Однако Евгений Викторович на свидание с особой пришел, особу повел в ук-
ромное место (а именно, в мастерскую своего приятеля-художника, где уже
была припасена бутылка сухого вина и легкая закуска); там же, пользуясь
историей с пивным ларьком для заговаривания зубов и мозгов молодой особы
(впрочем, не ручаюсь, что у нее были мозги), Евгений Викторович посте-
пенно и ненавязчиво разоблачил ее (только не в смысле "вывел на чистую
воду"), перенес на продавленный старинный диван и...
- Милорд, в нашем языке нет приличного слова для обозначения того,
чем занимались Евгений Викторович с особой на диване. Скажу только, что
пружина, выпиравшая из дивана, несколько испортила удовольствие девице.
- Она была девица?
- Ну, что вы, милорд! Так принято называть молодых особ, не вкладывая
в это слово какого-либо дополнительного смысла.
Девица очень смеялась фантазиям Евгения Викторовича. А он, войдя в
роль и видя, что ему все равно не верят, прибавил от себя несколько жи-
вописных и не совсем реалистических деталей. Так, он утверждал, что ста-
ричок, назвавший тетю Зою "святой", вознесся тоже, чтобы там, на орбите,
вдоволь напиться пива. Евгений Викторович, вызывая неудержимый хохот
особы, подсчитывал запасы горючего в пивном ларьке и утверждал, что тот
вполне способен развить вторую космическую скорость. Насчет скорости Ев-
гений Викторович был прав, но про старичка наврал: не вознесся старичок
никуда, это чистый вымысел, а преспокойно заснул тут же, у ступенек, ве-
дущих в бывшую пивную Кнолле.
И пока старичок спал, Евгений Викторович закончил дела с девицей,
после чего ему по обыкновению сделалось грустно и скучно. Эта грусть,
эта тоска неизменно посещали Евгения Викторовича после подобных приклю-
чений. Странно даже, но он шел на каждое новое свидание с тайной надеж-
дой на то, что и после того не исчезнет состояние азарта и стремления к
цели... Однако оно исчезало. А лишь только оно исчезало, Евгений Викто-
рович начинал маяться, совесть его пробуждалась и обрушивала на него
град упреков, отчего герой выпрыгивал из постели (если она была), вска-
кивал с тахты, поднимался с дивана, с отвращением разыскивая и натягивая
на себя разбросанные вокруг части туалета, а на предмет своих вожделений
смотрел чуть ли не с ненавистью.
Согласитесь, женщины плохо это переносят. Вот и наша девица мгновенно
обиделась, а так как была глупышкой, то не преминула и показать это. Она
распустила губки, на глаза ее навернулась слеза... "Ты больше меня не
любишь?" - прошептала она. (Евгений Викторович искал под диваном носок,
тот куда-то запропал.) Девица отвернулась к стене и прекратила общение.
Евгений Викторович засовестился еще больше. Надо сказать, что положи-
тельно ответить на вопрос, поставленный его временной возлюбленной (лю-
бовницей, партнершей - это как вам угодно, милорд), он никогда не мог,
даже в том случае, когда действительно любил, а в этой мастерской...
пружина выпирает... пыль... на столе разлитая и засохшая акварельная
краска... раздавленный окурок... Да вы что?! Смеетесь?! О какой любви
может идти речь в подобной обстановке?!
Потому он мысленно обругал девицу дурой и принялся искать второй но-
сок. Девица со злостью подпрыгнула на диване и тоже стала поспешно оде-
ваться, причем настолько порывисто, что от кофточки отлетела пуговица.
Евгений Викторович смиренно подал ее девице. Та выругалась непечатно
(чего уж тут стесняться!) и крикнула: "Ты бы хоть отвернулся!"
- Вот вам и любовь, милорд!
- Что вы говорите? В это трудно поверить.
- Я сам не верю, но это факт.
Впрочем, если вы думаете, что Евгений Викторович и его партнерша (лю-
бовница, возлюбленная) тут же разошлись, чтобы никогда больше не видеть
друг друга, то глубоко ошибаетесь. Потом они пили кофе, и еще немного
вина, и ели сыр, и целовались уже несколько устало, так что Евгений Вик-
торович почувствовал себя обязанным что-то предпринимать и уже хотел на-
чать все сначала (то есть не хотел...), однако девица мягко воспротиви-
лась... Словом, все кончилось хорошо.
