все дома, он может попытаться протащить с собой целый арсенал.
Потом Годдер осмотрел стул, на котором сидел Эгертон. Ни одна из пуль
даже не царапнула дерева. Может быть, они прошил через обивку? Он осмотрел
стул с обратной стороны, но и тут не нашел никаких следов.
- Все еще исследуете обстоятельства убийства, Шерлок Холмс? -
раздался голос позади него. Годдер обернулся. Линд с улыбкой смотрел на
него, стоя в дверях и почти закрывая собой весь проем. Он подошел ближе и
сел рядом с Годдером.
- Просто у меня появились кое-какие мысли, - ответил тот. - Какого
калибра было оружие?
- Девятого. Чешский автоматический револьвер. Но калибр сам по себе
не очень-то важен. Самое главное - куда попадет пуля. Вы уже позавтракали?
- Годдер кивнул. - Я исследовал оба ранения. Одна пуля пробила ребро,
другая - позвоночник. Выходных отверстий от пуль я не нашел, этим и
объясняется сильное кровотечение из входных отверстий.
- Все понятно, - ответил Годдер, хотя в какой-то степени остался
неудовлетворенным. Он, правда, и сам не знал, чем именно вызвано это
чувство. Как бы то ни было, а Линд должен знать больше, чем он. - От
Консуэлы Сантос пришел ответ? - спросил он.
- Да. - Линд закурил сигарету. - Сегодня рано утром. У Эгертона нет
ни одного родственника, кроме двоюродного брата, с которым он потерял
связь уже несколько лет назад. Она считает, что он живет в Австралии, но
точно не знает, где. А может, он вообще умер...
- Значит, погребение состоится прямо в открытом море?
Линд кивнул.
- Больше мы ничего не можем сделать. А его багаж сдадим британскому
консулу в Маниле. Погребение назначено на четыре. Вы присутствовали хотя
бы на одном?
- Нет, - ответил Годдер.
- Ничего особенного это зрелище не представляет. - В сардонических
голубых глазах можно было заметить довольный огонек. - Можете появиться в
любой одежде. Поскольку вы располагаете обширным гардеробом, я бы надел на
вашем месте черный фрак с цилиндром и галстуком-бабочкой... Да, но надо
пойти проведать Красиски. Может быть, сейчас мне удастся от него
чего-нибудь добиться. Хотите пойти со мной?
- Пойдемте. А что вы, собственно, знаете о нем? Зачем он поплыл в
Манилу?
- Когда я его лечил, мне часто доводилось с ним разговаривать. Я не
знаю, остались ли у него родственники после войны. Сам он служил в
польской армии и попал в 1939 году в плен. Он, как вы сами понимаете,
еврей, так что ему пришлось испить всю чашу до дна. Где-то в этот период
его, вероятно, к тому же кастрировали. Временами я заставал его в слезах,
руками он держался за это место. Ужасно!
После войны он, как и многие другие военнопленные, скитался по разным
странам и, наконец, осел в Бразилии. Там принял бразильское гражданство.
По профессии он ботаник и перед войной был ассистентом у профессора в
Краковском университете. Он специалист по древесине тропических растений и
поэтому работал в экспертной конторе по продаже леса. С таким же
поручением он ездил в Перу и, видимо, в Минданао и Лузон отправился с теми
же функциями. Он любит джунгли. А людей он боится.
- Ничего удивительного в этом нет, - заметил Годдер.
Они спустились на нижнюю палубу. Утро выдалось очень жаркое, но
вдалеке, со стороны бак-грота, виднелась темная стена грозовых туч, сквозь
которую порой пробивались разряды молнии. Темная, пурпурная пелена дождя
висела, словно покрывало.
- Сегодня нам придется пережить еще и грозу, - заметил Линд.
Из-за двери, на которой был навешен замок, не доносилось ни звука.
