пробралась к Жанне. Она опустила стекло и перегнулась через пустое си-
денье рядом с собой.
- Гони монету, - сказала я.
- Зачем?
- Хочу купить кое-какие вещички.
- В этой лавочке? Да я могу отвезти тебя в самые лучшие магазины.
- А я хочу сюда. Гони монету. И не скупись. Мне нужна уйма вещей.
Жанна только подняла брови, покоряясь судьбе. Я думала, она скажет,
что я веду себя как двенадцатилетняя девчонка, но она промолчала. Открыв
сумку, она вынула все имевшиеся там кредитки и протянула их мне.
- Ты не хочешь, чтобы я помогла тебе выбрать? Никто лучше меня не
знает, что тебе идет.
- Я прекрасно справлюсь сама.
Входя в лавку, я услышала за собой голос Жанны: "Дорогая, не забудь:
размер сорок второй!" Продавщице, встретившей меня у порога, я велела
подать мне платье, висевшее на деревянном манекене, комбинации, белье и
пуловер с витрины.
Я сказала, что у меня нет времени примерять, и попросила упаковать
все отдельными свертками. Затем отворила дверь и позвала Жанну. Она выш-
ла из машины, лицо у нее было усталое.
- Мне не хватает денег. Будь добра, выпиши чек.
Жанна направилась к магазину, я пропустила ее вперед. Пока она выпи-
сывала чек, я взяла те покупки, которые продавщица успела упаковать, и,
сказав, что отнесу их в машину, вышла.
В машине, над приборами, я оставила записку, которую приготовила за-
ранее и носила в кармане пальто:
Жанна, не волнуйся, не устраивай погони за мною, я вернусь домой или
позвоню по телефону. Тебе нечего меня бояться. Я не знаю, чего ты бо-
ишься, и все же и, целую тебя в ушибленный краешек рта, потому что люблю
тебя и мне больно, что я это сделала и оттого стала походить на твою
ложь обо мне.
Когда я отошла от нашего "фиата", меня нагнал полицейский и сказал,
что автомобиль нельзя оставлять во втором ряду. Я ответила, что машина
не моя и меня это не касается.
КАЖЕТСЯ, УБИЛА
Такси доставило меня на бульвар Сюше, к дому с широкими окнами, оче-
видно недавно выстроенному. На табличке у парадного значилась фамилия
того, кого я искала. Я поднялась на четвертый этаж пешком - лифт поче-
му-то внушал мне опасения - и не раздумывая позвонила. Друг, любовник,
воздыхатель, "шакал - не все ли равно?
Дверь отворил неизвестный мне мужчина лет тридцати, в сером костюме,
приятной внешности. Из квартиры доносились спорящие голоса.
- Франсуа Шанс?
- Он обычно обедает не здесь. Вы договаривались о встрече? Он меня не
предупреждал.
- Нет, мы не договаривались.
Поколебавшись и оставив дверь на лестничную площадку открытой, он
впустил меня в большую прихожую с голыми стенами, без всякой мебели.
Ничто в этом человеке не вызывало во мне ощущения, что мы с ним ког-
да-либо встречались; между тем он как-то странно оглядывал меня с головы
до ног. Я спросила его, кто он такой.
- То есть как это - кто я такой? А вы кто?
- Я Мишель Изоля. Только что из больницы. Я - знакомая Франсуа, хоте-
ла бы с ним поговорить.
Мой собеседник явно тоже знавал Мишель Изоля - это было видно по его
растерянному взгляду. Он попятился, с сомнением дважды покачал головой,
потом пробормотал извинение и бросился в одну из комнат в глубине квар-
тиры. Оттуда он появился в сопровождении другого мужчины, который был
старше его, полнее, не так эффектен и выскочил с салфеткой в руке и неп-
рожеванным куском за щекой.
- Мики! Ему, вероятно, уже стукнуло пятьдесят, волосы на висках у не-
го были жидкие, лицо одутловатое. Сунув свою салфетку молодому человеку,
который меня впустил, он поспешил мне навстречу.
- Входи, не будем же мы здесь стоять. Почему ты не позвонила по теле-
фону? Входи же!
Он втолкнул меня в комнату и закрыл за собой дверь. Положив руки мне
на плечи, он внимательно меня рассматривал. Несколько секунд пришлось
мне терпеть этот осмотр.
- М-да, вот это сюрприз так сюрприз! Я, конечно, узнал бы тебя с тру-
дом, но выглядишь ты превосходно и, видимо, совсем здорова. Садись,
рассказывай. Как обстоит с твоей памятью?
