залилась слезами. Слезы облегчили ее, и, опустив голову на свою ма-
ленькую жесткую подушку, она тихо проговорила:
- Признаюсь, я чуть жива; всю ночь я не сомкнула глаз - мы так дурно
с тобой расстались.
- Спи, Консуэло! Усни, мой ангел! - ответил ласково Андзолето. - Пом-
нишь ту ночь, когда ты уложила меня на свою постель, а сама тем временем
молилась и работала у этого столика? Теперь мой черед сторожить и охра-
нять твой сон. Поспи еще, детка моя, а пока ты будешь дремать часик-дру-
гой, я просмотрю твои ноты, про себя почитаю их. Никто не хватится нас
раньше вечера, если вообще кто-нибудь еще думает о нас сегодня. Спи же,
этим ты покажешь, что простила и веришь мне.
Консуэло ответила ему блаженной улыбкой. Он поцеловал ее в лоб, усел-
ся за столик, а она заснула благодетельным сном, полным самых сладких
грез.
Андзолето так долго прожил спокойно и невинно вблизи этой девушки,
что ему не стоило большого труда после одного дня возбуждения вернуться
к своей обычной роли брата. Эта братская любовь была, так сказать, нор-
мальным состоянием его души. К тому же то, что он слышал прошлой ночью
под балконом Дзустиньяни, могло только укрепить его решение.
"Спасибо вам, любезные господа, - думал Андзолето, - вы преподали мне
урок вашей собственной морали, и "негодный мальчишка", поверьте, сумеет
воспользоваться им не хуже любого развратника-повесы вашего сословия.
Если обладание охлаждает, если права мужа ведут к пресыщенности и отвра-
щению, мы сумеем сохранить в неприкосновенности то пламя, которое, по
вашим словам, так легко потушить. Мы сумеем воздержаться и от ревности,
и от измены, и даже от наслаждений любви. Ваши пророчества, именитый и
глубокоуважаемый Барбериго, идут впрок, полезно поучиться в вашей шко-
ле!"
Среди этих размышлений Андзолето, тоже совершенно измученный бессон-
ной ночью, задремал, облокотясь на стол. Но сон его был некрепок, - как
только солнце стало близиться к закату, он вскочил на ноги и подошел
посмотреть, не проснулась ли Консуэло. Лучи заходящего солнца, проникая
через окно, заливали чудесным пурпурным светом и старую кровать и спящую
на ней красивую девушку. Из своей белой кисейной косынки Консуэло сдела-
ла нечто вроде занавески, привязав ее к филигранному распятию, прибитому
у изголовья. Это легкое покрывало грациозно падало на ее гибкое, замеча-
тельно пропорциональное тело. В этой розовой полумгле она лежала точно
цветок, склонивший под вечер свою головку. Ее великолепные черные волосы
разметались по матово-белым плечам, руки были скрещены на груди, как у
святой, - девушка казалась такой непорочной и была так божественно хоро-
ша, что Андзолето злобно подумал:
"О граф Дзустиньяни, как жаль, что ты не видишь ее в это мгновение и
подле нее меня, ревнивого, неусыпного стража сокровища, которого тебе
никогда не иметь!"
В эту самую минуту снаружи послышался легкий шум; тонкий слух Андзо-
лето уловил плеск воды о домишко, в котором жила Консуэло. К Корте-Ми-
нелли редко приставали гондолы, к тому же в этот день Андзолето был осо-
бенно догадлив. Он вспрыгнул на стул и добрался до слухового окошечка,
проделанного почти у потолка и выходившего на маленький канал. Тут он
ясно увидел графа Дзустиньяни: выйдя из гондолы, тот подошел к полуголым
ребятишкам, игравшим на берегу, и стал их о чем-то расспрашивать. В пер-
вую минуту Андзолето не знал, на что решиться: разбудить ли свою подру-
гу, или запереть дверь. Но за те десять минут, которые граф употребил на
расспросы и розыски комнатушки Консуэло, юноша успел вооружиться
дьявольским хладнокровием. Он приоткрыл дверь, для того чтобы в комнату
можно было беспрепятственно и без шума войти, а сам вернулся к столику и
сделал вид, что пишет ноты. Сердце его колотилось в груди, но лицо было
совершенно спокойно, ничуть не выдавая внутреннего волнения.
