перемешанным с колким льдом.
Бен Николас тут же поспешил на помощь.
-- О, дьявольская лавина! -- возопил он, помогая
журналисту подняться.-- С крыши этого богомерзкого дома! Мы
подадим на хозяина в суд.
Квиллерен отряхнулся.
-- Еще повезло, что на мне была шляпа,-- сказал он.
-- Пойдемте обратно -- сядете и выпьете чуточку бренди.
-- Нет, со мной все в порядке. Все равно, спасибо.
Он подобрал книжную полку и сошел вниз по оставшимся
ступенькам, морщась от боли в левом колене.
Квиллерен с трудом добрался до дома, где его встретил
разбушевавшийся Коко. Юм-Юм, съежившись, сидела в шкафу,
похожая на испуганного кузнечика, а кот метался от двери к
столу, потом вспрыгнул на кровать и молнией юркнул под стол.
-- Ага! Эти уроды наконец установили телефон! -- сказал
журналист.-- Надеюсь, ты укусил представителя компании за ногу.
Коко, шевеля ушами, с интересом смотрел, как Квиллерен
набирает номер фотолаборатории "Бега" и заказывает фотографа на
утро понедельника. Потом кот, задрав хвост, чопорно
прошествовал впереди хозяина на кухню, чтобы проследить за
правильным приготовлением пищи. Выжидательно опустив усы, Коко
сел на сушилку и внимательно смотрел, как цыплячью печенку
мелко рубят, жарят в сливочном масле, добавляют сливки и
посыпают порошок соуса-кэрри.
-- Коко, я вступил в клуб калек,-- сообщил Квиллерен.-- У
хозяйки повреждена спина, у Расса Пэтча сломана нога, рыжая в
гипсе, а я расшиб колено! Не плясать мне сегодня вечером в
пресс-клубе!
-- Йоу,-- утешил его Коко.
Квиллерен всегда проводил субботние вечера в клубе -- в
последнее время в обществе молодой дамы, писавшей записки
коричневыми чернилами. Но теперь она сошла со сцены. Журналист
отыскал в телефонном справочнике номер "Трех сестричек" и
набрал его: а вдруг? Большинство женщин с радостью ухватились
бы за возможность поужинать в пресс-клубе. Но, к сожалению,
трубку никто не поднял.
Тогда он позвонил девушке, работавшей в женском отделе
"Бега" и занимавшейся светской хроникой.
-- Я бы с удовольствием, но сегодня мне надо надписать все
рождественские открытки, чтобы они пришли до Нового Года.
-- Да, кстати: скажи мне, что ты знаешь о семье Даксбери?
-- Они стараются не вести себя вызывающе, но терпеть не
могут журналистов. А почему ты спросил?
-- У них есть дочери?
-- Пять -- все названы в честь английских королев. Все
замужем, кроме одной. Она покинула семью десять лет назад и...
-- И?
-- Вернулась обратно, наверное. Ее не видно -- и не
слышно.
-- Как ее зовут?
-- Мэри. Она в семье белая ворона.
-- Спасибо,-- сказал Квиллерен.
Он пошел в пресс-клуб один.
Клуб занимал единственное старое здание в центре города,
избежавшее сноса. Это была бывшая тюрьма, похожая на
средневековую крепость с башенками, зубчатыми стенами и
бойницами. Как только город предлагал снести здание для
строительства автострады или аллеи, "Бег дня" и "Утренний
комментатор" поднимали возмущенный крик, и ни один выбранный
или назначенный на свое место чиновник не отваживался идти
против объединившейся прессы.
Квиллерен, хромая, поднимался по ступенькам мрачного
старинного строения, когда встретил выходившего оттуда Лоджа
Кендолла, полицейского репортера.
-- Пошли обратно, я поставлю тебе рюмку,-- предложил
Квиллерен.
-- Не могу, Квилл. Пообещал жене, что пойдем сегодня за
елкой. Если заранее не выберешь, упустишь свой шанс. Терпеть не
могу кособокие деревья.
-- Тогда только один вопрос. В какой части города самый
высокий уровень преступности?
-- То ли в Полоксе, то ли в Солнечных Садах. Все больше
проблем и в Орлином Парке.
-- А Цвингер стрит?
-- Кое-что я о ней слышал.
