стороны.
Старик поспешно отошел от окна в своей комнате, будто нырнул в темный
омут. Егорка отправился в комнату родителей.
Мать лежала на диване, накрывшись пледом. Она не разделась с вечера:
лежала в том же, в чем видел ее Егорка за ужином: в шерстяной кофте и в
брюках. На журнальном столике у дивана стоял в подсвечнике оплывший ога-
рок красной свечи, а рядом возвышалась горка бумажных клочков... письма,
что ли? На металлическом с чеканкой подносике, использовавшемся обычно
для кофейного угощения, Егорка увидел кучку черного пепла.
Отца в комнате не было.
- Ну, что? Будем вставать, Егор?.. - сонно улыбнулась мать, мягко
привлекая Егорку к себе, отчего ему сразу сделалось хорошо на душе и
уютно.
- Там тебя дядька зовет, - прошептал он ей в ухо.
- Дядька? - мать испуганно отодвинула его, взглянула в глаза. - Какой
дядька? - она мгновенно сунула ноги в тапки, бросилась в прихожую. - Ты
шутишь, Егор? - обернулась она к сыну.
- Там... у меня, - кивнул Егор в сторону своей комнаты.
Мать недоверчиво взглянула на него, но направилась в детскую. Егор
поплелся за нею.
- Ну, и где же твой дядька? - повеселевшим голосом спросила мать, ог-
лядев пустую комнату.
- Уважаемая! - раздался вдруг густой красивый голос, исходивший от
форточки. - Подойдите, пожалуйста, поближе...
Мать охнула... увидела наконец! Бросила быстрый взгляд на сына, ста-
раясь взять себя в руки, не показать страха...
- Вы... откуда? - спросила она.
- А? Не слышу! - старик повернулся ухом к окну.
- Откуда вы? - делая шаг к окну, погромче повторила мать.
- Не-ет! Это вы - откуда? - рассмеялся за стеклами старик. - Я, ува-
жаемая, здесь живу с одна тысяча девятьсот пятнадцатого года. А вот вы
откуда взялись?
- Ничего не понимаю... - прошептала мать и придвинулась близко к
стеклу, стараясь получше разглядеть собеседника.
Она быстро повела глазами по сторонам: и слева, и справа, и внизу тя-
нулась стена незнакомого дома с окнами, стоявшего вплотную к их дому.
Лишь вверху была видна полоска чистого неба над чужою крышей.
- Ну-ну... Не расстраивайтесь, - добродушно сказал старик. - Все бы-
вает. Так откуда же вы? Как вас зовут? Вы понимаете меня хорошо? Вы
русская? Советская?
- Ну, конечно! - воскликнула мать. - Советская, какая же еще! Меня
зовут Ирина. Ирина Михайловна Нестерова.
- Очень приятно, - поклонился лысый старик. - Григорий Степанович Ни-
колаи... Не - Николаев, как обычно думают, а Николаи. Это существенная
разница.
- Николаи... - зачем-то повторила Ирина.
- Я, признаться, огорчен тем, что вы не с другой планеты, - продолжал
Николаи. - Приятно было бы первому вступить в контакт...
Он явно настроился на длительную беседу, ибо придвинул к окну крес-
ло-качалку и уселся на него, закинув ногу за ногу. Был Николаи теперь в
стеганом красном халате, отчего напоминал кардинала.
- А где же вы жили раньше? - спросил он.
- В Ленинграде, на улице Кооперации.
- Гражданка? Понятно, - кивнул старик. - Ну, а каким образом вы ока-
зались здесь?
- Я не знаю, - жалобно произнесла Ирина, и у нее дрогнула губа.
- Ну-ну... - успокаивающе сказал старик.
Он перевел взгляд на мальчика и увидел тревогу в его глазах; честное
слово, легче вступить в контакт с пришельцем, чем поддержать и успокоить
ближнего!
- Строго говоря, Ирина Михайловна, у меня нет уверенности, что это вы
попали к нам в гости, - продолжал Николаи. - Может быть, и наоборот...
Знаете, давайте откроем окна. Погода солнечная, весна. Так нам будет
легче разговаривать.
С этими словами он поднялся с кресла, снял с подоконника горшочек с
бегонией, решительно взялся за шпингалеты... раздался щелчок, скрип - и
окно отворилось.
- У нас окна еще заклеены! - попыталась возразить Ирина.