Линд отпер замок и вошел внутрь. Красиски уже не был связан, на нем были
только помятые полотняные брюки. Он лежал на одной из нижних полок. Глаза
у него были открыты, но ничего не выражали. Линд заговорил с ним сначала
по-английски, потом - по-немецки, но ответа не получил. Лишь худая
безволосая его грудь ритмично поднималась при вдохе, а рука его один раз
смахнула с лица несуществующую муху. Сперва - преподаватель университета,
а теперь - живой труп, "развалина" - так, кажется, назвал его Эгертон,
после чего был убит этой "развалиной".
- Не хочет говорить, - сказал Годдер.
Линд кивнул.
- Будем надеяться, что это состояние у него пройдет. Но сделать
сейчас ничего не можем. Можем только ждать.
Филиппинец принес пластиковую миску с фруктами, на картонной
тарелочке несколько бутербродов и воду. С Красиски предусмотрительно сняли
ремень и галстук, чтобы он не смог покончить с собой.
Они вышли, и Линд запер за собой дверь.
- Странно, что он такой бледный, - заметил Годдер. - Ведь он так
долго находился на свежем воздухе.
- Гелиофобия, - объяснил Линд. - Он не выносит солнечных лучей. Его
кожа на солнце буквально вся бы сморщилась. Поэтому он всегда должен был
защищаться от света. К тому же в джунглях практически нет солнечного
света. На этот счет у него была довольно примитивная шутка. Он говорит о
себе, что не тянулся бы к солнцу, а наоборот, убегал бы от него. Хотите
пройти со мной! Вы сможете посмотреть, как это делается.
- Вы имеете в виду Эгертона?
- Да. Его как раз готовят для погребения.
Они спустились еще ниже. Вдоль машинного отделения тянулся темный
коридор, на противоположной стороне которого находились складские
помещения, холодильник стюардов и холодильные установки. Одна из дверей
была не закрыта. Линд сунул туда голову.
- Ну, как у вас тут дела?
Они вошли вместе с Годдером. Это была стальная камера, свет в которую
проникал только через потолок.
На двух деревянных подставках лежала дверь, а на ней - труп Эгертона.
Его как раз зашивали в парусину. Боцману помогал молодой широкоплечий
матрос со светлой бородкой. Годдер вспомнил, что кто-то называл его Отто.
Оба подняли глаза, но ничего не сказали. Труп был почти уже весь зашит в
парусину, оставалась одна голова. Седые волосы теперь находились в полном
порядке, и худое лицо в свете яркой электрической лампочки казалось
мраморным.
- К ногам прикрепляется груз, - объяснил Линд.
Вошел капитан Стин.
- На задней палубе, у бакборта? - уточнил Линд.
- Да. И мне было бы приятно, если бы все кто захочет участвовать в
этой процедуре, явились бы в гражданском платье. За исключением тех, кто
находится в наряде, конечно.
Линд кивнул.
- Я доведу это до сведения людей. В команде у нас два британских
подданных. Было бы неплохо, если бы они тоже отдали бы ему последний долг.
А мистер Годдер, я думаю, согласится представлять собой пассажиров.
- Конечно, - ответил Годдер.
После этого боцман натянул парусину на лицо Эгертона, и оба мужчины
начали делать последние стежки в полотне.
6
По обе стороны горизонта родились желтые, как сера, тучи, но солнце
все еще продолжало немилосердно палить. Воздух был неподвижен, как перед
смерчем. Было удушающе жарко, и Годдер подумал, что было бы гораздо лучше
назначить церемонию погребения на более поздний срок, так как если
разразится гроза, то мистера Эгертона нельзя будет похоронить со всеми
причитающимися в таких случаях почестями.
Вскоре на палубе воздвигли нечто вроде козел, в полутора метрах от
борта, и вся свободная от вахты команды собралась полукругом вокруг этого
места. Почти все были в гражданском платье: в брюках и белых рубашках, но
эти рубашки уже были мокры от пота. Линд надел белый тропический костюм, и
Годдер в первый раз увидел его в форме. На заднем плане стояли несколько
человек из машинного отделения в рабочей одежде. Годдер, Линд, боцман и
два англичанина из команды, единственные, кто был при галстуках, встали
рядом с козлами.
