но что все -- свежие, никаких сомнений не было.
Журналист перенес узоры всех подошв на чистый лист бумаги,
которую всегда носил в кармане. Рисунок первый: переплетение
ромбов. Второй: множество близко расположенных точек. Третий:
поперечные полосы. Собственные галоши Квиллерена оставляли
отпечатки мелких кружочков, это-то он знал!
Не внесли серьезного вклада в расследование и следы во
дворе. Погода была против -- они замерзали, таяли, снова
замерзали, покрывались снегом. Нельзя даже было разобрать,
сколько машин въезжало сюда.
Квиллерен выехал со двора и заметил в зеркальце, что на
месте стоянки остался черный прямоугольник, повторяющий
очертания корпуса микроавтобуса. Значит, снег выпал уже после
того, как Кобб остановил машину у особняка Элсворта! Еще один
подобный прямоугольник оказался неподалеку. Значит, кто-то
подъехал сюда примерно тогда же, что и Си Си! Журналист
выскочил из микроавтобуса и, возблагодарив судьбу и Мэри за
рулетку в кармане, измерил длину и ширину второго
прямоугольника. Неизвестная машина была короче микроавтобуса, а
с одного угла прямоугольник оказался не совсем ровным.
Ну и что, собственно? Квиллерен вынужден был признать, что
все эти открытия дают немного. Даже если найти владельца
второго автомобиля (поди его найди!), нет никаких доказательств
того, что именно этот человек виновен в смертельном для Си Си
падении. И все-таки само расследование наполнило журналиста
бодростью, и он было уехал с места происшествия с чувством
выполненного долга. Однако, подумав, вернулся в дом и загрузил
в микроавтобус мраморный камин и почерневшую медную люстру --
для магазина Айрис.
Позже он повез миссис Кобб в аэропорт.
-- У меня даже нет ничего черного,-- устало вздохнула
она.-- Си Си всегда любил, чтобы я одевалась ярко. Особенно ему
нравилось на мне розовое.
Она съежилась на сиденье в дешевом пальто с отделкой из
искусственного меха, розовой вязаной шляпе для походов в
церковь, с болтающимися на шее двумя парами очков.
-- Вы сможете найти что-нибудь в Кливленде,-- сказал
Квиллерен,-- если сочтете необходимым. Кто вас там будет
встречать?
-- Мой деверь -- и Деннис, если успеет приехать из
Сент-Луиса.
-- Это ваш сын?
-- Да.
-- А что он делает в Сент-Луисе?
-- Он закончил учебу в прошлом июне и только что начал
работать.
-- Ему нравится антиквариат?
-- О, нет, что в! Он архитектор!
Пусть говорит, подумал Квиллерен, ей станет легче.
-- Сколько ему лет?
-- Двадцать два.
-- Не женат?
-- Обручен. Она милая девушка. Я хотела подарить им на
Рождество старинное серебро, но Деннис не любит старого... О,
Боже! Я забыла про подарки для почтальона и молочника! За
кухонными часами два конверта -- в каждом открытка и немного
денег. Вы позаботитесь, чтобы они их получили, если я не сразу
вернусь? Я завернула маленькое праздничное угощение и для Коко
с Юм-Юм. Оно в верхнем ящике шкафа в стиля ампир. И скажите
Бену, что я испеку ему торт с бурбоном, когда вернусь с... из
Кливленда.
-- А как вы делаете торт с бурбоном?
Пусть говорит.
-- Из яиц, муки, орехов, изюма и чашки коньяка.
-- Вчерашний ореховый кекс был просто великолепен.
-- Это было любимое лакомство Си Си,-- сказала она, а
потом уже молчала всю дорогу, глядя прямо перед собой, но не
видя за стеклом ничего.
Глава 14
Когда Квиллерен вернулся из аэропорта, он увидел, как в
"фольксваген" у обочины втискивает свою двухсоткилограммовую
тушу фотограф "Бега".
-- Крошка! Ты все сделал?
-- Я был в пяти местах,-- ответил Спунер.-- Отснял шесть
пленок.
-- У меня еще одна идея. У тебя есть широкоугольный
объектив? Может, сделаем снимок моей комнаты? Чтобы показать,
как живут в Хламтауне?