- Вам все известно?
- Ну разумеется! Мюрно только третьего дня говорила со мной по теле-
фону. Она разве не приехала с тобой?
Эта комната, очевидно, была его рабочим кабинетом. В ней стояли прос-
тые строгие кресла, большой стол красного дерева, заваленный папками,
книги на застекленных полках.
- Когда ты вышла из клиники? Сегодня утром? Глупостей, по крайней ме-
ре, еще не натворила?
- Кто вы? Подсев ко мне, он взял меня за руку все в той же перчатке.
Вопрос мой сбил его с толку: по его лицу - изумленному, сперва расплыв-
шемуся в улыбке, затем омрачившемуся - я могла проследить путь, который
он проделал в его голове.
- Ты не знаешь, кто я такой, и тем не менее пришла ко мне? Да что же
это происходит? Где Мюрно?
- Она не знает, что я здесь.
Я чувствовала, что его удивление растет, что на самом деле все должно
быть проще, чем я думала. Он выпустил мою руку.
- Если ты меня не помнишь, то откуда знаешь мой адрес?
- Из вашего письма.
- Какого письма?
- Которое я получила в клинике.
- Но я не писал тебе! Наступил мой черед недоуменно вытаращить глаза.
Он смотрел на меня, как смотрят на неразумное существо, по его лицу я
видела, что он сомневается уже не в памяти моей, а в рассудке.
- Погоди минуточку, - сказал он. - Сиди спокойно.
Я вскочила одновременно с ним и загородила ему дорогу к телефону. Не
владея собой, я закричала:
- Не делайте этого! Я получила письмо, на конверте был указан ваш ад-
рес. Я пришла к вам, чтобы узнать, кто вы, и чтобы вы сказали мне, кто
я!
- Успокойся же! Никак не пойму, что ты тут плетешь. Если Мюрно ничего
не известно, я должен ей позвонить. Не знаю, каким образом тебе удалось
уйти из клиники, но, очевидно, сделала ты это без спросу.
Он снова взял меня за плечи, пытаясь усадить в кресло, с которого я
вскочила. Кожа на висках у него была землистая, а щеки вдруг побагрове-
ли.
- Умоляю вас, объясните, вы обязаны объяснить! Я, может быть, рассуж-
даю как дурочка, но я не сумасшедшая. Умоляю, объясните!
Так и не усадив меня в кресло, он отказался от этого намерения.
Но, когда он снова ринулся к телефону, стоявшему на столе, я схватила
его за руку.
- Успокойся, - сказал он. - Я не желаю тебе зла. Ведь я знаю тебя
столько лет.
- Кто вы?
- Я - Франсуа! Адвокат. Веду дела Рафферми. Включен в "Главную кни-
гу".
- А что это такое?
- Приходно-расходная книга. В нее вносили людей, обслуживавших Раф-
ферми. Тех, кому платили по ведомости. Я свой, но это долго объяснять.
Именно я занимался всеми ее сделками во Франции, понимаешь? Да сядь же
ты!
- Вы писали мне после несчастья?
- Нет. Мюрно просила этого не делать. Я, как и все, справлялся о тво-
ем здоровье, но писать не писал. Ну что я тебе мог сказать?
- Что я буду принадлежать вам вечно.
Но, произнося эти слова, я отчетливо сознавала, что это несусветная
чушь: представить себе, чтобы этот господин с массивным подбородком, ко-
торый годился мне в отцы, мог написать подобное письмо, было немыслимо.
- Что? Да это же смешно! Я бы никогда не позволил себе такого! Где
письмо?
- Оно не при мне.
- Послушай, Мики, я понятия не имею, что у тебя на уме! В своем тепе-
решнем состоянии ты, может статься, Бог весть что выдумала. Прошу тебя,
дай мне позвонить Мюрно!
- Но как раз Жанна-то и подала мне мысль поехать к вам. Я получила от
вас любовное послание, и притом Жанна говорила, будто вам со мной не
везло и вы не имели ни малейшего шанса на успех - что же, по-вашему, я
тут выдумала?
- Мюрно читала это письмо?
- Не знаю.
- Не понимаю, - сказал он. - Если Мюрно говорила, что у меня нет ни
малейшего шанса на успех у тебя, то, во-первых, потому, что ты завела
себе привычку каламбурить по поводу моей фамилии, а во-вторых, она наме-
кала и на кое-что другое. Ты, по правде сказать, доставляла мне немало
хлопот.