- Удивительно!
Короче говоря, они вышли из мастерской ночью, поймали такси с зеленым
огоньком - их в тот час много было на пустынных улицах; они охотились за
пассажирами так же, как днем пассажиры охотились на них, и Евгений Вик-
торович отвез особу домой (к мужу, как ни странно!), а сам поехал к сво-
ей жене.
- Скажите, а этот муж... он...
- О чем вы говорите, милорд! Муж был убежден, что жена явилась с ноч-
ного дежурства на электронно-вычислительной машине (очень долго объяс-
нять, что это за машины и зачем они нам), а то, что от нее по приезде
слегка пахло вином, так это не секрет (тем более, для мужа), что на
службе да еще в такое позднее время всегда найдется повод, чтобы выпить.
- Но он мог проверить, в конце концов!
- А зачем? Лишнее волнение... Мы никогда не проверяем своих жен, ми-
лорд. Подозрительность оскорбляет.
Вот вы меня все время перебиваете, простите, а мне важно рассказать,
что же случилось, когда Евгений Викторович приехал домой. Но сначала о
непредвиденной задержке.
У нас в городе очень много мостов, которые по ночам разводятся. Время
разводки мостов точно известно, оно вывешено на специальной синей таб-
личке при въезде на него, однако о разводке забывают и она всегда оказы-
вается некстати. Евгению Викторовичу нужно было попасть из центра в один
из новых районов города, в северной его части, для чего следовало мино-
вать Дворцовый мост. И вот он оказался разведенным.
Какое это необыкновенное зрелище, милорд! Дворцовый мост разводится
посредине, так что створки разводящейся части встают на дыбы и оказыва-
ются высотою с десятиэтажный дом. Мост будто кричит разверстым ртом, но
звук так низок, что его не воспринимает ухо. Это инфразвук.
- Что?
- В общем, его не слышно.
Такси остановилось в стаде других машин, ожидающих, когда мост све-
дут, и Евгений Викторович вышел из машины, чтобы поближе посмотреть на
него. Демилле остро чувствовал всякие деформации пространства, это было
профессиональное.
У парапета дежурил молоденький сержант милиции; он расхаживал ту-
да-сюда, опустив уши шапки-ушанки и озабоченно поглядывая на урчащие ав-
томобили, не выключавшие своих моторов, чтобы те не замерзли.
- Скоро сведут? - поинтересовался Демилле раздраженным почему-то то-
ном, словно разводка моста была прихотью сержанта.
- Полчаса еще, - миролюбиво ответствовал сержант и добавил, вскидывая
руку: - Во-он последний караван.
Евгений Викторович взглянул в направлении, указанном сержантом, и
действительно увидел вдали, где-то против крейсера "Аврора", огни кара-
вана барж, видимые сквозь пролеты Кировского моста. Баржи неторопливо
ползли по Неве, отражаясь в ней зелеными и красными искорками.
Демилле неудержимо потянуло к упиравшимся в небо огромным створкам, а
в голове вдруг зароились варианты преодоления водной преграды: именно,
возникла картина медленно сводящегося моста и прыжка с одного края на
другой через пропасть... В общем, что-то такое пьяно- романтическое.
Он ступил на мост, но был остановлен милиционером:
- Нельзя туда. Не положено.
- Почему? - стараясь быть ироничным, спросил Евгений Викторович. -
Неужели вы думаете, что я смогу причинить мосту вред? Он ведь вон какой
прочный! - и Демилле для убедительности притопнул ногой, на что мост,
разумеется, никак не отозвался.
- Шли бы себе в машину! - с досадой сказал сержант. - Выпьют и начи-
нают выступать.
Демилле ступил обратно, но в машину не пошел. Что-то раздражало его,
сидела внутри какая-то заноза, царапающая душу, а почему - Евгений Вик-
торович не понимал. Вряд ли это были царапины совести, поскольку ночные
его приходы домой последнее время были не в диковинку; Демилле уже убе-
дил себя превыше всего ставить собственную свободу, то есть ставил ее
над совестью, хотя и не без труда. Но сегодня ощущались тоска и тревога,
прямо-таки собачьи тоска и тревога, как у подброшенного под чужие двери
щенка.