Лестница жалобно застонала под фотографом, последовавшим
за Квиллереном наверх. Юм-Юм увидела огромного незнакомца,
обвешанного странными механизмами, и моментально испарилась.
Коко самоуверенно наблюдал за гостем.
Крошка мрачно оглядел комнату.
-- Как ты можешь жить среди этих жутких экспонатов?
-- К ним постепенно привыкаешь,-- ответил Квиллерен.
-- Это что, кровать? Больше похожа на древнеегипетскую
похоронную ладью. А это что за мумия над камином? Знаешь,
здешние антиквары -- сборище осквернителей могил. Один парень
хотел, чтобы я сфотографировал дохлого кота, а три дамы со
старыми жестянками носились с какими-то ритуальными украшениями
из гробницы инков.
-- Ты просто еще не включился,-- сказал Квиллерен
небрежно-авторитетным тоном, естественным для человека,
посвятившего целых три дня общению с древностями.-- У этих
вещиц есть способность приобщать к истории. Видишь эту книжную
полку? Угадай, откуда она, кто владел ею, какие книги на ней
стояли, кто начищал эту медь... Английский дворецкий? Поэт из
Массачусетса? Школьный учитель из Огайо?
-- Все вы -- банда некрофилов! -- сказал Крошка.-- О,
Боже! Даже кошка! -- он уставился на Юм-Юм, гордо вошедшую в
комнату с маленькой дохлой мышью.
-- Брось эту гадость! -- вскричал Квиллерен, топая ногой.
Юм-Юм уронила добычу и скрылась из виду. Журналист
подобрал серый трупик на лист бумаги, поспешно занес в ванную и
спустил в унитаз.
Когда Крошка ушел, Квиллерен сел за машинку. В доме стояла
непривычная тишина: коты прилегли подремать, радио Коббов
молчало, Бен пошел куда-то по своим делам, магазин был закрыт.
Услышав звонок в дверь, журналист вздрогнул.
На лестнице стоял мужчина -- обычный с виду господин в
обычном пальто длиной чуть ниже колен.
-- Извините, что беспокою,-- сказал он.-- Я Холлис Прантц.
У меня магазин на этой улице. Я только что услышал грустную
новость о старине Коббе.
Квиллерен кивнул с должной мрачностью.
-- Плохо, что это случилось под Рождество,-- продолжил
Прантц.-- Я слышал, миссис Кобб уехала из города.
-- Она поехала на похороны в Кливленд.
-- Я вот зачем пришел. Кобб отложил для меня пару старых
приемников, и я, может быть, смог бы продать их во время
завтрашней вечеринки. Айрис будет довольна, я уверен. Всякая
мелочь пригодится в такое время.
Квиллерен махнул рукой в сторону магазина.
-- Хотите пойти посмотреть?
-- О, они не в магазине. Си Си сказал, что держит их у
себя в комнате.
Журналист погладил усы и сказал:
-- Хорошо, идите наверх.-- И добавил: -- Я помогу вам
поискать.
-- Не беспокойтесь, я сам,-- Прантц побежал наверх через
две ступеньки.
-- Ну что вы, какое беспокойство! -- настаивал Квиллерен,
стараясь не отстать и одновременно разглядеть его подошвы.
Холлис принялся рыться в шкафах и шкафчиках. Журналист
стоял у Прантца за спиной.
-- Слушайте, приятель, мне неудобно занимать ваше время. Я
знаю, что вы заняты. Мне говорили, вы пишите статьи в газету.
-- Нет проблем,-- ответил Квиллерен.-- Я рад, что могу
немного отдохнуть.
Он следил, как глаза антиквара шарили по комнате, то и
дело возвращаясь к столу -- аптекарскому столу со множеством
миниатюрных ящичков. На крышке этой внушительной конструкции
находилось несколько оловянных подсвечников, чучело совы,
жестяная коробка, стопка конвертов и уставшее от постоянной
работы радио.
-- Меня интересует,-- сказал Прантц,-- старая аппаратура:
детекторные приемники и тому подобные вещи. Не так-то легко их
найти... Ну, извините за беспокойство.
-- Я как-нибудь зайду, посмотрю на ваш магазин,-- сказал
Квиллерен, выпроваживая Холлиса из комнаты.
-- Конечно! Он немного необычный, но тем и интересный!
Журналист глянул на обувь Прантца.
