Денатурат - 100 г
Бархатное пиво - 200 г
Политура очищенная - 100 г
Итак, перед вами "Ханаанский бальзам" (его в просторечьи называют
"черно-буркой") - жидкость в самом деле черно-бурого цвета, с
умеренной крепостью и стойким ароматом. Это уже даже не аромат, а
гимн. Гимн демократической молодежи. Именно так, потому что в
выпившем этот коктейль вызревают вульгарность и темные силы. Я
сколько раз наблюдал!..
А чтобы вызревание этих темных сил хоть как-то предотвратить, есть
два средства. Во-первых, не пить "Ханаанский бальзам", а, во-вторых, пить,
взамен его, коктейль "Дух Женевы",
В нем нет ни капли благородства, но есть букет. Вы спросите меня: в
чем загадка этого букета? Я вам отвечу: не знаю, в чем загадка этого
букета. Тогда вы подумаете и спросите: а в чем же разгадка? А в том
разгадка, что "Белую сирень", составную часть "Духа Женевы", не следует
ничем заменять, ни жасмином, ни шипром, ни ландышем. "В мире компонентов
нет эквивалентов", как говорили старые алхимики, а они-то знали, что
говорили. То есть "Ландыш серебристый" - это вам не "Белая сирень", даже в
нравственном аспекте, не говоря уже о букетах.
"Ландыш", например, будоражит ум, тревожит совесть, укрепляет
правосозание. А "Белая сирень" - напротив того, успокаивает совесть и
примиряет человека с язвами жизни...
У меня было так: я выпил целый флакон "Серебристого ландыша", сижу и
плачу. Почему я плачу? - потому что маму вспомнил, то есть вспомнил и не
могу забыть свою маму. "Мама", - говорю. И плачу. А потом опять: "Мама",
говорю, и снова плачу. Другой бы, кто поглупее, так бы сидел и плакал. А
я? Взял флакон "Сирени" - и выпил. И что же вы думаете? Слезы обсохли,
дурацкий смех одолел, а маму так даже и забыл, как звать по
имени-отчеству.
И как мне смешон поэтому тот, кто, приготовляя "Дух Женевы", в
средство от потливости ног добавляет "Ландыш серебристый"!
Слушайте точный рецепт:
Средство от потливости ног - 50 г
Пиво жигулевское - 200 г
Лак спиртовой - 150 г
Но если человек не хочет зря топтать мироздание, пусть он пошлет к
свиньям и "Ханаанский бальзам", и "Дух Женевы". А лучше пусть он сядет за
стол и приготовит себе "Слезу комсомолки". Пахуч и странен этот коктейль.
Почему пахуч, вы узнаете потом. Я вначале объясню, чем он странен.
Пьющий просто водку сохраняет и здравый ум, и твердую память или,
наоборот, теряет разом и то, и другое. А в случае со "Слезой комсомолки"
просто смешно: выпьешь ее сто грамм, этой слезы, - память твердая, а
здравого ума как не бывало. Выпьешь еще сто грамм - и сам себе
удивляешься: откуда взялось столько здравого ума? и куда девалась вся
твердая память?
Даже сам рецепт "Слезы" благовонен. А от готового коктейля, от его
пахучести, можно на минуту лишиться чувств и сознания. Я, например, -
лишился.
Лаванда - 15 г
Вербена - 15 г
Лесная вода
- 30 г
Лак для ногтей
- 2 г
Зубной эликсир
- 150 г
Лимонад - 150 г
Приготовляемую таким образом смесь надо двадцать минут помешивать
веткой жимолости. Иные, правда, утверждают, что в случае необходимости
можно жимолость заменить повиликой. Это неверно и преступно. Режьте меня
вдоль и поперек - но вы меня не заставите помешивать повиликой "Слезу
комсомолки", я буду помешивать ее жимолостью. Я просто разрываюсь на части
от смеха, когда вижу, как при мне помешивают "Слезу" не жимолостью, а
повиликой...
Но о "Слезе" довольно. Теперь я предлагаю вам последнее и наилучшее.