- Пустяки! - бодро воскликнул Николаи (его теперь очень хорошо было
видно - в красном шелковом халате, блестевшем на солнце). - Когда-нибудь
нужно отворять окна. Весна!
Ирина неуверенно взялась за черную ручку оконной защелки, повернула
ее и с силой потянула на себя. Высохшие полосы бумаги лопнули с треском,
взвилась междуоконная пыль - окно распахнулось.
- Ну вот... - ласково сказал старик. - Вот и прорубили окно... друг к
другу.
Ветер ворвался в комнату, взметнул волосы матери; Егорка прижался к
ней сбоку, уже без тревоги глядя на старика в трех шагах от них, на дру-
гом краю пропасти. Ирина набросила на сына одеяло с кровати, чтобы
мальчик не простудился. Несколько секунд все молчали, будто привыкая
друг к другу, будто распахнутые окна обязывали к какому-то другому обще-
нию... непривычно было... расстояние такое, что можно перепрыгнуть из
квартиры в квартиру... очень близкое расстояние.
- Мис-ти-ка! - раздельно и удовлетворенно проговорил Николаи. - Маша!
Ну иди же посмотри! - обернувшись, крикнул он.
На его зов из глубины комнаты показалась женщина примерно того же
возраста, что Ирина - лет тридцати двух - тридцати четырех. Одета она
была обыкновенно: длинная юбка и ситцевая кофта с широким воротом. На
бледном лице выделялись большие черные глаза. Она без удивления посмот-
рела на нежданных гостей и чуть заметно улыбнулась, впрочем, из вежли-
вости.
- Это - Маша, дочь моя. Учительница, - представил ее Николаи. - А вот
как зовут вашего сына, уважаемая Ирина Михайловна, мы еще не знаем.
Егорка от смущения уткнулся в мамину кофту. Мать потрепала его по во-
лосам, попыталась развернуть лицом к новым знакомым, но он лишь пуще
застеснялся и сделал попытку убежать.
- Егор, перестань!.. Егором его зовут, - словно оправдываясь, сказала
Ирина.
- Е-го-ром! Это хорошо! - с удовольствием повторил старик. - Сколько
же лет Егору?
- Осенью в школу пойдет. Хотя теперь... - мать развела руками.
- И пойдет! Никуда не денется! - постановил Николаи. - Здесь у нас
рядом английская школа. Машенька в ней преподает... Маша, ты не опазды-
ваешь? - обернулся он к дочери.
Она кивнула, молча удалилась из комнаты. А Николаи, вновь усевшись в
кресло и подставив солнцу лысину, продолжил разговор. Впрочем, это труд-
но было назвать разговором, потому что Григорий Степанович, в основном,
говорил сам, пространно отвечая на робкие вопросы Ирины. В голосе у него
было нечто обворожительное... красивый голос. Старику это было известно.
Ирина Михайловна и Егорка узнали, что находятся теперь на Петроградской
стороне, неподалеку от Тучкова моста, на Безымянной улице. ("Известна
вам такая?.. Плохо, уважаемая. Надо знать свой город!") Григорий Степа-
нович рассказал, как увидел, проснувшись, странную картину в своем окне,
позвал дочь... Потом он перешел к рассказу о себе и сказал, что кварти-
ра, где живут они с дочерью, когда-то принадлежала его отцу, царскому
генералу, погибшему на германском фронте в шестнадцатом году... ("Я его
никогда не видел и иногда думаю, Ирина Михайловна, что это к лучшему.
Прости меня Бог! Не исключена возможность, что теперь я заканчивал бы
свой век где-нибудь в Париже. Отец, как вы понимаете, скорее всего, ока-
зался бы среди белых, ну и... И слава Богу! Дым Отечества, знаете, это
не шутка. Грибоедов был прав...") ...что и сам он пошел по военной час-
ти, тоже дослужился до генерала, хотя и не без трудностей... ("И поси-
деть пришлось в тридцать седьмом, к счастью - недолго...") - ...что вот
уже пять лет как вышел в отставку, а супруга генерала умерла год назад,
и теперь он живет с незамужней, точнее, разведенной дочерью.
- У вас, простите, супруг есть? - спросил Николаи.
Ирина, дотоле внимавшая речам генерала спокойно (она отошла немного
от раскрытого окна и присела на краешек Егоркиной кровати, а сам Егорка
из комнаты исчез - отправился в кухню), вдруг напряглась, покачала голо-
вой и негромко, но твердо сказала:
- Нет. Мужа у меня нет.
