состоянии был скрыть от Кориллы, насколько он привязан к своей благород-
ной невесте и как велико было ее влияние на него до сих пор. У Кориллы
это вызвало чувство глубокой горечи, но она нашла в себе силы не выдать
его. Выказывая Андзолето притворное сострадание, она все от него выведа-
ла и, узнав о его ревности к графу, решилась на отчаянный шаг: тихонько
довести до сведения Дзустиньяни о своей связи с Андзолето. Она рассчиты-
вала, что граф не упустит случая сообщить об этом предмету своей страсти
и, таким образом, для Андзолето будет отрезан всякий путь возвращения к
невесте.
Просидев целый день одна в своей убогой комнате, Консуэло сначала
удивилась, а потом начала беспокоиться. Когда же и весь следующий день
прошел таким же образом, в тщетном ожидании и смертельном беспокойстве,
она, лишь только стало темнеть, накинула на голову плотную шаль (знаме-
нитая певица не была теперь гарантирована от сплетен) и побежала в дом,
где жил Андзолето. Уже несколько недель, как граф предоставил ему в од-
ном из своих многочисленных домов более приличное помещение. Она его не
застала и узнала, что он редко ночует дома.
Однако это не навело Консуэло на мысль об измене. Хорошо зная страсть
своего жениха к поэтическому бродяжничеству, она решила, что он, не су-
мев привыкнуть к новому роскошному помещению, вероятно, ночует в одном
из своих прежних пристанищ. Она уже решилась было отправиться на
дальнейшие поиски, как у двери на улицу столкнулась лицом к лицу с Пор-
пора.
- Консуэло, - тихо проговорил старик, - напрасно ты закрываешь от ме-
ня лицо, я слышал твой голос и, конечно, не мог не узнать его. Бедняжка,
что ты тут делаешь так поздно и кого ты ищешь в этом доме?
- Я ищу своего жениха, - ответила Консуэло, беря под руку старого
учителя, - и мне нечего краснеть, признаваясь в этом моему лучшему дру-
гу. Знаю, что вы не сочувствуете моей любви к нему, но я не в силах вам
лгать. Я страшно беспокоюсь: я не видела Андзолето после спектакля уже
целых два дня. Боюсь, не заболел ли он.
- Заболел? Он? - переспросил профессор, пожимая плечами. - Пойдем со
мною, бедное дитя, нам надо поговорить. Раз ты наконец решила быть со
мной откровенной, я также буду откровенен с тобой. Обопрись на мою руку,
и поговорим дорогой. Выслушай меня, Консуэло, и хорошенько вникни в то,
что я тебе скажу. Ты не можешь, ты не должна быть женою этого юноши.
Запрещаю тебе это именем бога живого, который вложил в мое сердце оте-
ческое чувство к тебе.
- О мой учитель, лучше попросите, чтобы я пожертвовала жизнью, чем
этой любовью! - печально ответила она.
- Я не прошу, а требую этого! - решительно сказал Порпора. - Твой
возлюбленный - проклят. Если ты сейчас же не откажешься от него, он бу-
дет для тебя источником мук и позора.
- Дорогой учитель, - проговорила она с грустной, кроткой улыбкой, -
вы ведь не раз уже говорили мне это, и я тщетно пыталась последовать ва-
шему совету. Вы ненавидите бедного мальчика. Но вы его не знаете, и я
убеждена, что когда-нибудь вы откажетесь от своего предубеждения против
него.
- Консуэло, - начал профессор еще более решительным тоном, - я знаю,
что до сих пор мои доводы были слабы, а возражения, быть может, и неубе-
дительны. Я говорил с тобой как артист с артисткой и в женихе твоем ви-
дел тоже только артиста. Сейчас же я говорю с тобой как мужчина с женщи-
ной и говорю о мужчине. Ты - женщина, любишь недостойного мужчину, и я
говорю это с полным убеждением.
- Боже мой! Андзолето недостоин моей любви! Он! Мой единственный
друг, мой покровитель, мой брат! Ах, вы не знаете, сколько он мне помо-
гал, как бережно относился ко мне с самого детства! Позвольте вам все,
все рассказать. - И она рассказала ему историю своей жизни и своей люб-
ви, что, в сущности, было одно и то же.
Порпора был тронут, но оставался непоколебим.