"Венец трудов превыше всех наград", как сказал поэт. Короче, я предлагаю
вам коктейль "Сучий потрох", напиток, затмевающий все. Это уже не напиток
- это музыка сфер. Что самое прекрасное в мире? - борьба за освобождение
человечества. А еще прекраснее вот что (записывайте):
Пиво жигулевское
- 100 г
Шампунь "Садко -
богатый гость" - 30 г
Резоль для очистки
волос от перхоти
- 70 г
Средство от потливости
ног
- 30 г
Дезинсекталь для уни-
чтожения мелких насе-
комых
- 20 г
Все это неделю настаивается на табаке сигарных сортов - подается к
столу...
Мне приходили письма, кстати, в которых досужие читатели
рекомендовали еще вот что: полученный таким образом настой еще откидывть
на дуршлаг. То есть - на дуршлаг откинуть и спать ложиться... Это уже черт
знает что такое, и все эти дополнения и поправки - от дряблости
воображения, от недостатков полета мысли; вот откуда эти нелепые поправк
и...
Итак, "Сучий потрох" подан на стол. Пейте его с появлением первой
звезды, большими глотками. Уже после двух бокалов этого коктейля человек
становится настолко одухотворенным, что можно подойти и целых полчаса с
расстояния полутора метров плевать ему в харю, и он ничего тебе не скажет.
43-й километр - Храпуново.
Вы хоть что-нибудь записать успели? Ну вот, пока и довольно с вас...
А в Петушках - в Петушках я обещаю поделиться с вами секретом "Иорданских
струй", если доберусь живым; если милостив Бог.
А теперь давайте подумаем с вами вместе: что бы мне сейчас выпить?
Какую комбинацию я могу создать из этой вшивости, что осталась в моем
чемоданчике? "Поцелуй тети Клавы"? Пожалуй, что да. Из моего чемоданчика
никаких других "Поцелуев" не выжмешь, кроме "Первого поцелуя" и "Поцелуя
тети Клавы". Объяснить вам, что значит "Поцелуй"? А "Поцелуй" значит:
смешанное в пропорции пополам-напополам любое красное вино с любою водкою.
Допустим: сухое виноградное вино плюс перцовка или кубанская - это "Первый
поцелуй". Смесь самогона с 33-м портвейном - это "Поцелуй, насильно
данный", или, проще, "Поцелуй без любви", или, проще, "Инесса Арманд". Да
мало ли разных "Поцелуев"! Чтобы не так тошнило от всех этих "Поцелуев", к
ним надо привыкнуть с детства.
У меня в чемоданчике есть кубанская. Но нет сухого виноградного вина.
Значит, и "Первый поцелуй" исключен для меня, я могу только грезить о нем.
Но - у меня в чемоданчике есть полторы четвертинки российской и розовое
крепкое за рупь тридцать семь. А их совокупность и дает нам "Поцелуй тети
Клавы". Согласен с вами: он невзрачен по вкусовым качествам, он в высшей
степени тошнотворен, им уместнее поливать фикус, чем пить его из горлышка,
- согласен, но что же делать, если нет сухого вина, если нет даже фикуса?
Приходиться пить "Поцелуй тети Клавы"...
Я пошел в вагон, чтобы слить мое дерьмо в "Поцелуй". О, как давно я
здесь не был! С тех пор, как вышел в Никольском...
На меня, как и в прошлый раз, глядела десятками глаз, больших, на все
готовых, выползающих из орбит - глядела мне в глаза моя родина,
выползавшая из орбит, на все готовая и большая. Тогда, после ста
пятидесяти грамм российской, мне нравились эти глаза. Теперь, после
пятисот кубанской, я был влюблен в эти глаза, влюблен, как безумец. Я чуть
покачнулся, входя в вагон - но прошел к своей лавочке совершенно
независимо и на всякий случай чуть-чуть улыбаясь...
