что у вас нет никакой болезни. Вытаскиваешь человека посреди океана, а он,
оказывается, здоров, как бык.
Каюта "В2 на штирборте имела две койки, стол, шкаф и маленький
коврик. В ней был даже душ. Обедали в половине второго, ужинали в шесть.
Так сказал Барсет. Бара, сказал он, нет, но Годдер может купить себе все,
что имеется на складе. Годдер пробежал глазами список и заказал пять
бутылок джина, бутылку вермута и три блока сигарет.
- И попросите, пожалуйста, каютного стюарда, чтобы он принес мне
вазочку со льдом.
После этого он принял душ, надел брюки, подаренные ему Линдом, и
спрятал остальные вещи в шкаф.
Стюард, обслуживающий каюты, вошел, даже не постучав в дверь. Это бел
молодой парень с зелеными глазами и одутловатым лицом. Крупные руки хорошо
сочетались с широкими плечами.
- Куда вам это поставить? - спросил он.
- На стол, - ответил Годдер. - Как вас зовут?
- Рафферти.
- А откуда вы родом, Рафферти?
- Из Окленда. Или из Питтсбурга. - Он поставил поднос на стол. - А
почему вас это интересует? - спросил он немного вызывающе.
- Я и сам не знаю, - ответил Годдер. - Кстати, вам никто не говорил в
Окленде или Питтсбурге, что, прежде чем войти, нужно постучать в дверь?
- Попытаюсь не забыть об этом в следующий раз, мистер Годдер.
Попытаюсь...
- Я бы очень рекомендовал вам не забывать об этом, Рафферти, -
дружеским тоном заметил Годдер. - Иначе рано или поздно какой-нибудь сукин
сын даст вам пинка...
Он заметил, как в глазах Рафферти вспыхнуло удивление. Такая реакция,
похоже, была для этого парня внове. Он ушел.
Годдер приготовил себе целый бокал коктейля и второй раз за это утро
остался собой недоволен. Но, возможно, это была лишь естественная реакция
на внешние явления, которая какое-то время спала в нем. Он выпил коктейль
и вышел из каюты. Если он правильно понял, столовая находится рядом с
каютой Барсета, а перед ней должен быть салон. Он прошел по коридору,
который выходил на палубу, и вскоре добрался до широкой двойной двери,
ведущей в салон.
Заглянув туда, он увидел длинную софу и несколько кресел. Были тут и
прикрепленные столы, а также несколько книжных полок. Какая-то блондинка
стояла спиной к нему и смотрела в иллюминатор. На ней было цветастое
платье без рукавов. На ногах - золоченые сандалии. И руки, и ноги были
покрыты темным загаром.
- Миссис Брук? - спросил он.
Женщина обернулась. Он увидел маленькое лицо с высокими скулами и
слегка раскосыми синими глазами. Да, люди были правы: она хорошенькая. Но
еще большее впечатление на него произвела ее манера держаться. Она
улыбнулась, но глаза ее остались холодными и далекими.
- Да. Как вы себя чувствуете, мистер Годдер?
- Меня еще ни разу не спасали, - ответил он. - Поэтому я и сам не
знаю, как я себя чувствую. Ведь это вы меня спасли?
- Ну, не в буквальном смысле. И потом, это вышло совершенно
случайно...
- У меня есть свидетели, миссис Брук. Так что вам уже не отвертеться.
Вам остается только надеяться на милость суда. Вы пьете? - он показал на
стакан.
- Немного. Да и то только с постановщиками фильмов, выловленными из
океана.
- В таком случае, по моим понятиям, вы не алкоголичка. Если вы
сделаете исключение для бывшего постановщика фильмов, то я отважусь
пригласить вас на рюмку коктейля.
- Большое спасибо, - сказала она.
Он вернулся в каюту и захватил с собой бутылку и второй стакан.
Они сели за один из столиков, предназначенных для игры в бридж.
- Пока я знаю о вас очень немногое, - сказал он. - Только то, что вы
блондинка, очень миленькая и, видимо, скандинавского происхождения. Кроме
того, вы страдаете бессонницей, ненавидите самолеты и у вас красивые
глаза. Что вы скажете по этому поводу?