Вдали уже грохотал гром, когда с верхней палубы спустились Керин и
Мадлен Леннокс, сопровождаемые капитаном Стином, который нес в руке
библию. На обеих женщинах были простые летние платья.
Склянки пробили четыре, зазвенел машинный телеграф, и машины
остановились.
Линд сделал знак боцману. Стальная дверь трюма поднялась. Годдер
последовал за боцманом и двумя англичанами в коридор. Дверь маленькой
стальной каюты была открыта, а труп, зашитый в парусину, все еще покоился
на двери. Все четверо взяли дверь за края и вынесли труп на яркое солнце.
Установив его на козлах, они отступили назад. "Леандр" прошел еще немного
по инерции, а потом окончательно замер.
- Помолимся Господу Богу нашему, - сказал капитан, и все склонили
головы.
Солнце ярко светило, опаляя всех своими лучами, гром продолжал
громыхать, а капитан начал читать молитву:
- Всемогущему Богу было угодно взять к себе душу нашего погибшего
товарища, и мы доверяем его бренную оболочку толще морской воды...
При последних словах Линд и боцман приподняли край двери, и труп,
зашитый в парусину с грузом, медленно соскользнул в воду. Годдер посмотрел
вниз. Неутяжеленный конец сперва надулся, как воздушный шар, запузырился,
после чего исчез под водой. При этом Годдер не мог не подумать о похоронах
Джерри, которые состоялись пять месяцев тому назад. Он только почему-то
подумал, что такое погребение понравилось бы самому Эгертону, если бы он
при этом присутствовал.
Снова громыхнул гром, и Линд сделал знак капитану. Стин повернулся к
одному из членов команды:
- Скажите мистера Ван Дорну, чтобы он запускал машины.
Годдер обернулся и посмотрел на женщин. У обеих на глазах были слезы.
Обед начался очень тихо. Годдер выпил три порции мартини, но они не
подняли его настроения. Все находились в подавленном состоянии, и даже
Линд был тише, чем обычно. Гроза до них еще не добралась, но духота стояла
изнуряющая. Оба вентилятора работали на полную мощность, но результата не
давали почти никакого. Воздух был словно пропитан влагой.
- Пройдет день, и самое трудное останется позади, - заметил Линд. Он
повернулся к Годдеру. - Ведь если плыть все время в таком напряжении, то с
ума можно сойти.
Годдер ухмыльнулся.
- Только не надо есть грейпфруты, - сказал он.
Линд непонимающе посмотрел на него.
Керин спросила:
- Пусть я глупа, но все же объясните - почему?
- Потому что кожура от них не пойдет ко дну. И будет очень тяжело,
если вчерашняя кожура встретится в море с сегодняшней.
В этот момент вошел радист и протянул капитану конверт.
- Это только что пришло через Калифорнию, и Манила вызывает вас -
видимо, с тем же сообщением.
- Спасибо, Спаркс. - Капитан вскрыл конверт, прочел сообщение, резко
отодвинул стул и извинился перед пассажирами. Линда он попросил
последовать за ним.
Все удивленно посмотрели друг на друга.
- Будем надеяться, что ничего серьезного, - произнесла миссис
Леннокс.
- Конечно, ничего серьезного, - ответил Годдер. - Возможно, только с
моим чеком произошли какие-то неувязки, и теперь миссис Брук придется
оплатить мой проезд. Я понимаю, это звучит немного резко, но я всегда
хотел играть роль избалованной собачонки при хорошенькой женщине.
- В этом случае я обязана вас предупредить, - ответила Керин, - что
все мои избалованные собачонки называют меня по имени.
Обмен шутками эмоций не вызвал - было слишком душно и слишком влажно.
Кроме того, все думали о радиограмме, после получения которой капитан
быстро удалился. Есть из-за жары тоже никто не хотел. Собравшиеся
извинились перед стюардом и удалились.
За это время солнце уже успело скрыться за пелену туч. Поэтому все
остались на палубе со стороны бакборта. Минут через двадцать появился Линд
и сразу же исчез в коридоре. Когда все проходили мимо каюты Эгертона, они