- Во всем этом, - проговорил он, - я вижу только твою невинность,
твою верность, твою добродетель. Что же касается Андзолето, то я пони-
маю, что ему необходимо было твое общество, твои уроки; ведь, что ты там
ни говори, а тем немногим, что он знает и чего стоит, он обязан именно
тебе. Это так же верно, как и то, что твой целомудренный, непорочный
возлюбленный близок со всеми падшими женщинами Венеции, что он утоляет
зажигаемую тобой страсть в вертепах разврата и, удовлетворив ее там, яв-
ляется к тебе лишь для того, чтобы извлечь пользу из твоих знаний.
- Будьте осторожны в ваших словах, - задыхаясь, проговорила Консуэло.
- Я привыкла вам верить как богу, дорогой учитель, но я не хочу слушать,
не хочу верить тому, что вы говорите о моем Андзолето. Пустите меня! -
прибавила она, пытаясь высвободить свою руку из-под руки профессора. -
Вы просто убиваете меня!
- Нет! Я хочу убить твою пагубную любовь, а тебя вернуть к жизни,
открыв тебе правду! - ответил старик, прижимая руку девушки к своему
возмущенному великодушному сердцу. - Я знаю, что я жесток, Консуэло, но
я не умею быть иным. Вот почему я оттягивал этот удар, насколько было
возможно. Я все надеялся, что глаза твои откроются и ты сама увидишь,
что делается вокруг тебя. Но жизнь не научила тебя ничему, и ты, как
слепая, готова броситься в пропасть. Я не допущу этого - я удержу тебя
на краю пропасти. В последние десять лет ты была единственным существом,
которое я любил и ценил. Ты не должна погибнуть! Нет, нет, не должна!
- Но, друг мой, мне не грозит никакая опасности! Неужели вы не верите
мне, когда я клянусь вам всем святым, что не нарушила обещания, данного
мною матери перед ее смертью? Андзолето тоже сдержал эту клятву. И если
я еще не жена его, то, значит, и не любовница.
- Но стоит ему сказать слово, и ты будешь и тем и другим!
- Да ведь сама моя мать взяла с нас такое обещание!
- А между тем сейчас, ночью, ты шла к человеку, который не хочет и не
может быть твоим мужем...
- Кто вам это сказал?
- Разве Корилла ему позволит?..
- Корилла? Что же общего между ним и Кориллой?
- Мы в двух шагах от дома этой девки... Ты ищешь своего жениха... так
пойдем за ним туда. Что? Хватит у тебя на это мужества?
- Нет, нет! Тысячу раз нет! - воскликнула Консуэло, еле держась на
ногах и прислоняясь к стене. - Не отнимайте у меня жизни, дорогой учи-
тель, ведь я еще совсем не жила! Не убивайте меня! Поймите, вы меня уби-
ваете!
- Ты должна испить эту чашу, - продолжал неумолимый старик. - Мне
здесь принадлежит роль судьбы. Своей кротостью и снисходительностью я
порождал только неблагодарных, а следовательно, и жалких людей. Теперь я
вижу: тем, кого я люблю, я должен говорить чистую правду. Это единствен-
ная польза, которую может еще принести мое сердце, иссохшее от горя и
окаменевшее от страданий. Жаль мне, мое бедное дитя, что в столь злопо-
лучный для тебя час нет подле тебя более мягкого, более нежного друга.
Но такой, каким меня сделала жизнь, я должен влиять на других, и если я
не могу отогреть их солнечным теплом, я должен показывать им правду при
блеске молнии. Итак, Консуэло, между нами нет места слабости! Идем в
этот дворец! Я хочу, чтобы ты застала Андзолето в объятиях развратной
Кориллы. Если ты не в состоянии идти - я потащу тебя; если упадешь - по-
несу. Когда в сердце старого Порпоры пылает огонь божественного гнева,
силы у него найдутся!
- Пощадите, пощадите! - вскричала бледная как полотно Консуэло. - Ос-
тавьте мне хоть сомнение... Позвольте еще день... один только день...
верить в него. Я не готова к этой пытке...
- Нет! Ни одного дня, ни одного часа! - отрезал старик непреклонно. -
Упустив этот час, я, быть может, уже не смогу воочию показать тебе исти-
ну, а тем днем, который ты вымаливаешь у меня, воспользуется этот него-
дяй, чтобы опять ослепить тебя ложью. Нет, ты пойдешь со мной! Я хочу
этого, я приказываю!
