доставила гражданина, к крайнему его возмущению, в городское Управление.
Вот и все свидетельства с трассы.
- Не густо!
Зато на месте приземления, куда прибыли по тревоге участковый этого
микрорайона, следователи и розыскные службы (привезли даже двух служеб-
ных собак), удалось собрать более богатый урожай.
Уже внешний осмотр подтвердил, что дом действительно опустился на Бе-
зымянную вертикально сверху, потому как не обнаружилось ни тополей, рос-
ших по кромкам тротуара, ни пивного ларька рядом с помещением книжного
склада. Если бы дом был вдвинут на свое место, то деревья и ларек оказа-
лись бы вытесненными и их останки лежали бы сбоку. Но никаких следов то-
полей и ларька не нашли. Очевидно, и то, и другое было разрушено и вмято
в землю...
- Позвольте! Но ведь пивной ларек, насколько я помню...
- Да, милорд, но милиция, как это ни странно, еще ничего не знала о
вознесении тети Зои.
- Не может быть! Неужели никто из очевидцев не заявил?
- Никто.
- Но ведь это сверхъестественное, из ряда вон выходящее явление! Хотя
бы в интересах науки!
- Знаете, милорд, половина из стоявших в очереди к ларьку каждый день
видит живых чертенят. Что им наука? Что им сверхъестественные явления?
Они и не такое могут рассказать!
- А Демилле?
- А Демилле торопился на свидание.
Итак, дом стоял на Безымянной как влитый. Собственно, улицы более не
существовало. Дом заткнул ее, как затычка пивную бочку.
Безымянная улица была довольно короткой - не длиннее ста метров -и
соединяла две другие, более солидные улицы. По одну сторону Безымянной,
во всю ее длину, тянулся старой постройки пятиэтажный дом с эркерами
(крышу этого дома я и увидел после пробуждения). По другую сторону, куда
выходили окна квартиры Демилле, стояли впритык два дома - семиэтажный, с
башенкой на углу, и четырехэтажный, в подвале которого помещался книжный
склад. Все вышеуказанные дома были жилыми, с коммунальными в большинстве
квартирами, кроме четырехэтажного, где наряду со складом помещалась
больница водников.
Кооперативный дом встал на Безымянной во всю длину, прямо на проезжей
части, захватив и полоски тротуаров, так что между ним и старыми домами
образовалось нечто вроде ущелий: эркеры пятиэтажного дома так и вовсе
почти касались стен нашего здания; ширина ущелий получилась не более
двух метров.
По ранжиру соотношение домов было следующим: семиэтажный дом (высота
потолков в его квартирах была четыре метра) в точности равнялся нашему
девятиэтажному, пятиэтажный дотягивался до нашего седьмого этажа, а че-
тырехэтажная больница - до пятого. Таким образом, с одной стороны коопе-
ративного дома доступ солнечного света в квартиры был прекращен вплоть
до седьмого этажа, и лишь верхние два этажа (в том числе окна моей квар-
тиры) выходили на свет Божий над крышей соседей. С противоположной сто-
роны семиэтажный и два подъезда нашего дома полностью перекрывали друг
друга и глядели от тротуара до крыши окно в окно, другим же двум подъез-
дам жилось лучше - верхние их этажи имели обзор и могли даже видеть Ма-
лую Неву.
Впрочем, это стало ясно только днем, а в предутренние часы шло
следствие и решались многочисленные вопросы: как быть с жильцами всех
перечисленных домов, хотя бы в первые дни, чтобы не создавать паники и
обеспечить мало-мальски сносные условия существования? что следует
предпринять, чтобы не допустить в дальнейшем полетов кооперативных и
иных домов? что послужило причиной этого уникального перелета? и проч.
Очень скоро следствие получило новый импульс, ибо был обнаружен ста-
ричок в длинном пальто - тот самый, что заступился за тетю Зою. Его наш-
ли во втором подъезде нашего дома. Старичок дремал, прислонившись спиною
к остывшему уже радиатору отопления. Когда его разбудили, он поначалу
ничего не понял, но потом охотно рассказал историю с вознесением пивного
ларька. Тут уже не знали - верить или нет, потому как, с одной стороны,
история была неслыханная, но с другой -появление дома на Безымянной тоже
принадлежало к разряду историй не совсем слыханных.
