полном молчании, словно в призрачном балете, который репетируют без музыки
на звуконепроницаемой сцене.
Минутой спустя Линд ослабил натяжение и накинул веревку понадежнее.
Потом он поднял Красиски, словно маленького ребенка, зажал его в своей
левой руке, а правой набросил веревку на трубу и закрепил ее. Ноги
Красиски начали покачиваться в нескольких дюймах от пола. А потом стало
покачиваться и все тело, подчиняясь покачиванию корабля.
Линд вышел из каюты и запер за собой дверь.
8
Мадлен Леннокс скрежетала зубами в неистовом экстазе, перекатывая
голову с одной стороны на другую. Тело ее то вздымалось вверх, то
обмякало, словно порванная пружина. Ее жаркое дыхание буквально обжигало
его плечо, которое она минуту назад еще царапала ногтями.
Первый раз встречаю такую ненасытную, подумал Годдер. Ее муж
наверняка об этом знал, когда уходил в море. Знал, что у нее не один
любовник.
С духовной точки зрения она при этом практически не присутствовала.
Да, это бы не выдержал ни один мужчина. А программу она разработала, судя
по всему отлично. В большинстве случаев женщины на грузовых судах были уже
в возрасте. Такие же, как Керин Брук, были редким исключением. С молодыми
пассажирками она расправлялась довольно легко. Офицеры из команды корабля
были, правда, большей частью женатыми, но кто из них, находясь в открытом
море, смог бы отказать изголодавшейся женщине или противостоять ей?
Пароходство, правда, косо смотрело на то, чтобы офицеры укладывались в
постели пассажирок, но что оно могло предпринять против этого?
Годдер присел на койке и закурил сигарету.
- Большое спасибо, - сказала Мадлен Леннокс. - Ты хорошо выполнил
свой долг, мистер Годдер, хотя тебя и утомляют общественные обязанности.
- Утомляют? Ничего подобного!
- Но я же не жалуюсь, мой дорогой. Я довольна и сыта. А это значит,
что половина дела уже сделана. Даже если ты хотел что-либо доказать...
- Дело не в этом, - ответил он.
- И манеры у тебя тоже неплохие. Ты даже не обиделся на этот
классический прием женской извращенности. - Она тихонько засмеялась. - Ты
очень милый, и ты мне очень нравишься. В мыслях ты где-то совсем далеко, и
тем не менее ты милый. Ты не дашь мне сигарету?
Он закурил сигарету и протянул ей. Пепельницу он поставил себе на
живот. Гром еще грохотал, но гроза уже утихла.
- Но меня все же кое-что беспокоит, - сказала она после нескольких
минут молчания. - Красиски. Как он все-таки вышел из себя... если
действительно вышел.
В голове Годдера сразу зажглась сигнальная лампочка, означавшая
тревогу.
- Не совсем понимаю...
- Не имеет значения. Я сама себе не отдаю отчета, знаю ли я, о чем
говорю. Но ты как-то сказал такие слова, которые никак не выходят у меня
из головы.
В таком случае, подумал он, мое неосмотрительное замечание может
стоить жизни нам обоим.
- Ты, помнишь, сказал, что только гений сможет такую сцену поставить
лучше. Я понимаю, что ты имел в виду это не буквально, но тем не менее я
об этом задумалась. И постепенно мной овладевало такое неприятное чувство,
будто всего того, что я видела собственными глазами, на самом деле не
было. Я не очень странно объясняю?
- Странно. Ты касаешься таких философских концепций, которые для меня
недоступны.
- Я имею в виду лишь заготовленную и запланированную сцену.
- Минутку... - Он попытался найти подходящий тон, который
свидетельствовал бы о его сомнениях и неверии.
- Ты что, хочешь сказать, что все это было разыграно?
- Ну, я и сама этого не знаю. Но все было как-то уж слишком... Даже
не знаю, как сказать. Ну, словно по нотам. Слишком много деталей
проявилось или появилось как раз в нужный момент. Такие совпадения в
пространстве и времени практически не случаются. И, кроме того, кое-что
вызвало мои сомнения. Например, как Красиски заставил этого Эгертона
заговорить по-немецки. Ведь это было сделано очень умно. А такой человек,
как Красиски, с его уже поврежденным разумом вряд ли смог бы это сделать.