-- Я снял там жилье пару дней назад.
-- Ты, наверное, рехнулся! Это же трущоба!
-- Вообще-то, там не так уж плохо живется.
-- Что ж, не распаковывай все свои чемоданы, потому что
город собирается Хламтаун снести,-- весело сказал Кендолл на
прощание.
Квиллерен наполнил у буфета тарелку и подошел к стойке;
вокруг было удивительно пусто.
-- А где все? -- спросил он Бруно, буфетчика.
-- Делают рождественские покупки. Сегодня магазины открыты
до девяти.
-- Ты когда-нибудь что-нибудь собирал, Бруно? Ты не
коллекционер?
Разнообразные интересы буфетчика были хорошо известны.
-- Конечно! Я собираю палочки для размешивания коктейлей.
У меня их уже около десяти тысяч.
-- Я не это имел в виду. Я говорю о древностях. Вот я
только что купил часть железных ворот от замка в Шотландии.
Возможно, штуковине больше трехсот лет.
Бруно покачал головой.
-- Вот это мне в древностях и не нравится. Все такое
старое!
Квиллерен закончил есть и с радостью отправился домой, в
Хламтаун, к более серьезным проблемам, чем кособокие елки и
палочки для размешивания коктейлей. Никто в пресс-клубе даже не
заметил, что он хромает.
Подойдя к особняку Коббов, он взглянул на скат мансарды.
Груз снега все еще плотно держался, как и на крыше дома Мэри.
Лавина обрушилась только у Бена, хотя все три здания были
одного стиля.
В комнате Квиллерен увидел котов, восседающих на
позолоченных стульях с точнейшим соблюдением протокола: Юм-Юм,
как всегда, слева от Коко. Журналист нарезал для нахлебников
ветчину, принесенную из пресс-клуба, а потом сел за машинку и
принялся трудиться над материалом о Хламтауне. Через некоторое
время Коко вспрыгнул на рабочий стол и стал наблюдать за
работой замечательного механического изобретения: как взлетает
лента, чтобы сделать отпечаток на бумаге, как толчками
двигается каретка. А когда Квиллерен приостановился, давая
мысли оформиться, Коко потерся подбородком о соответствующий
штырек и сменил ширину поля.
Этим вечером журналиста отвлекли еще две вещи. Над головой
то и дело раздавались стуки и шорохи, а по коридору плыли
искушающие запахи: сначала аниса, потом масла, потом шоколада.
Вдруг он услышал, как из-за двери его зовут по имени, и,
открыв, обнаружил там хозяйку с большим медным подносом.
-- Я услышала, как вы печатаете, и подумала, что, может,
вам пора перекусить,-- сказала она. Я пекла к Рождеству.
На подносе были шоколадное печенье и кофейный сервиз.
Квиллерена рассердил незваный визит, но аппетитный вид
глазированных квадратиков, украшенных половинками орехов,
смирил его с тем, что, не успел он ответить, как миссис Кобб
вошла в комнату.
-- Целый вечер провела у плиты,-- вздохнула она.--
Антиквары у нас наверху обсуждают сценарий рождественской
благотворительной вечеринки. У Си Си ведь третий этаж
оборудован специально для собраний. Знаете, как он называет
нашу верхотуру, до которой не враз и доберешься? Салун
"Развяжись пупок"! Знаете, антиквары всегда... О боже! Вы
хромаете! Что случилось?
-- Ушиб колено.
-- Будьте осторожны. Колени -- это очень опасно,--
предостерегла Айрис.-- Сядьте в кресло и положите ногу на
скамеечку, а я поставлю поднос на столик между нами.
Она плюхнулась в кресло-качалку, не подозревая, что с
каминной полки за ней скептически наблюдает Коко.
Целый вечер у плиты? А выглядит миссис Кобб совсем
неплохо: волосы тщательно уложены, ярко-розовое платье с
нашитыми крупными стекляшками свежим-свежо; на шее, как всегда,
болтаются две пары очков; оправа одной из них украшена
искусственными бриллиантами...
Пытаясь вознаградить себя за помеху в работе, Квиллерен
уплетал ароматные темно-шоколадные квадратики, полные ореховой
начинки, мягкие и еще теплые, а Айрис усердно раскачивалась,
словно к чему-то готовилась.