-- Слушайте, вы давно купили эти ботинки? Мне нужны как
раз такие
-- Они уже старые,-- ответил Прантц.-- Я и не помню, где
покупал. Ботинки как ботинки.
-- Подошвы не скользят?
-- Да нет, хотя понемногу начинают стираться.
Антиквар ушел, так почему-то и не предложив журналисту
взглянуть на подошвы, и Квиллерен сразу же позвонил Мэри
Дакворт.
-- Что вы знаете о Холлисе Прантце?
-- Немного. Он здесь недавно. Продает "Антик-технику".
-- Я обратил внимание на его магазин в первый же день.
Больше похож на мастерскую по ремонту телевизоров.
-- У Холлиса какие-то нелепые идеи.
-- Насчет чего?
-- Доктрина ускорения устаревания. Честно говоря, я еще не
разобралась, то ли он -- гений-пророк, то ли психопат.
-- Он был в дружеских отношениях с Коббами?
-- Он старается быть в таких отношениях со всеми. Иногда
даже слишком. А почему вы интересуетесь Холлисом?
-- Прантц только что приходил, пригласил меня в свой
магазин, -- объяснил журналист.-- Кстати, вы никогда не были в
особняке Элсворта?
-- Нет, но я знаю этот дом. Из песчаника, в итальянском
стиле, на Пятнадцатой.
-- Вы всегда берете с собой Хепльуайта, когда идете на
дело?
-- Вы имеете в виду воровство в заброшенных домах? Я
никогда этим не занимаюсь. Я имею дело только с английским
антиквариатом восемнадцатого века!
Квиллерен повесил трубку и поискал взглядом Коко.
-- Выходи, старик, есть для тебя задание!
Коко не отвечал, но Юм-Юм не сводила взгляда с третьей
полки книжного шкафа: это означало, что кот уютно устроился за
книгами.
Журналист извлек Коко из его укрытия и показал сиамцу
специальную "сбрую" -- хитрое переплетение голубых кожаных
ремешков и белых шнурков.
-- Помнишь, что это такое?
Коко не носил "сбруи" с того дня ранней осени, когда спас
Квиллерену жизнь. Теперь он безропотно дал запрячь себя и
застегнуть ремень на пушистом белом животе, только возбужденно
мурлыкал с хрипотцой.
-- Юм-Юм останется сторожить дом,-- сказал журналист,-- а
ты немножко поиграешь в полицейскую собаку.
Едва дверь комнаты открылась, Коко, как заяц, проскакал в
конец коридора, юркнул между ножками стула, протиснулся под
шкаф, обежал прялку и при этом, разумеется, хитроумнейшим
образом запутал длинный шнур, служивший поводком, а сам с
интересом принялся обнюхивать злополучный шпиль.
-- Очень умный, да? -- с издевкой произнес Квиллерен и
стал распутывать веревку. Через пару минут он подтащил кота,
возмущенного бесцеремонным обращением, извивающегося и
вопящего, к двери комнаты Кобба.
-- Прибыли! Вот здесь мы и будем вести расследование.
Коко обнюхал уголок изношенного восточного ковра и, не
найдя, видимо, ничего криминогенного, ступил на него. Потом, к
радости Квиллерена, направился прямо к аптекарскому столу,
задержавшись только у медного ведерка для угля, полного старых
журналов, чтобы почесать себе спину. Потом Коко вспрыгнул на
сиденье стула, а оттуда прямо на стол, где принялся водить
носом справа налево по конверту со свежим почтовым штемпелем.
-- Что-то интересное? -- спросил Квиллерен, но это
оказался всего лишь счет за телефон.
Затем Коко присел на задние лапы и осмотрел двадцать
четыре ящичка с фарфоровыми ручками, выбирая, о какой из них
почесать подбородок. Выбрал. Белый клыки лязгнули о белый
фарфор, журналист осторожно открыл указанный ящик. В нем
оказалась деревянная вставная челюсть. С виноватым видом
Квиллерен открыл остальные, и обнаружил следующее: старые
серебряные ложки, ветхие очки, потемневшую бижутерию и
несколько волосяных браслетов. Большая часть ящиков оказалась
пустой.
Возле самого носа Квиллерена пролетело перышко. Коко, как
оказалось, тайком поднялся на полку, возвышавшуюся над столом,