- Человек с поврежденным разумом еще не слабоумный, - возразил
Годдер. - Ведь он все-таки был ассистентом в университете.
- Я знаю. Но было и еще кое-что. В театре это, кажется, называют
блоком.
Умно, ничего не скажешь, подумал он. Или она сама какое-то время была
занята в театре?
- Да, все правильно. Вы имеете в виду движение актеров в одной сцене?
- Угу. Трое мужчин сидят за столом. Линд - единственный, кто со
своего места может предпринять активные действия и удержать Красиски.
Капитан этого сделать не может, так как сидит на другом конце. Ты тоже не
смог этого сделать.
- Капитан всегда сидит во главе стола, а я занял место совершенно
случайно, - ответил Годдер.
- Я не совсем в этом уверена. Ведь ты, собственно, сидел там, где
должен был сидеть Красиски. А с тех пор, как мы вышли из Калласа, он ни
разу не появился за столом. Но тем не менее на этом месте всегда стоял
прибор - на тот случай, если он все же появится.
Мысли вихрем пронеслись в голове у Годдера, но облегчения ему не
принесли. Даже наоборот. Ведь тогда выходило, что в это дело втянуты и
Барсет, и стюард, который обслуживал за столом? Неужели они
руководствовались указаниями только капитана Стина?
Но в данный момент самой опасной проблемой была сама Мадлен Леннокс.
Разумеется, мысль о том, что она тоже является членом заговора, была
абсурдна, но тем не менее не исключалась возможность, что она каким-то
образом была связана с Линдом. Вполне допустимо, что он тоже удовлетворял
ее женские желания - и только ради того, чтобы знать, что у кого на уме, в
том числе и у него, Годдера.
Если это действительно была ловушка, то она была до удивления проста
и в то же время смертельна. От него ожидали единственного: чтобы он
предупредил ее придержать язык за зубами, если она хочет добраться до
Манилы. Если она играла динамитом бессознательно, тогда его совет
наверняка заставит ее замолчать. Но если она расскажет обо всем Линду, это
будет означать, что Годдер положил свою голову на плаху. Правда, тут
имелась и еще одна возможность...
- Не смотри так много шпионских фильмов, - посоветовал он ей. - Иначе
ты не в такое поверишь.
- Значит, ты уверен, что я все вообразила?
- Послушай меня, Мадлен, этому человеку дважды выстрелили в грудь, и
мы все это видели! Это произошло при пяти свидетелях! Ты сама видела
кровь...
- Знаю... все, наверное, так и было, и тем не менее что-то продолжает
меня беспокоить. Вот я и пытаюсь понять, что же это было.
Он вздохнул.
- Именно таких свидетельниц прокуроры и желают иметь на процессах в
делах об убийствах. Они обычно говорят приблизительно так: "Да, я видела,
что этому человеку буквально снесло голову пулей, но я ни на секунду не
могу поверить, что он был ранен".
- Возможно, ты и прав, - ответила она.
Что ж, не исключено, что Годдеру удалось ее убедить. Но сам он
сомневался в этом.
Стояло жаркое солнечное утро, легкий бриз рисовал рябь на поверхности
воды, и "Леандр" лениво плыл вперед. Пробило восемь, когда Годдер начал
свою утреннюю прогулку по средней палубе. После вчерашней грозы корабль
казался словно вымытым, и чистота на корабле гармонировала с чистой и
ясной погодой.
Недоверия и подозрения прошедшей ночи улетучились, и все его
вчерашние мысли теперь казались ему смешными. Улыбаясь в душе самому себе,
он констатировал: не только Мадлен Леннокс смотрела слишком много
шпионских фильмов и читала детективных романов.
Сделав четыре круга, он обратил внимание, что корабль плывет сквозь
огромные рои макрелей. Он перегнулся через перила, чтобы внимательнее
понаблюдать за этими рыбками. Такой феномен ему удалось наблюдать всего
два или три раза за всю жизнь, а этот косяк, казалось, состоял из
миллионов недавно вылупившихся рыбок.