- Мне это очень льстит, но не все, что вы сказали, является правдой.
К самолетам я не испытываю ненависти.
- Не беда, миссис Брук. Вы можете любить самолеты или ненавидеть их.
Самое главное - не сомневаться в божественности автомобиля.
Она улыбнулась.
- Я больше люблю корабли, чем самолеты. К тому же, я работаю в
пароходстве. Мой отец был капитаном.
- Американского корабля?
- Нет, датского.
Корабль ее отца, рассказала она, был торпедирован во время войны, и
ее мать вторично вышла замуж, когда ей было всего 12 лет. Ее отчим жил в
Европе и на Кубе, был бизнесменом, а сейчас снова обосновался в Штатах.
Сама она ходила в школу в Беркли, потом получила образование экономиста и
работала в Сан-Франциско, в пароходстве "Копенгаген-Пасифик-Лайн", то есть
в том же пароходстве, где работал ее отец.
- Датчане всегда держатся друг за друга, - продолжала она. - Когда
умер мой муж, я поинтересовалась в пароходстве, нет ли у них работы для
меня в Южной Америке. И поскольку я бегло говорила по-испански, мне
предложили место в Лиме. Там я проработала год, а теперь меня перевели в
Манилу. Так как мое пароходство не обслуживает рейсы на Филиппины, то мне
просто пришлось купить билет на пароход другой компании.
Такая безыскусная и простая биография в какой-то мере даже может
послужить защитой, подумал Годдер. Но тем не менее она почему-то не
объяснила, почему столь милая вдовушка в одиночестве пересекает Тихий
океан на таком корыте.
В салон заглянул человек. Если верить описаниям Барсета, это был тот
самый пассажир с польским именем. Он действительно выглядел болезненным и
даже в своем белом льняном костюме и пурпурно-красной рубашке очень
походил на гробовщика. Раньше он был, видимо, сухим и жилистым мужчиной,
но теперь от него остались кожа да кости, а одежда болталась на нем, как
на вешалке. Его изможденное лицо и лысый череп были белыми, как мел,
словно он уже несколько лет не видел солнца.
- Доброе утро, мистер Красиски, - сказала Керин. - Я очень рада, что
вы сегодня на ногах. - Она познакомила мужчин, и они пожали друг другу
руки.
- Вы были... как это сказать... вы очень повезло, так? - сказал
Красиски с сильным акцентом. - И вы должны меня извинять. Я плохо говорить
по-английски.
- Вы поляк? - спросил Годдер.
- Да, но уже много лет живу в Бразилии.
Вероятно, это один из тех людей, которые остались без отечества после
второй мировой войны, подумал Годдер. На мгновение в дверях появилась
Мадлен Леннокс. К этому времени Красиски уже ушел.
- Как я вижу, вы уже наслаждаетесь своей знаменитостью, - заметила
она лукаво.
Годдер сразу понял, что за нарочитой и броской моложавостью
скрывается довольно умный человек. Это, как правило, объясняется тем, что
пятидесятилетние часто вынуждены конкурировать с тридцатилетними. Но
здесь? О каких конкурентах могла идти речь на этом корабле?
А она действительно выглядела очень моложаво, особенно это касалось
фигуры. Впрочем, железная диета и регулярные занятия спортом любую талию
сделают стройней. Лицо было миловидным, но имело только более резкие
черты, чем, скажем, у актрисы в том же возрасте. И глаза были красивыми и
даже умными - но только в те моменты, когда она не собиралась очаровывать
мужчин.
"Тин-Хан" она тоже видела, и этот фильм ей очень понравился.
- Не правда ли, такой эпический размах? - повернулась она к Керин. -
А если окажется, что мистер Годдер был старым моряком и вдобавок знал ее
покойного мужа, то это будет вообще фантастично. Он служил лейтенантом на
одном крейсере, который участвовал как раз в том бою, который показан в
фильме.
Годдер ответил, что, к сожалению, ему не довелось знать лейтенанта по
имени Леннокс.
Она жонглировала именами людей, которых знала в Сан-Диего, в Бень-Эре
и Беверли Хиллсе, но Годдеру эти имена ничего не говорили. При этом,
словно нечаянно, она коснулась своей ногой ноги Годдера. Он даже не
обратил на это внимания. Должно быть, у нее это вышло случайно - ни одна
дама не будет вести себя так вызывающе.