- Хорошо! Я пойду! - проговорила Консуэло, чувствуя новый прилив люб-
ви и сил. - Но пойду только для того, чтобы доказать вашу несправедли-
вость и верность моего жениха. Вы постыдно заблуждаетесь и хотите, чтоб
и я заблуждалась вместе с вами! Идемте же, палач, идемте, я не боюсь
вас!
Боясь, чтобы девушка не раздумала, Порпора схватил ее за руку своей
жилистой, крепкой, как железные клещи, рукой и потащил в дом, где жил
сам. Здесь, проведя ее по бесконечным коридорам и заставив подняться по
бесконечным лестницам, он привел ее на верхнюю террасу. Отсюда, поверх
крыши более низкого и совершенно необитаемого дома, был виден дворец Ко-
риллы. Он был темен сверху донизу, светилось лишь одно окно, выходившее
на мрачный, безмолвный фасад необитаемого дома. Казалось, что в это окно
ниоткуда нельзя заглянуть: выступающий далеко вперед балкон мешал видеть
снизу; на одном с ним уровне не было ничего, выше же - лишь крыша дома,
где жил Порпора, но и с нее невозможно было заглянуть во дворец певицы.
Однако Корилла не знала, что на углу этой крыши возвышался выступ, обра-
зовывавший род ниши под открытым небом. И сюда профессор по какому-то
свойственному артистам капризу убегал каждый вечер от себе подобных,
чтобы, спрятавшись за широкой печной трубой, любоваться звездами и обду-
мывать свои музыкальные творения - духовные или же предназначенные для
сцены. Таким образом, случай открыл профессору тайну связи Андзолето и
Кориллы; для Консуэло тоже достаточно было взглянуть по направлению,
указанному Порпорой, чтобы увидеть своего возлюбленного в объятиях со-
перницы. Она тотчас же отвернулась. Порпора, боясь, как бы под влиянием
отчаяния ей не сделалось дурно, подхватил ее под руку и - откуда только
взялись силы! - почти снес ее в нижний этаж, к себе в кабинет, где пос-
пешил закрыть дверь и окно, чтобы сохранить в тайне взрыв отчаяния, ко-
торого он ожидал.
XX
Но никакого взрыва не произошло. Консуэло сидела безмолвная и убитая.
Порпора заговорил было с ней, но она сделала знак, чтобы он ни о чем ее
не спрашивал. Вдруг она поднялась, подошла к клавесину, на котором стоял
графин с холодной водой, и залпом, стакан за стаканом, опорожнила его.
Затем, пройдясь несколько раз по комнате, не проронив ни слова, снова
села напротив учителя.
Суровый старик не понял всей глубины ее страдания.
- Ну что? - сказал он. - Обманул я тебя? Что ты думаешь теперь де-
лать?
Мучительная дрожь пробежала по ее словно окаменевшему телу, и, прове-
дя рукой по лбу, она проговорила:
- Думаю ничего не делать, пока не пойму того, что случилось.
- А что тебе надо еще понять?
- Все, так как я ровно ничего не понимаю. Я сижу здесь у вас, силюсь
найти причину своего несчастья - и не нахожу. Что дурного сделала я Анд-
золето, чтобы он мог разлюбить меня? Какой совершила проступок, чтобы он
мог меня презирать? Вы-то, конечно, не можете ответить мне на это, раз я
сама, роясь в глубине своей совести, не в состоянии отыскать ключ к этой
тайне. О, это нечто непостижимое! Мать моя верила в силу любовных зе-
лий... Уж не чародейка ли эта Корилла?
- Бедная девочка! - сказал профессор. - Правда, здесь дело не обош-
лось без чар, но имя им - Тщеславие. Действует тут и яд, и зовется он
Завистью. Корилла могла влить в него этот яд, но не она создала его ду-
шу, способную так впитывать его. Яд уже был в порочной крови Андзолето.
Лишняя капля его превратила плута в предателя, неблагодарного, каким он
всегда был - в изменника.
- Какое же тщеславие? Какая зависть?
- Тщеславие его в том, чтобы всех превзойти, превзойти и тебя, а бе-
шеная зависть - к тебе, затмившей его.
- Да может ли это быть? Может ли мужчина завидовать преимуществам
женщины? Неужели мужчина, любящий женщину, способен относиться со злобой
к ее успеху? Значит, есть много такого, чего я не знаю и что не в состо-
янии понять.
- Ты никогда и не поймешь этого, но на каждом шагу будешь встречаться