Продолжая наблюдать за их живой игрой, он внезапно почувствовал, что
пахнет чем-то паленым. Годдер огляделся, но не заметил ничего
подозрительного. А вскоре запах паленого неожиданно исчез.
Когда он вошел в столовую позавтракать, в зале находились только
капитан Стин и Мадлен Леннокс. Оба как раз закончили завтрак. Годдер
обратил внимание, что они поздоровались с ним с каким-то мрачным видом.
Когда он сел, миссис Леннокс повернулась к нему.
- Вы не испугались этой ужасной грозы, мистер Годдер, которая
пронеслась вчера над кораблем?..
В этот момент в столовую входил Линд-, и у Годдера сложилось
впечатление, что она хотела сказать ему совсем другое.
Линд рассмеялся и сказал после того, как уселся:
- Этими словами вы, миссис Леннокс, обижаете человека, который на
ореховой скорлупе решается обогнуть мыс Горн.
Она немного смущенно улыбнулась и вскоре вышла вместе с капитаном.
- Я начитался всякой всячины о кататонических состояниях, мистер
Годдер, - сказал Линд. - И кое-что хотел бы испробовать на Красиски. Вы не
хотите составить мне компанию?
Годдер сперва немного растерялся, так как ему в голову опять пришли
страхи прошедшей ночи, но потом лишь пожал плечами.
- Конечно, - сказал он.
После завтрака они спустились на нижнюю палубу. Линд крикнул молодому
филиппинцу, чтобы тот принес завтрак Красиски, и начал отпирать дверь
каюты. Годдер стоял позади него. Линд открыл дверь, сразу чертыхнулся и
устремился внутрь. Годдер успел заметить, что тело Красиски висело на
одной из труб, проходивших вдоль потолка.
- Быстро! Принесите мою аптечку! - прокричал Линд и, выхватив из
кармана ножичек, перерезал веревку.
Годдер помчался со своими мыслями наперегонки. Разумеется, он был
прав. И тем не менее он сам своими глазами видел довольно убедительную
сцену. Линд еще что-то прокричал ему вслед, но Годдер уже не слышал его.
Буквально через две минуты он вернулся с аптечкой. Несколько человек из
команды уже стояли у двери и заглядывали в каюту.
- Отойдите от двери! Пропустите его! - прокричал им Линд.
Труп Красиски лежал на полу. Веревка была уже снята с его шеи, так
что можно было видеть страшные кровоподтеки.
Очень правдиво, подумал Годдер. Выглядят, как настоящие, пока не
подойдешь к телу слишком близко.
Линд поднялся.
- Я кричал вам, чтобы вы вернулись, но вы уже не слышали, - сказал он
усталым голосом. - Дело в том, что он мертв уже несколько часов.
Годдер сокрушенно покачал головой.
- Какая жалость, - пробормотал он, а сам подумал: как все мы
превосходно играем. Имея такого режиссера, мы способны на все, что угодно.
- Черт возьми! - взорвался Линд. - Именно об этом я и подумал! - Он
показал на веревку и повернулся к двери. - Прочь отсюда! Что вы здесь не
видели!
Превосходно, подумал Годдер. Гнев, направленный на самого себя, чтобы
ввести других в заблуждение и одновременно переключить внимание на
Красиски, если он по неосторожности шевельнется или не сможет сдержать
дыхания. Он огляделся и увидел, что иллюминаторы в каюте заперты на
задвижки.
- Я заходил к нему что-то около одиннадцати, - сказал Линд. - И они
уже были заперты. О, боже мой, я-то дурак, не мог догадаться, что он уже
тогда что-то задумал... Помогите мне уложить его на койку.
Так как ни Отто, ни боцмана нигде не было видно, Годдер решил, что
Линд обращается к нему. На губах Линда появилась сардоническая улыбка:
- Или вы боитесь мертвецов?
- Нет, конечно нет, - поспешно ответил Годдер.
