка.
- Ну как же, Елена Кузьминична, - усмехнулся я. - Радость всегда
найти можно. Оглянись вокруг - а её, радости, штабелями лежит. Нава-
лом. Бери - не хочу...
- Ты откуда меня знаешь? - немедленно обеспокоилась старуха. -
Или сказал кто?
- Ну зачем же так, Елена Кузьминична? - вновь изобразил я заоке-
анского образца улыбку. - Вы - человек известный. В узких, правда,
кругах, но всё же. Да я, кстати, и сам оттуда же. Из кругов и прочих
эллипсов. Вот, полюбопытствуйте, раз уж интересуетесь, - я вытащил си-
нюю книжечку и протянул бабусе.
Та молча приняла документ и долго-долго изучала его, пришёптывая
губами и зачем-то причмокивая. Наконец вернула мне ксиву и покивала.
- Так бы сразу, а то нервы тянете из старухи...
- Сразу, Елена Кузьминична, нельзя, - сообщил я. - Спешка хороша
когда? Правильно, при ловле блох. Приглядеться надо к человеку. Тем
более, вопрос у нас с вами важный, тонкий, второпях такие не обсужда-
ют. Ну что, может, пройдём в помещение? Не на пороге же беседовать.
- Ох да, конечно, - засуетилась бабка и бросилась отворять калит-
ку. - Проходите, проходите, - повлекла она меня в запутанные недра до-
