личных магазинах, хрен знает откуда. А у нас тут всё чистое, никаких
тебе вредных производств, одна только лесопилка.
- А до Возмездия комбинат был, резину делали, - вставил своё сло-
во Мишаня. - Вонь, знаешь, стояла отвратительная, а зимой снег вообще
не поймёшь какой - то ли серый, то ли бурый...
- Дети болели, - добавил Сёма.
- В общем, что закрыли, хорошо, - подытожил Никитич. - За то Воз-
мездию спасибо. Жизнь, конечно, Лёха, штука сложная, но порой у нас и
толковые вещи делают. Чище, конечно, стало. Да и деньги, что на комби-
нат шли, городу пригодились. Обустроили кое-что.
- Ты, Федя, ерундишь чего-то, - хмыкнул Сёма. - Деньги на комби-
нат, деньги на комбинат... А что прибыль от комбината тю-тю, про это
забыл? Он же, комбинат, какой-никакой, а доход давал. И насчёт обуст-
ройства, это ты загнул. Чего обустроилито? Дороги разбитые, так? Гру-
зовики каждую осень да весну тракторами волочём, забыл? Буфет на вок-
зале всё не откроют, канализация течёт, мать их в левую ноздрю. Гости-
ницу не отремонтируют никак уже какой год, считай?
- Зато храм обновили, - чуть обиженно отозвался Никитич.
- Насчёт храма спорить не буду, действительно, покрасили. А мо-
настырь как был в развалинах, так ведь и остался.
- Это верно, - кивнул Мишаня. - Всенародная стройка, тоже туда
же. Каждое лето нагонят студентов с лопатами - и радости по это самое
место. А чего они с лопатами наработают? Здесь техника нужна, материа-
лы, а это же всё деньги, деньги...
- Храм я видел, - вклинился в разговор и я. Меня понемногу начи-
нало развозить, всё-таки жара, да и огурец, по правде говоря, не за-
куска, а так, баловство, но пока что я ещё держался. - Это там, на
площади, да? - махнул я рукой в сторону. - Ничего, красивый храм. Лёг-
кий такой, будто из воздуха.
- Нравится? - просиял Никитич. - Петропавловский наш... А я ведь
там десять лет ночным сторожем отработал. Всё на моих глазах, каждую
тютельку там знаю... А сейчас вот на пенсии, уже второй год. Язва, по-
нимаешь, заела, отдыхаю вот, лечусь.
"Водкой?! - чуть было не вслух поразился я. - Какой доктор тебе
такое посоветовал? Годик-другой - и паталогоанатом покажет твою печень
усердным студентам в белых халатах. Впрочем, в этой глуши нет студен-
тов. Но сие тебя не извиняет, дядя Федя!"
- Ну, я, понятно, без дела не сижу, - Никитич продолжал между тем
делиться подробностями биографии. - Плотничаю помаленьку, есть тут у
нас артелька. Дачники, ты понимаешь, строятся, и вообще.
- А храм, он какого века? - мне захотелось увести Никитича от
плотницких мемуаров. А то разговор мог коснуться и моей шабашки, о ко-
торой я, выходит, сочинял зря. На деле-то я толком топора в руках дер-
жать не умею. Не дай Бог засвечусь.
- Да вроде семнадцатого, говорят. Хотя что там от того века оста-
лось? Сколько же ремонтов было, переделок всяких... Его ж взрывали ещё
в тридцатые, сапёры, говорят, приехали, фугасы заложили, шандарахнуло
так, что стёкла за километр посыпались, а храм устоял. Купол, правда,
разворотило, кирпичи, понятное дело, посыпались, перекрытия опять
же... Но всё-таки устоял. Овощную базу в нём потом затеяли, да не на-
долго. Сгорела через год. И знаешь, - доверительно наклонился ко мне
Никитич, - старики рассказывают, само заполыхало, без каких причин.
Эти-то, начальство, конечно, потом на проводку валили, а проводки там
и вовсе не было, и вообще - чему там гореть? Гнилой картошке? Ну, и
снова церковь устояла, стены подкоптились, а так ничего. Да... А отк-
рыли её уже после войны, батюшка приехал из Заозёрска, отец Геннадий,
так своими руками всё делал. Ну, потом народ, конечно, стал помогать,
в общем, в шестидесятые уже такой вид был, как сейчас. Я-то помню от-
лично, как раз из армии тогда вернулся, погулял, как положено, потом
на лесопилку тут устроился. Тогда хорошо платили на лесопилке, между
прочим.