-- Я хотела с вами кое о чем поговорить,-- наконец начала
она.-- То, что я сказала о гороскопе Энди,-- просто шутка. То
есть, я и не думала, что в этом что-то есть. Я бы не хотела
создавать вокруг трагедии сенсационный шум.
-- Что вы имеете в виду?
-- Ну, мне недавно сказали, что вы ведете криминальную
хронику, и я подумала, что вы, возможно, здесь, чтобы...
-- Ничего я уже давно не веду,-- заверил ее Квиллерен.-- А
кто вам наплел?
-- Дракониха. Я зашла к ней, чтобы одолжить немного
пчелиного воска, а она сказала мне, что вы были известным
репортером по этим делам в Нью-Йорке или где-то еще, и я
подумала, что, может, вы здесь тоже расследуете. Я, честное
слово, никогда и не думала, что Энди мог упасть от чего-то
такого -- он просто оступился на этой стремянке; вот я и
испугалась, что вы неправильно меня поняли.
-- Ясно,-- ответил Квиллерен.-- Что ж, насчет этого не
беспокойтесь. У меня уже целую вечность нет рубрики такого
рода.
-- Просто груз с плеч свалился,-- сказала Айрис,
расслабилась и с хозяйским видом оглядела комнату.
-- Вам нравится эта оклеенная стена? -- спросила она,
критически на нее покосившись.-- Я бы с ума сошла: лежать в
кровати и смотреть на книжные страницы. Они приклеены пастой,
так что, если хотите, можете их снять...
-- Честно говоря, мне стена нравится,-- отвечал
Квиллерен,-- поглощая печенье.-- Смесь "Дон Кихота" с Самуэлем
Пепюсом.
-- Что ж, каждому свое. Вы куда-нибудь уходите на
Рождество? Я бы с удовольствием присмотрела за котами.
-- Нет, у меня нет никаких планов.
-- И на службе у вас не будет рождественской вечеринки?
-- Нет, только в сочельник в пресс-клубе.
-- В газете, должно быть, очень интересная работа!
Айрис перестала раскачиваться и посмотрела на журналиста с
искренним восхищением.
-- Коко! -- вскричал Квиллерен.-- Перестань мучить Юм-Юм!
и добавил, обращаясь к миссис Кобб,-- они оба стерилизованы, но
Коко иногда ведет себя подозрительно.
Хозяйка хмыкнула и налила ему еще чашку кофе.
-- Раз вы остаетесь на Рождество одни, вы должны
присоединиться к нам. Си Си украсит большую елку, а из
Сент-Луиса приедет мой сын. Он работает кем-то вроде
архитектора. Его отец -- мой первый муж -- был школьным
учителем. Я сама изучала язык, хотя вы никогда и не подумали
бы, что это так. Я уже ничего не читаю. В нашем деле ни на что
не хватает времени. Этот дом у нас уже четыре года, и всегда
есть что-то...
Она продолжала щебетать, а Квиллерен, не слушая, глядел на
пухленькую болтушку. Он привык к тому, что его, работника
прессы, всячески умасливают, усердно подкармливают -- последнее
было одним из дополнительных преимуществ профессии,-- но
хотелось, чтобы хозяйка была чуть-чуть менее разговорчива. Он
надеялся, что она уйдет до того, как антиквары начнут
спускаться из салуна "Развяжись пупок".
Старания миссис Кобб подружиться с ним были, вероятно,
совершенно невинными. Чрезмерная раскованность -- от недостатка
вкуса. Бог обделил бедняжку серым веществом. Почему она так
настаивает на версии несчастного случая с Энди Гланцом? Неужели
даже ей ясно, что, возникни сомнения в этом деле, подозрение
может пасть на ее мужа?
-- Он умер от пищевого отравления -- ботулизм,-- поставила
диагноз Айрис.
-- Кто? -- оторвался от размышлений журналист.
-- Мой первый муж. Я знала, что произойдет что-то ужасное.
Я видела это по его руке. Когда-то я читала по ладони -- просто
хобби, понимаете? Хотите, посмотрю вашу?
-- Я не очень-то верю в хиромантию,-- ответил Квиллерен,
потихоньку выбираясь из кресла.
-- Не упрямьтесь. Узнаем ваше будущее. Я не скажу, если