Действительно, граф вошел на цыпочках, желая застигнуть Консуэло
врасплох. Нищенская обстановка обрадовала его: ему казалось, что это
должно наилучшим образом благоприятствовать его плану соблазна. Он при-
вез с собою уже подписанный им контракт и надеялся, что с таким докумен-
том будет принят не слишком сурово. Но при первом же взгляде на это
странное святилище, где прелестная девушка спала ангельским сном на гла-
зах своего почтительного или удовлетворенного возлюбленного, бедный
Дзустиньяни совсем смутился, запутался в своем плаще, победоносно пере-
кинутом через плечо, и стал топтаться на месте между столом и кроватью,
не зная, к кому обратиться. Андзолето был отомщен за вчерашнюю унизи-
тельную сцену у гондолы.
- Ваше сиятельство, покровитель мой! - воскликнул он, вставая и делая
вид, что страшно удивлен неожиданным появлением графа. - Я сейчас же
разбужу мою... невесту.
- Нет! - ответил граф, который уже успел прийти в себя от смущения и
повернулся к Андзолето спиной, чтобы вдоволь наглядеться на Консуэло. -
Я счастлив, что вижу ее такою, и запрещаю тебе будить ее.
"Да, да! Любуйся ею! - думал Андзолето. - Мне только это и нужно".
Консуэло не просыпалась, и граф, понизив голос, с самым милым, весе-
лым лицом стал выражать свой восторг.
- Ты был прав, Дзото, - начал он непринужденно, - Консуэло - лучшая
певица во всей Италии, и я ошибался, сомневаясь, что она к тому же и
красивейшая женщина в мире.
- Но ведь вы, ваше сиятельство, считали ее уродливой, - заметил лука-
во Андзолето.
- И ты, конечно, передал ей все мои грубые выражения? Но ничего, я
надеюсь искупить их таким крупным штрафом, что тебе не удастся более
вредить мне, напоминая ей о моей вине.
- Вредить вам, ваше сиятельство? Как бы я мог это сделать, если бы
даже это и пришло мне в голову?
Тут Консуэло слегка пошевелилась.
- Дадим ей спокойно проснуться, чтобы не напугать ее, а ты освободи
мне стол. Мне надо разложить на нем и перечитать контракт Консуэло. Зна-
ешь, пока она спит, ты можешь сам пробежать этот контракт, - проговорил
граф, когда Андзолето, исполнив его приказание, очистил стол.
- Контракт до пробного дебюта? Да это просто великолепно, о мой бла-
городный покровитель. И дебют немедленно, до окончания срока ангажемента
Кориллы?
- Это меня не смущает. Неустойка в тысячу цехинов. Мы заплатим ей,
только и всего!
- Но если Корилла пустит в ход интриги?
- Мы за эти интриги упрячем ее в тюрьму.
- Бог мой! Для вашего сиятельства нет преград!
- Да, Дзото, - ответил сухо граф, - таковы уж мы есть: то, чего хо-
тим, мы хотим наперекор всему и всем.
- Как! Условия ангажемента те же, что и у Кориллы? Для дебютантки без
имени, без известности те же условия, что для знаменитой певицы, кумира
публики?
- Новую певицу будут обожать еще больше. Если же условия прежней пе-
вицы ее не удовлетворят, то стоит ей сказать одно слово, и она получит
вдвое больше. Все зависит от нее, - прибавил граф, повысив немного го-
лос, так как заметил, что Консуэло просыпается. - Ее судьба в ее руках.
Консуэло, услышав сквозь сон эти слова, протерла глаза и, убедившись,
что все это происходит наяву, соскользнула с кровати; не задумываясь над
необычностью такого посещения, она привела в порядок волосы, накинула
мантилью и с наивной доверчивостью вмешалась в разговор:
- Вы слишком добры, ваше сиятельство, но я не настолько самонадеянна,
чтобы воспользоваться вашей добротой. До дебюта я не подпишу ангажемен-
та. Это было бы недобросовестно с моей стороны. Я могу не понравиться
публике, провалиться, быть освистанной. В этот день я могу оказаться не
в голосе, растеряться, наконец просто быть некрасивой... Связанный сло-
вом, вы не возьмете его обратно из гордости, я же слишком горда, чтобы
злоупотребить им...