- Хлопот?
- Оставим это, пожалуйста. Тут и твои сумасбродные долги, и помятое
иной раз автомобильное крыло-все это сейчас не важно. Будь добра, сядь и
дай мне позвонить. Ты хоть успела пообедать?
У меня не хватило духу снова удержать его за руку. Я дала ему обойти
вокруг стола и набрать номер, а сама тем временем медленно пятилась к
двери. Слушая телефонные гудки, он не спускал с меня глаз, но было ясно,
что он меня не видит.
- Ты не знаешь, она сейчас где, у тебя? Он снова набрал номер. У ме-
ня? Значит, от него, как и от всех других, Жанна скрыла, где она меня
прячет: ведь он считает, что я выписалась из клиники только сегодня ут-
ром. Я поняла, что до того, как забрать меня из клиники, Жанна, должно
быть, несколько недель жила в другом доме, это и было "у меня"; именно
туда Шанс и звонил.
- Там не отвечают.
- Куда вы звоните?
- На улицу Курсель, конечно. Разве Мюрно обедает не дома?
Его окрик "Мики!" настиг меня уже в прихожей, когда я отворяла дверь
на лестницу. Никогда еще мои ноги так не уставали, но ступеньки были ши-
рокие, а туфли тетушки Мидоля - удобные, так что, сбегая по лестнице, я
не оступилась.
Минут пятнадцать я бродила пустынными улицами вокруг Портд'Отей. По-
том обнаружила, что все еще держу под мышкой папку с газетными вырезка-
ми, которую дал мне доктор Дулен. Я остановилась перед стенным зеркалом
у витрины, чтобы посмотреть, не сбился ли берет и не смахиваю ли я на
злоумышленницу. В зеркале я увидела девушку с осунувшимся лицом, но спо-
койную и хорошо одетую, а позади нее - того самого молодого человека,
который впустил меня в квартиру Франсуа Шанса.
Я невольно зажала себе рот, чтобы не вскрикнуть, и так резко оберну-
лась, что заболели плечи и голова.
- Не пугайся, Мики, я тебе друг. Пойдем. Мне нужно с тобой погово-
рить.
- Кто вы?
- Тебе нечего бояться. Прошу тебя, пойдем. Я ведь только поговорить с
тобой хочу.
Он мягко взял меня под руку. Я не противилась. Мы находились далеко
от дома Франсуа Шанса, затащить меня туда силой было нельзя.
- Вы следили за мной?
- Да. Когда ты туда пришла, я растерялся. Я тебя не узнал, да и ты,
кажется, не узнала меня. Я ждал тебя у дома в машине, но ты так быстро
пробежала, что я не успел тебя окликнуть. А потом ты свернула в улицу с
односторонним движением, и я с трудом тебя нашел.
Он крепко держал меня под руку, пока не довел до своей машины: черный
закрытый автомобиль стоял на площади, которую я только что пересекла.
- Куда вы меня собираетесь везти?
- Куда пожелаешь. Ты еще не обедала? Помнишь такое место - "У Короле-
вы"?
- Нет.
- Это ресторан. Мы с тобой там часто бывали. Вдвоем. Мики, верь мне,
тебе нечего бояться.
Он крепче сжал мою руку и скороговоркой произнес:
- Ведь приходила-то ты ко мне. Правду сказать, я уже не верил, что ты
когда-нибудь вернешься. Я ведь понятия не имел, что у тебя эта, как
ее... Ну, что ты потеряла память. Я просто не знал, что и думать.
У него были очень темные и очень блестящие глаза, глуховатый, но при-
ятный голос, в котором явственно слышалось волнение. С виду он был креп-
кий, но какой-то беспокойный. Он мне почему-то не нравился, но бояться
его я перестала.
- Вы подслушивали под дверью?
- Я слышал все из передней. Садись же в машину, прошу тебя. Письма
писал я. Я тоже Франсуа, Франсуа Руссен. Тебя ввел в заблуждение обрат-
ный адрес на конверте.
Когда я села рядом с ним в машину, он попросил меня говорить ему
"ты", как прежде. Все это совершенно не укладывалось у меня в голове. Я
смотрела, как он достает ключи от машины, как включает зажигание, и
удивлялась, что у него дрожит рука. Еще больше удивлялась я тому, что
сама не дрожу. Наверное, я любила этого человека, раз он был моим любов-
ником. И естественно, что, встретив меня, он волнуется. А я точно зале-