- Простите великодушно!.. Да, к сожалению, это теперь не редкость.
Нынче неразведенных так же мало, как в наши времена -разведенных. Вот и
Машенька моя...
Но Ирина не успела узнать о причине развода генеральской дочери, по-
тому что из кухни раздался Егоркин крик:
- Ма! Воды нету!
И сразу вслед за этим в квартиру Ирины Михайловны громко и требова-
тельно постучали.
Глава 5
СВИДЕТЕЛЬСТВА ОЧЕВИДЦЕВ
Что же произошло в ту апрельскую ночь в новом районе Гражданки и ка-
кие это имело ближайшие последствия? Пора задаться этим вопросом.
Как вы уже догадались, милорд, пропал кооперативный дом, с которым мы
познакомились в Прологе. Как вскоре стало известно, дом снялся с наси-
женного места, взлетел вертикально вверх, как геликоптер, после чего,
развив скорость километров двадцать в час, переместился к югу, где плав-
но осел в районе Петроградской стороны, неподалеку от Тучкова моста, на
Безымянной улице. Да-да! Именно на той Безымянной, откуда накануне вече-
ром стартовал в космос пивной ларек с кристальнейшей тетей Зоей.
Но чтобы установить это, потребовались недюжинные усилия компетентных
органов, которые начали работать тою же ночью и работали долго - нес-
колько месяцев.
У нас еще будет возможность ознакомиться с деталями расследования
причин этого удивительного случая, но начнем мы, милорд, с непос-
редственных впечатлений свидетелей.
Мы уже знаем реакцию трех очевидцев происшествия: Евгения Викторовича
Демилле, Валентина Борисовича Завадовского и сына Демилле - Егорушки
Нестерова (почему он носит эту фамилию - расскажем позже). Собственно,
ни один из них не был очевидцем, то есть не видел сам момент отрыва дома
от фундамента и взлета в ночное небо. Демилле в это время дожидался,
когда сведут Дворцовый мост, Валентин Борисович... вы помните... - а
мальчик попросту спал и проснулся спустя несколько минут.
Вообще неизвестно - видел ли кто старт, но сам полет и финиш видели
многие.
- Если позволите, милорд, я начну с себя. Я тоже летел.
- Вы?
- Да, что здесь удивительного? Я же говорил, что жил в этом доме,
дверь в дверь с семейством Демилле, но... в описываемую ночь, к стыду
своему, спал как сурок.
Никакие предчувствия не томили меня, сны той ночью снились малознача-
щие, проходные, и даже кот мой Филарет (я держу ангорского кота) вел се-
бя исключительно спокойно. Вечером мы с ним, как всегда, выпили теплого
молока, устроились на тахте перед телевизором и, грея друг друга одино-
ким своим теплом, смотрели вполглаза передачу "А ну-ка, девушки!" - при-
том обсуждали с Филаретом, какую из девушек мы смогли бы полюбить при
случае, ввести в наше холостяцкое жилище, назвать женою... Девушки все
как одна были продавщицами мороженого, и это очень нравилось Филарету.
Он музыкально урчал, устроившись у меня под боком.
Так мы и уснули на тахте, укрывшись махровым халатом, когда конкурсы
для девушек кончились и я выключил голубое око телевизора посредством
специального дистанционного выключателя...
Бог с ним, с котом, но я... как мог я проспать самое главное!
- Позорно и недальновидно для автора спать в те минуты, когда его ге-
рои переживают крушение судеб!
- Вы правы, милорд. Но я не знал еще, что это мои герои. Я думал -
так, соседи... не больше. А герои там - на великих стройках, в полях, на
заводах. И что же оказалось? Оказалось, что те герои - не мои, чьи-то
другие, как это не печально, а эти люди - жалкие, смешные, глупые, мел-
кие и маленькие - они и есть мои герои, и я никуда не смогу от них убе-
жать.
Но я понял это позднее.
Тогда же я, повторяю, заснул и проснулся лишь утром, часов в десять,
от непонятных звуков на лестничной площадке. (В мою однокомнатную квар-
тиру свободно проникают любые звуки, но не выходит ни один, кроме стука
пишущей машинки.) Я потянулся и заметил в комнате нечто необычное. Я да-
же не мог сначала понять. Вещи на месте... Все, как вчера вечером... Что