Старичок про наш дом ничего путного не сказал. "Проснулся, гляжу -
подъезд теплый. Я туда. Гляжу - батарея. Продрог я, граждане начальник
и... Ну, и снова заснул..."
- А где раньше-то спал? - спросили у него.
- А вот здеся, у ларька и спал... Тьфу, ты! Не у ларька, ларек-то
взвился. В общем, у немца...
Съездили за женою старичка по указанному им адресу и обнаружили в
комнате одетую во все праздничное старуху, сидевшую под иконой с горящей
свечкой в руках. Старуха на вопросы не отвечала, лишь крестилась и бор-
мотала что-то про светопреставление. Наконец, убедившись, что конец све-
та не состоялся, а прибывшие за нею молодые люди в сером - не ангелы и
не архангелы, а сотрудники уголовного розыска... дед ее жив и здоров, и
весел, чтоб его черти разорвали! - старушка разговорилась, и из ее уст
удалось получить описание момента посадки дома.
По словам Матрены Терентьевны, она вышла искать своего непутевого
где-то около двух часов ночи - "сто раз божилась, не пойду больше ис-
кать, пускай пропадает, ирод!" - и, обходя излюбленные места старика, а
именно: систему пивных ларьков Петроградской стороны, добрела наконец до
Безымянной. Ей сразу бросилось в глаза, что ларька на улице нет. "Убра-
ли, что ли? Ну, и слава Богу! Меньше этих пьяниц, чтоб их..." Она прошла
по улице и заметила знакомую фигуру своего деда, который преспокойно
спал на ступеньках, ведущих в подвал книжного склада. Матрена Терентьев-
на набрала в грудь воздуха, чтобы огласить Безымянную криками упрека и
негодования, как вдруг... будто кто ее дернул! Она задрала голову и уви-
дела, что на нее медленно опускается стена во всю улицу. "Ровно под утюг
попала, ей-Богу!" Точно спички, начали ломаться тополя, посаженные вдоль
тротуара, и тут Матрена, как прибабахнутая, выскочила из опасной зоны и
помчалась к Большому проспекту, забыв о своем благоверном и осеняя себя
крестным знамением.
Она едва успела заметить, как выпрыгнуло из-под опускавшегося дома,
точно лягушка из-под сапога, такси, проносившееся в тот момент по Безы-
мянной улице и лишь чудом избежавшее гибели.
О том, как сама чуть не угодила под машину на Большом, Матрена Те-
рентьевна не упомянула: это ей не запомнилось.
- Ветер был? - спросил эксперт старушку.
- Какой ветер?
- Когда дом приземлялся.
- Какой дом? - старушка вновь напугалась.
- Туда прилетел дом. Вы были свидетельницей, как он садился. Был ли
ветер при посадке? - терпеливо разъяснял эксперт.
- Окстись, милый... Разве ж дома летают? - ответила Матрена.
Старика и старуху оставили в покое. Хватит с них волнений! Часы пока-
зывали шесть утра, и главные испытания для жителей дома и сотрудников
УВД лишь начинались.
Глава 6
СМЯТЕНИЕ
Прежде чем описать те незабываемые утренние часы в жизни бывшего дома
номер одиннадцать по улице Кооперации, когда весть об изменении местожи-
тельства проникла в сознание кооператоров, мы поговорим о стихийных
бедствиях.
Попытаемся поразмыслить о связи стихийного бедствия с психологией лю-
дей, подвергшихся ему. Как они воспринимают бедствие? Как соотносят со
своею жизнью и нравственностью? Какие делают выводы?
- А зачем это вам?
- Видите ли, милорд, я совсем не ради экзотики начал наш роман с до-
вольно-таки интересного и необычного случая, происшедшего в моем городе.
Сами по себе полеты домов - кооперативных, общественных и государствен-
ных - интересуют меня не больше, чем... не могу подобрать сравнения ("И
не подбирайте, я понял") ...чем приливы и отливы. Я уже давно отошел от
науки и занялся "человековедением", как иногда несколько пышно именуют у
нас писательскую деятельность, а посему любое явление природы и общества
интересует меня лишь в его связи с людьми.
