Линд взял Красиски за ноги, а Годдер подхватил его под мышки. Он
почувствовал, что тело уже холодное и застывшее.
Линд сорвал простыню с другой койки и накрыл ею труп. Потом с
каким-то беспокойством повернулся к Годдеру.
- Если судить по степени окоченения, то он, должно быть, сделал это
еще вчера. После того, как я ушел от него. А я действительно не врач и не
психолог, а просто болван.
Годдер попытался привести свои мысли в порядок и стать хозяином
своего лица. В какой-то степени ему это удалось и он даже сказал каким-то
покорным тоном:
- Разве можно все предвидеть.
9
Люди молча отступили от двери и дали Годдеру пройти. Он услышал
позади себя шепот: "С тех пор, как мы выловили этого парня из воды... Вот
уж действительно накликали себе на голову..."
Значит, его сделали козлом отпущения? Он лишился своей яхты и перенес
проклятие, тяготевшее над ним, на этот корабль. Ни один моряк, правда, не
сознается, что он суеверен до такой степени, но тем не менее и в нашем
столетии такие казусы еще встречаются. Поэтому он попытался не слушать,
что говорят вокруг него, а рассортировать вопросы, которые нахлынули на
него со всех сторон.
Керин Брук совершала свою прогулку по бакборту. Она, как всегда,
выглядела изумительно - холодно и сдержанно. Увидев его, она улыбнулась.
- Ну как, изменилось что-нибудь в состоянии Красиски? - спросила она.
В этот момент мимо них поспешно прошел капитан Стин. Керин удивленно
посмотрела ему вслед.
- Да, изменилось, - ответил Годдер. - Он умер... Повесился.
А может быть, это я его убил, подумал он про себя.
- О, какой ужас! - В ее глазах сразу появились слезы. - И как это
несправедливо! Вся его жизнь была сплошной трагедией!
- Да, да, конечно, - ответил Годдер.
Она, казалось, ни в чем не сомневалась, ее не мучили никакие загадки,
поэтому и у него не было ни малейшего намерения вызывать у нее те или иные
подозрения. Она ему нравилась. В какой-то степени он чувствовал, что она
так же одинока, как и он в последние пять месяцев, и он почувствовал
потребность защитить ее, насколько это было в его силах.
Но от чего он хотел ее защитить? Разве смерть Красиски доказала, что
он заблуждался? Разве эта смерть не была доказательством того, что все
было действительно так, как ему и казалось? Что все было в точности
спланировано заранее.
Недостатком этого плана было только то, что мысли Линда были слишком
похожи на его собственные. С самого начала они мыслили в одном и том же
направлении. Разумеется, смерть Майера от огнестрельного ранения и в
присутствии пятерых свидетелей была много эффективней, чем была бы,
например, от сердечного приступа, но если Линд почувствовал какие-то
сомнения или подозрения, то он должен был действовать не так, как хотел
вначале, а как заставили его сложившиеся обстоятельства. С корабля надо
было убирать и Красиски, но вторичного фальшивого погребения делать уже
было нельзя. Если Годдер при первом что-то заподозрил, то второе он должен
был предвидеть. Значит, Красиски нужно было пожертвовать, и Линд
хладнокровно убил его, чтобы залатать дырку, образовавшуюся в его планах.
Но это было еще далеко не все. Этот дьявол еще проверяет меня,
подумал Годдер, и я чуть было не клюнул на его приманку. Ведь если бы я
предвидел второй смертельный случай, точнее, второе погребение, то он
должен был бы точно знать, как я буду реагировать. Я бы в этом случае
знал, что меня специально пригласили как свидетеля и очень тщательно
следил бы за тем, чтобы не заметить того, что должен был заметить. И,
возможно, я не очень быстро среагировал. Если бы я чем-то дал ему понять,
что не верю в смерть Красиски, то стало бы ясно, что этот человек убит
совершенно напрасно, и мы теперь находимся на том же месте, на котором
находились и вначале, но зато этот сукин сын уже успел меня основательно
прощупать. Я уже не надежный свидетель, и он должен принять меры в
отношении меня...