Я молча кивнул. Повело мужика, сейчас он, видимо, всю жизнь свою
расскажет, впрочем, это и так было ясно. Меня гораздо больше волновало
другое - не сломается ли он раньше, чем разберёмся на тему ночлега? На
гостеприимство обременённых семьями Сёмы и Мишани я, понятное дело, не
расчитывал.
А вечер меж тем тихо брал своё. Жара вроде бы и не схлынула, но
солнце уже зацепило краем изломанную линию горизонта, прозрачнее стал
воздух, удлинились чёрно-сизые тени, а в кустах то и дело слышились
какие-то деловитые, явно животного происхождения, шорохи. Или это у
меня от выпитого?
Никитич всё болтал и болтал, а я, не вслушиваясь в его басовитый
говорок, сидел, прислонясь к своей объёмистой сумке. Надо было, конеч-
но, порыться в ней, внести свой вклад в общий стол, но кроме двух ва-
рёных яиц, короткой палки колбасы, да начинающего подсыхать батона у
меня ничего не имелось. Да и колбаса была припасом стратегическим, я
надеялся на здешние магазины. Тётя Варя писала, чтобы никаких продук-
тов я не брал, там у них с дедом Владимиром классическое натуральное
хозяйство. Как бы они по случаю моего приезда, не дожидаясь осени, по-
росёнка не вздумали резать. Ведь мне же резать и придётся, а я этого
не люблю. Но кому ещё? Дед старый, слабый, приглашать соседского мужи-
ка - позориться... Ладно, справлюсь как-нибудь.
Зато порадую старушку платком. Индийское производство, в их глу-
хомани такого, наверное, ещё с плутократических времён не видали, да и
у нас, хоть и в Столице, а тоже пять талонов на отдел, мне ещё повезло
- вытянул. Что же касается деда, я вёз ему набор курительных трубок.
Не высший свет, конечно, но будет доволен. Не всё же ему самокрутки
палить. Мне, правда, нелегко уловить разницу, курить так и не пробовал
никогда, в интернате на меня косились как на придурочного. Но так уж
Господь дал.
Однако! Окружающий мир понемногу начинал крутиться вокруг невиди-
мой оси, лёгкие волны тепла пробегали по моему лбу, предметы теряли
отчётливость. Если и дальше так пойдёт, как бы не сломаться до дяди
Феди. Он-то, по всему видать, боец опытный, со мной не сравнить. Тем
более, что по правде я совсем даже и не боец. Не принимает организм -
и всё тут. Ребята наши - те сперва хмыкали да подначивали, а после
смирились с такой странностью.
- Вот, я и говорю, - продолжал благодушно Никитич, - ты, Людка,
уже двоих сорванцов соорудила, а всё как маленькая. Ну почему я должен
об ней хлопотать? У тебя, доча, мужик вроде как имеется? Вот пускай он
и выбивает. А папка что? Папка уже на пенсии, между прочим, у него и
сердце, радикулит, и...
Чем ещё наградили годы Никитича, я услышать не успел. Звон стекла
бесцеремонно оборвал его сетования. Прилетевший с пустыря по крутой
дуге мяч врезался прямо в центр нашего импровизированного стола. Недо-
питая бутылка покатилась к кустам, по пути громко стукаясь об обломки
кирпича. Стопочкам повезло меньше - две выжили, но третью раздавило.
Расплющился и мой бумажный стаканчик, но, впрочем, что ему сделается?
А вот закуска не слишком пострадала. Сало к этому моменту было
почти дожёвано, помидоров тоже не осталось, а хлеб и огурцы Никитич,
грязно ругаясь, собирал в пыльной траве.
- Ах, поганцы, - мотнул он головой в сторону пустыря. - Весь от-
дых испортили. Ну, мы им сейчас...
Оттуда, с пустыря, доносились крикливые детские голоса, юные фут-
болисты отчаянно спорили. По всей видимости, решали, кому идти за пле-
нённым мячом.
- Это ж надо, а! - грустно высказался Мишаня. - Люди, значит, си-
дят, культурно беседуют... А там, между прочим, ещё где-то с полстака-
на оставалось.
- Во молодёжь пошла, - вставил очнувшийся от пьяных грёз Сё- ма.
- Всё им по фигу, что люди рядом - до фонаря.
- Ладно, что разнылись? - обернулся к нам ползающий в траве Ники-
тич. - Вот, все огурчики целы, и хлеб разве что запылился, ну да лад-
но, оботрём, мы не лорды. Главное, запасы-то целы, - похлопал он себя
по прозвеневшим карманам. - Сейчас возобновим...