Разумеется, она рассказала ему также, почему она оказалась на борту
"Леандра". Она взяла билет на другой пароход, но потом заболела и должна
была в Лиме лечь в больницу. Ее коленка снова коснулась ноги Годдера и
осталась прижата к ней. А сама миссис Леннокс перешла тем временем на
другую тему, заговорив о погоде. Напоследок она сделала даже несколько
недвусмысленных намеков. И это при том, что они знали друг друга всего
десять минут.
Не может быть, чтобы это было ей так необходимо, подумал Годдер.
Возможно, она просто боялась более молодой женщины и пыталась, как говорят
американцы, "застолбить участок". Он даже не знал, пожалеть ли ее,
посмеяться ли над ней, или просто не обращать на нее внимания. Он уже
несколько месяцев не имел общения с женщинами, и иногда даже подумывал, а
не развивается ли у него импотенция.
Прозвучал гонг, призывающий к обеду. Годдер извинился и отнес бутылку
обратно в свою каюту. Остаток коктейля он выпил, думая при этом о Мадлен
Леннокс.
Войдя в столовую, он увидел два стола - каждый на восемь персон.
Капитан Стин сидел во главе одного стола. Справа от него сидела Керин,
слева - Мадлен Леннокс. Другой стол был полностью свободен.
Годдер вопросительно посмотрел на стюарда.
- Ваше место - здесь, - сказал тот и указал ему на место рядом с
Мадлен Леннокс. Годдер сел и подумал, как же теперь будут играть ноги этой
пятидесятилетней вдовушки? Потом появился мистер Красиски. Казалось, он
тоже не знал, где ему сесть, и стюард показал ему на стул рядом с Керин.
Обе женщины улыбнулись ему, а капитан даже сказал:
- Мы рады видеть вас в полном здравии, мистер Красиски.
Поляк кивнул, попытался выдавить улыбку, но ничего не ответил. Годдер
заметил еще два свободных прибора. Один из них, вероятно, был предназначен
для Линда. Стюард не торопился наливать суп, и капитан, казалось, тоже
ожидал чего-то.
- Мистер Эгертон просил передать, что он не хочет есть, и мистер Линд
тоже не придет, - доложил стюард.
Капитан кивнул, наклонил голову и начал произносить молитву. Когда он
кончил, Красиски спросил:
- Мистер Эггер... Эдгер... или как там зовут того, другого пассажира?
- Да, ведь вы с ним еще не знакомы? - спросила миссис Леннокс. - Его
зовут Эгертон. Он вам наверняка понравится. Это очень милый человек. Он -
англичанин. Полковник в отставке.
- Говорите, англичанин? - переспросил Красиски с каким-то напряженным
выражением.
- Да, - ответила Мадлен Леннокс. - Но жил в Аргентине.
Стюард начал разливать суп, но Красиски продолжал упорно смотреть на
миссис Леннокс.
- И долго он там жил? - спросил он. Годдер заметил, что Керин
задумчиво смотрит на поляка, а Мадлен Леннокс ответила, что этого она не
знает.
- Вы должны меня извинить, - пробормотал Красиски, - я плохо говорить
по-английски. - Уголки рта его задрожали, и он начал торопливо есть суп.
Обе женщины очень хотели узнать, что же такое приключилось с яхтой
Годдера. Тот извинился перед капитаном, который уже знал всю историю, и
довольно подробно рассказал обо всем, надеясь, что ее не придется
повторять в третий раз в присутствии Эгертона.
Поскольку напряжение последних дней все еще оставалось, Годдер решил
после обеда поспать. Когда он проснулся, было уже почти пять, и он
почувствовал себя разбитым и усталым. Он принял душ и вышел на палубу,
чтобы согнать с себя плохое настроение.
Сделав несколько кругов по средней палубе, он поднялся на верхнюю. На
мостике стоял Линд, и Годдер в знак приветствия поднял руку. Будучи
пассажиром, он имел право подняться на мостик только в том случае, если
его туда пригласят. Мимо него прошел радист, который посмотрел на него