Здесь мысли его внезапно оборвались, так как он вновь почувствовал,
что пахнет чем-то горелым. Он обратил внимание, что находится сейчас точно
на том же месте, что и в прошлый раз, - у конца палубы у борта. Может
быть, запах этот доносился откуда-то из иллюминатора столовой или камбуза?
Он заглянул в один из иллюминаторов и потянул носом. Ничего подобного. Он
понюхал и у люков. Но запаха гари не чувствовалось и здесь.
В это время Керин Брук поднялась из-за палубных надстроек.
- Как вы думаете, мистера Красиски тоже похоронят в море? - спросила
она его.
- Вероятно, - ответил он. - Ведь, насколько я знаю, у него нет
родственников.
Она с мрачным видом кивнула.
- Я люблю плавать на кораблях, - сказала она, - но на этом судне есть
что-то такое, от чего я начинаю испытывать страх. Я понимаю, это звучит
глупо...
- О, нет! Это вполне нормальная реакция, - ответил Годдер. - Смерть в
открытом море всегда вызывает такие чувства. Ведь мы, как говорится, все
сидим в одной лодке. - Он закурил сигарету. - Кстати, вы не знаете, что за
груз находится на нашем корабле?
- Медные плиты и всякое другое, но главным образом, - хлопок.
Несколько тысяч тюков - для японских фабрик.
Он кивнул. Она направилась дальше, а он остался стоять. Итак,
хлопок... Великолепно! Только этого и не хватало!
К полудню легкий бриз совсем затих, и жара стала буквально адской. У
всех было мрачное и недовольное настроение. На всех подействовал угнетающе
второй смертельный случай, случившийся за столь короткий промежуток
времени. Было сообщено, что погребение Красиски состоится завтра в четыре
часа дня. Все были раздражены и слегка возбуждены. На нижней палубе даже
разгорелась драка: Рафферти, каютный стюард, избил одного из механиков, и
Линд был вынужден наложить на его лицо шов.
В начале двенадцатого в машинном отделении снова произошла авария, и
"Леандр" остановился посреди свинцово-серого моря. Опять там что-то
перегрелось, объяснил Барсет, но шеф надеется, что через час все будет в
порядке. Тем не менее прошло более двух часов, а корабль не двигался с
места. К обеду никто не вышел. Судя по всему, обе дамы лежали в своих
каютах под вентиляторами. Годдер прогуливался по средней палубе, постоянно
потягивая носом воздух и изучая вентиляторы на грузовой палубе. В начале
второго он наконец заметил тонкую струйку дыма, которая выходила из
третьего вентилятора со стороны бакборта. Теперь у него не осталось
сомнений. Груз, находившийся в трюме, горел.
Где-то в глубинах трюма номер три тлел тюк с хлопком. Это напоминало
раковые клетки, которые медленно размножаются и расширяются в объеме. Не
было исключено, что этот тюк тлел уже тогда, когда он Годдер, появился на
корабле, и для этого было достаточно одной неряшливо брошенной на палубу
сигареты, которая упала в щель люка и проникла в трюм. Поэтому могли
пройти еще дни и даже недели, прежде чем этот очаг пожара превратится в
бушующее пламя и начнет пожирать весь корабль.
Интересно, знал ли об этом капитан? Если у него в трюмах не было
автоматического огнетушителя, то оставалось только воздеть руки к небесам
и молиться Господу Богу. А если тлеющий тюк находился где-то на дне, то
нужно было залить весь отсек.
По трапу спустился Спаркс, который сделал легкое движение головой
куда-то вверх.
- Капитан просит, чтобы вы зашли к нему.
Годдер смотрел на него секунд тридцать - молча и с каким-то
высокомерием и наигранным презрением.
- Должно быть, вы неправильно перевели, - наконец сказал он. Если
этот выродок считает, что все янки - вонючие свиньи, то зачем его в этом
разочаровывать.
Не дрогнув и мускулом, радист повторил просьбу капитана на испанском
языке, которую Годдер прекрасно понял.