Вот и в перелете нашего дома меня занимают не технические вопросы:
как он летел? где брал энергию?.. подъемная сила и прочее - подобного
рода загадки могут поразить воображение целого научного коллектива...
диссертации, симпозиумы... - совсем же другие мысли мучают автора. Как
перенесли полет жильцы? С какими мыслями они проснулись? Как им, бедным,
жилось и работалось в те дни? Без электричества... газа... воды.
Начну с того, что причислю феномен перелета кооперативного жилого до-
ма (примерно 50 000 тонн) к разряду стихийных бедствий.
- Почему "бедствий"? Ведь никто, насколько мне известно, не постра-
дал?
- Лишь физически, милорд, да и то случайно.
- Тогда я не согласен со словом "стихийный". Что стихийного в доме?
Чем он напоминает стихию? Все известные мне стихийные бедствия происхо-
дят в результате действия природных сил. Дом же ваш сооружен человеком,
а способ его полета тоже не принадлежит к числу естественных!
- Но он не принадлежит и к числу изобретенных человеком. Он, прямо
скажем, сверхъестественного происхождения, что, впрочем, меня нисколько
не смущает.
За время, что разделяет наши века, наметилось новое понимание челове-
ка и общества, а также связи последних с природой. Вашему веку, милорд,
было свойственно безусловное возвеличивание человека, его разума и силы.
Ярлык "покорителя природы", прилепленный примерно в те времена, привел к
бурному расцвету науки и техники, промышленности и ремесел. Человек ре-
шительно отъединился от природы в надежде построить взамен нее нечто
другое, синтетическое и безусловно рациональное.
Как вдруг - и не так давно - на купающееся в довольстве и сознании
своего могущества человечество стали обрушиваться сначала робкие, а по-
том все более уверенные упреки природы. Эти жалкие, истребляемые звери,
птицы и рыбы, эти пустые горы, эти высохшие леса и грязные реки как бы
воззвали к милосердию человека, и он благосклонно обратил на них внима-
ние, постановив защищать.
Но лишь на первый взгляд дело обстояло именно так. Те, кто пережил
настоящее стихийное бедствие (например, жители Японии, на которую то и
дело обрушиваются тайфуны и цунами), наверное, не смотрят свысока на
природу. Они понимают, как ничтожен человек рядом с нею. Даже мы, ми-
лорд, живущие в более умеренном климате, прозреваем, случается, летними
вечерами, когда какая-нибудь незначительная гроза проходит над городом и
фиолетовые тучи постегивают землю хлыстами молний. Мы прикрываем окна,
говорим шепотом, а в душе нашей просыпается тот естественный и полезный
для человека страх, который сознательно преодолевался поколениями "заво-
евателей природы".
Тут-то начинаешь понимать, что слезные жалобы природы, покорное недо-
могание полей, рек и лесов, на самом деле суть не жалобы, а предупрежде-
ния, выраженные, правда, в вежливой форме. А наши призывы защищать и
оберегать природу при более глубоком рассмотрении выглядят исключительно
эгоистично.
Не природу мы хотим оберегать, а себя - от полного уничтожения приро-
дой. Природа была, есть и будет всегда. Трудно представить себе Землю
без природы. Однако она вполне может стать такой, что человеку не будет
на ней места.
Значит, следует умерить нашу самонадеянность и понять, что мы в бли-
жайшем будущем можем быть равнодушно вычеркнуты природой из ее списков в
наказание за то, что уже вычеркнули из них ряд любимейших и красивейших
ее достояний. И наше любование собственным могуществом выглядит все бо-
лее неуместным на фоне по-настоящему могущественных предупреждений при-
роды.
Новое понимание человека, о котором я говорил, состоит в том, что че-
ловечество должно осознать себя неотъемлемой и равноправной с другими
частью природы. Мы не можем разговаривать с нею пренебрежительно или
покровительственно. Мы не больше чем муравьи (но и не меньше).
- Я вынужден вновь напомнить вам о философах. Они точат зубы.
- Спасибо, милорд.