Но пришлось повременить.
- Простите, я это... Можно мячик забрать? - раздался хрипловатый
мальчишеский голос.
Мы, все четверо, обернулись. В нескольких шагах от нас торчал не-
высокий пацан лет этак тринадцати, белобрысый и, как показалось мне в
лучах утопающего солнца, загоревший до густой коричневости. Застиран-
ная футболка в нескольких местах была заляпана ягодным соком, а неког-
да белые брезентовые шортики - измазаны кирпичной крошкой и рыжеватой
глиной.
Его чуть пухловатые губы кривились в нерешительной улыбке, а в
глазах легко читалась тревога - он, разумеется, оценил масштаб разру-
шений.
- Значит, мячик тебе, говоришь, - не спеша протянул Никитич, пох-
лопывая ладонью по ребристой поверхности мяча. - Вы, обормоты, значит,
будете людям культурный отдых нарушать, а вам за то мячики подавай?
Нет, сынок, не всё так просто. Вас учить и учить надо, сопляков, - Ни-
китич встал и подался вбок, намереваясь вырвать подходящий стебель
крапивы. Мальчишка с ходу просёк его план и резво отпрыгнул на безо-
пасное расстояние.
- А я тут при чём? - обиженно пояснил он. - Это Вовка пасовать не
умеет, он сюда и залупил. Меня-то за что?
- Да уж найдётся за что, - ехидно предположил Никитич. - Мя-
чик-то, между прочим, чей?
- Ну, мой мячик, - уныло признался пацан.
- Твой, стало быть... - усмехнулся Никитич. - Значит, пускай мама
за ним приходит. С ней и будем разбираться на предмет порчи имущест-
ва...
- Так не я же пасовал! - вновь огрызнулся мальчишка и на всякий
случай отошёл ещё подальше.
- Ты, не ты - разницы не вижу. Главное что? Мячик твой, тебе и
отвечать известным местом...
Похоже, Никитич обрёл благодатную тему для словесных излияний и
мог так препираться до бесконечности. Во всяком случае, пока не отру-
бится.
Я решил закрыть этот базар.
- Да ладно тебе, Фёдор Никитич, чего расшумелся? Сам же говорил,
стратегические запасы не пострадали. А стакан... Это ж к счастью, раз-
ве не так? Будет тебе с пацаном вязаться, сам, что ли, таким не был?
Я приподнялся и, стараясь держать равновесие, подошёл к сидящему
в обнимку с мячом сторожу.
- Дай-ка сюда, дядя Федя, - ласково протянул я, и взяв у ошара-
шенного моим напором Никитича мяч, быстрым движением зафутболил его в
сторону пустыря. Надо же, остались ещё навыки.
- Беги, пацан, лови свою судьбу, - посоветовал я мальчишке. - И
смотри, в другой раз нам не попадайся, огребёшь.
Паренька не пришлось долго упрашивать. Взвившись обгорелой свеч-
кой в тёплый синеватый воздух, он умчался вдогонку за спасённым мячом.
Никитич неодобрительно посмотрел ему вслед.
- Чего же это ты, Лёха, озорству потакаешь? - хмуро осведомился
он, расправляя примятую газету-скатерть. - С хулиганьём по-мягкому
нельзя, совсем сладу не станет. Ты вот ладно, молодой, а я двух сыно-
вей да дочку вырастил, разбираюсь как-никак.
- Да и с мамани его за мячик можно было бы на бутылку поиметь, -
добавил доселе философски взиравший Мишаня. - Это же Веркин сорванец,
с Заполынной, я знаю. У Верки всегда в загашнике имеется, а раз такое
дело...
Мишаня долго бы ещё предавался пустым мечтам, кабы Никитич не
раскупорил очередной пузырь.
- Жалко стопочку, - хмыкнул он, разливая водку в уцелевшую тару,
- ну да ничего. Мы с дядей Сёмой по очереди. За что пьём?
- За детей, - глубокомысленно изрёк Сёма, указывая глазами на
пустырь, откуда вновь доносился футбольный визг. - За наше светлое бу-
дущее.
Как я был ни пьян, а всё же заметил, каким неслабым тычком угос-
тил Сёму Фёдор Никитич. С чего бы это он озверел? - осоловело подумал
я, и лишь спустя пару секунд до меня дошло. Тактичен дядя Федя, такти-
чен и деликатен. Вот вовремя и заткнул Сёмин фонтан. Ещё бы, у гостя
такое горе, а этот своими тостами лишь растравляет.