- Большое спасибо, - сказал он. - Хотя речь была не о языке, а о
манерах. - С этими словами он начал подниматься по трапу на верхнюю
палубу.
Стин выглядел озабоченным, но тем не менее с подчеркнутым равнодушием
предложил Годдеру присесть. Прежде чем он смог начать разговор, кто-то
постучал в дверь. Это был мистер Паргорас, главный инженер, лысый смуглый
человек в штанах цвета хаки, которые были мокры от пота.
Он кивнул Годдеру.
- Все в порядке? - спросил Стин.
- Все будет в порядке через полчаса, - ответил он и провел себе по
лицу промокшим от пота платком. - Никто не может находиться в этой адской
жаре более нескольких минут. Один уже вообще свалился с ног.
Это было отлично понятно Годдеру. Речь шла о стальном туннеле,
который шел к винту мимо машинного отделения, а также мимо отсеков 3 и 4.
- Какова сейчас температура? - спросил Стин.
- Там, где мы работаем, 54. А под третьим отсеком даже нельзя
приложить руку к пластинам.
Годдер уловил многозначительный кивок капитана и заметил, как мужчины
обменялись взглядами. Они никогда бы не заговорили об этом при нем, если
бы знали, что Годдер сможет догадаться, что они имеют в виду. Но Годдер
уже знал, о чем идет речь. Значит, эти тюки, как он и предполагал,
находятся в трюме где-то на самом дне. И капитан Стин знает, что его
корабль горит. Это частично объясняет его хмурый вид, подумал Годдер.
Главный инженер ушел. Капитан Стин кашлянул и сказал:
- Мистер Годдер, мне нужно написать отчет об... об этой стрельбе. Вы,
конечно, понимаете, что эта писанина займет много времени и сил. Показания
свидетелей, отдельные высказывания и так далее...
Капитан долго ходил вокруг да около, хотя Годдеру давно было ясно,
что должно быть назначено следствие.
- Я хотел бы только уточнить у вас парочку... э... э... парочку
деталей, - наконец сказал он.
- С удовольствием помогу вам, если смогу, - ответил Годдер.
- Ведь это вы помогли Линду отнести Майера в его каюту. Вы положили
его на койку, а потом мистер Линд попросил вас, чтобы вы послали
кого-нибудь за санитарным ящичком и стерилизатором. Так?
- Нет, - ответил Годдер. - Он попросил меня принести все это. До
этого я однажды был в его каюте и поэтому знал, где их найти... - Да, Линд
действовал очень осмотрительно. Он не забывал ни одной детали.
- Да, да, понимаю! И приблизительно минуты две мистер Линд находился
один. Вы вернулись, а потом прошли еще какие-то две минуты, и вошел я. Вы
заметили, что артериальная кровь слишком темная, а мистер Линд ответил,
что она, возможно, вытекает из легочной артерии. Ну, мистер Линд изучал
медицину и опытен в таких вещах. О них он, видимо, знает больше, чем
кто-либо из нас, но поскольку я здесь капитан, то и ответственность за все
ложится на меня. Поэтому я должен быть совершенно уверен, что мы сделали
все, что в наших силах, чтобы спасти жизнь этому человеку. Если пуля
попала в одну из крупных артерий, то этот человек, разумеется, не имел
никаких шансов выжить. Мистер Линд даже изрезал рубашку, чтобы обнажить
грудь, но, поскольку я стоял почти в дверях, я плохо все это видел. А вы
стояли у самой койки. Вы видели, как кровь текла из ран?
В мозгу Годдера опять прозвучал сигнал тревоги.
- Точно я сказать не могу, капитан, но знаю лишь одно: кровотечение
было очень сильным. При столь сильном кровотечении человека спасти не
удается.
- Да, да, понятно. - Капитан нахмурил брови. - Но сами раны вы
видели?
Вот мы и подошли к критической точке, подумал Годдер. Или он
предполагает, что я не видел ран, или знает об этом наверняка. Но он не
хочет слышать моего подтверждения. Он только хочет знать, что я думаю об