Караван барж между тем, миновав Кировский мост, вышел на широкий
простор Невы у Петропавловки и, выгибая огни в плавную дугу, потянулся к
Дворцовому мосту.
Евгений Викторович поднял воротник, засунул руки в карманы плаща, но
тут же их выдернул - карманы были липкими от засохшего пива - и, задрав
голову вверх, принялся всматриваться в звезды. Холодные их иголки, про-
дутые небесными ветрами, кололи глаза; слезы наворачивались, дрожа на
ресницах, набухали... и вдруг сквозь колеблющиеся тяжелые капли Евгений
Викторович увидел в небе маленький светящийся прямоугольник, который ти-
хо передвигался меж звезд.
Он смахнул слезы с ресниц, протер глаза кулаками - как в детстве -
радужные круги, искры, - и выплыл желтый четырехугольник, который дви-
гался справа налево в ночном небе, чуть ниже тускло сиявшего ангела на
шпиле Петропавловки, но далеко-далеко за ним.
Если бы светящийся объект был меньше и не имел столь явной прямоу-
гольной формы, Евгений Викторович предположил бы, что наблюдает ис-
кусственный спутник (совершенно нет времени объяснять, милорд, вы уж
простите!), однако более всего это было похоже на иллюминатор космичес-
кого корабля, двигавшегося, напоминаю, бесшумно и плавно.
Конечно, Евгению Викторовичу тут же пришла мысль о летающих тарелках.
- Что? Что такое?
- А теперь, милорд, я охотно объясню, что это такое, потому что если
отношение к искусственным спутникам никак не связано с человеческим ха-
рактером, в данном случае - с характером Демилле, ибо есть просто-нап-
росто определенная техническая данность, примета времени (как в ваши
времена гильотина, милорд...), то отношение к летающим тарелкам есть
вопрос веры, и, как всякий вопрос веры, он связан с личностью.
Итак, "летающими тарелками", или НЛО, что означает "неопознанный ле-
тающий объект", стали в наше время называть некие предметы или явления,
наблюдаемые в небе, причем такие, которым не находится сразу разумного
объяснения. Возникает непреодолимое желание видеть в них летающие кораб-
ли наших братьев по разуму, пришельцев из иных миров, якобы интересую-
щихся нашей жизнью и облетающих с этой целью пространства планеты. Гово-
рят, что и в ваше время, милорд, были такие "тарелки", разве что вы их
меньше замечали. Должно быть, дела, недостаток знаний... Быть может,
больше здравого смысла?.. Но мы заметили, мы ведем пристальные наблюде-
ния, научные познания наши столь обширны, что позволяют пускаться в го-
ловокружительные экскурсы к иным мирам. Мы хотим общаться с нашими
братьями!
Заметьте, общаться друг с другом нам уже не хочется. Надоело. Нам по-
дай инопланетянина, гуманоида, который, конечно же, будет тоньше и умнее
этой грубой женщины под названием "свекровь" или того развязного продав-
ца в грязном халате, которому мы не смеем сказать в лицо все, что думаем
о нем, ибо от него зависим; или тех двух-трех наших начальников и десят-
ка сослуживцев, с которыми мы каждый день бок о бок идем вперед к вели-
кой цели... Господи! Возьми нас на другую планету, где уже все построи-
ли, все преодолели... Скафандры, ядри их душу...
- Ну, зачем же выражаться?
- Так хочется чуда, так соблазнительно снова стать ребенком, опекае-
мым высшей, разумной, гуманной цивилизацией. И мы верим в это, милорд.
Увы!
Верил и Евгений Викторович. То есть не то чтобы верил безоговорочно,
но хотел верить, верил половинчато, сомневался. С одной стороны, будучи
по профессии архитектором, следовательно, человеком точного знания, он
понимал, что существуют или должны существовать вполне научные объясне-
ния НЛО, а разговоры о гуманоидах - досужая обывательская болтовня. Но с
другой стороны, будучи архитектором и по призванию, то есть принадлежа