- Некрасивой в такой-то день, Консуэло! - воскликнул граф, пожирая ее
глазами. - Вы - некрасивой? Взгляните на себя, как вы есть, сейчас! -
продолжал он, взяв ее за руку и подводя к столу, на котором стояло зер-
кальце. - Если вы восхитительны в таком костюме, что же будет, когда вы
появитесь осыпанная драгоценными камнями, сияющая, торжествующая?!
Андзолето, видя дерзость графа, чуть не скрежетал от ярости зубами.
Но насмешливое равнодушие, с которым Консуэло отнеслась к пошлым ухажи-
ваниям вельможи, тотчас успокоило его.
- Ваше сиятельство, - сказала она, отталкивая от себя осколок зерка-
ла, который граф поднес к ее лицу, - смотрите, не разбейте остаток моего
зеркала: у меня никогда не было другого, и я им дорожу, так как оно ни-
когда не обманывало меня. Кто бы я ни была - урод или красавица, - но я
отказываюсь от ваших щедрот. К тому же я должна сказать вам откровенно,
что ни дебютировать, ни заключать контракт я не стану, если мой жених,
который стоит сейчас перед вами, не получит также ангажемента. У нас с
ним должен быть один театр и одна публика. И разлучиться мы не можем,
так как собираемся обвенчаться.
Это неожиданное признание немного ошеломило графа, но он тотчас опра-
вился от своего смущения.
- Вы правы, Консуэло, и я вовсе не хочу вас разлучать. Дзото будет
дебютировать вместе с вами. Только мы не должны закрывать глаза на то,
что, хоть у него и крупный талант, но все-таки ему далеко до вас.
- Я думаю иначе, - горячо возразила Консуэло, покраснев при этом,
словно обида была нанесена ей самой.
- Знаю, знаю, что он в большей мере ваш ученик, чем ученик того про-
фессора, которого я ему дал, - улыбаясь, заметил Дзустиньяни. - Не отне-
кивайтесь, моя красавица! Помнится, Порпора, узнав о вашей дружбе с ним,
воскликнул: "Теперь мне понятны некоторые его достоинства, а то я никак
не мог их совместить со столькими недостатками".
- Я очень благодарен господину профессору! - принужденно улыбаясь,
сказал Андзолето.
- Ничего, он изменит свое мнение, - весело проговорила Консуэло. -
Публика заставит моего дорогого, славного учителя разубедиться.
- Ваш дорогой, славный учитель - лучший судья, лучший знаток пения во
всем мире, - возразил граф. - Пусть же Андзолето продолжает пользоваться
вашими указаниями. Это только послужит ему на пользу. Но, повторяю, мы
не можем заключить с ним договора, пока не узнаем, как к нему отнесется
публика. Пусть он дебютирует, а там, при нашей благосклонности, мы суме-
ем по справедливости удовлетворить его требования.
- Тогда мы будем дебютировать вместе. Мы - ваши покорные слуги, гос-
подин граф. Но никакого контракта, никаких подписей до дебюта! На этом я
стою твердо...
- Вы, Консуэло, быть может, не вполне довольны теми условиями, кото-
рые я вам предлагаю? Так продиктуйте свои. Вот вам перо - сами вычерки-
вайте, сами добавляйте; моя подпись внизу.
Консуэло взялась за перо. Андзолето побледнел, а граф, заметив это,
от удовольствия закусил кончик своего кружевного жабо, которое все время
теребил. Решительно перечеркнув контракт, Консуэло написала там, где еще
оставалось место над подписью графа: "Андзолето и Консуэло обязуются
вместе принять условия, которые будет угодно графу Дзустиньяни им пред-
ложить после их дебюта, каковой должен состояться в будущем месяце в те-
атре Сан-Самуэле". Она быстро подписала свое имя, а затем передала перо
возлюбленному.
- Подписывай не читая, - сказала она, - этим ты хоть в какой-то мере
докажешь твоему благодетелю свою признательность и доверие.
Андзолето все-таки, прежде чем подписать, быстро пробежал глазами на-
писанное. Граф тоже прочел, глядя через его плечо.
- Консуэло! - воскликнул Дзустиньяни. - Право, вы странная девушка!
Удивительное существо! Ну, а теперь идемте оба ко мне обедать, - добавил
он, разорвав контракт и предлагая руку Консуэло.
Девушка приняла приглашение, но попросила графа вместе с Андзолето
подождать ее в гондоле, пока она приведет себя в порядок.
"Как видно, у меня будет на что сделать себе подвенечное платье", -