Подошел - и остолбенел. Где моя четвертинка российской? Где та самая
четвертинка, которую я у Серпа и Молота только ополовинил? От самого Серпа
и Молота она стояла у чемоданчика, в ней оставалось почти сто грамм - где
же она теперь?
Я обвел глазами всех - ни один не сморгнул. Нет, я положительно
влюблен и безумен. Когда отлетели ангелы? Они ведь все-таки следили за
чемоданчиком, если я отлучался, - когда они от меня отлетели? В районе
Кучино? Так. Значит, украли между Кучино и 43-м километром. Пока я делился
с вами восторгом моего чувства, пока посвящал вас в тайны бытия, - меня
тем временем лишили "Поцелуя тети Клавы"... В простоте душевной я ни разу
не заглянул в вагон все это время, - прямо комедия... Но теперь -
"довольно простоты", как сказал драматург Островский. И - финита ля
комедиа. Не всякая простота - святая. И не всякая комедия - божественна
я... Довольно в мутной воде рыбку ловить, - пора ловить человеков!..
Но как ловить и кого ловить?..
Черт знает, в каком жанре я доеду до Петушков... От самой Москвы все
были философские эссе и мемуары, все были стихотворения в прозе, как у
Ивана Тургенева... Теперь начинается детективная повесть... Я заглянул
внутрь чемоданчика: все ли там на месте? Там все было на месте. Но где же
эти сто грамм? и кого ловить?..
Я взглянул направо: там все до сих пор сидят эти двое, тупой-тупой и
умный-умный. Тупой в телогрейке уже давно закосел и спит. А умный в
коверкотовом пальто сидит напротив тупого и будит его. И как-то
по-живодерски будет: берет его за пуговицу и доотказа подтаскивает к себе,
как бы натягивая тетиву, - а потом отпускает: и тупой-тупой в телогрейке
летит на прежнее место, вонзаясь в спинку лавочки, как в сердце тупая
стрела Амура...
"Транс-цен-ден-тально..." - подумал я. - И давно это он его так?..
Нет, эти двое украсть не могли. Один из них, правда, в телогрейке, а
другой не спит, - значит, оба, в принципе, могли украсть. Но ведь один -
то спит, а другой в коверкотовом пальто, - значит, ни тот, ни другой
украсть не могли...
Я глянул назад - нет, там тоже нет ничего такого, что могло бы
натолкнуть на мысль: двое, правда, наталкивают на мысль, но совсем не на
ту. Очень странные люди эти двое: он и она. Они сидят по разным сторонам
вагона, у противоположных окон, и явно незнакомы друг с другом. Но при
всем том - до странности похожи: он в жакетке, и она - в жакетке; он в
коричневом берете и при усах, и она - при усах и в коричневом берете...
Я протер глаза и еще раз посмотрел назад... Удивительная похожесть, и
оба то и дело рассматривают друг дружку с интересом игневом... Ясное дело,
они не могли украсть.
А впереди? Я глянул вперед.
А впереди то же самое - странных только двое, дедушка и внучек.
Внучек на две головы длиннее дедушки и от рождения слабоумен. Дедушка - на
две головы короче, но слабоумен тоже. Оба глядят мне прямо в глаза и
облизываются...
"Подозрительно", - подумал я. Отчего бы это им обизываться? Все ведь
тоже глядят мне в глаза, но ведь никто не облизывается! Очень
подозрительно... Я стал рассматривать их так же пристально, как они меня.
Нет, внучек - совершенный кретин. У него и шея-то не как у всех, у
него шея не врастает в торс, а как-то вырастает из него, вздымаясь к
затылку вместе с ключицами. И дышит он как-то идиотически: вначале у него
выдох, а потом вдох, тогда как у всех людей наоборот: сначала вдох, а уж
потом выдох. И смотрит на меня , смотрит, разинув глаза и сощурив рот...
А дедушка - тот смотрит еще напряженнее, смотрит, как в дуло орудия.
И такими синими, такими разбухшими глазами, что из обоих этих глаз, как из
двух утопленников, влага течет ему прямо на сапоги. И весь он, как
приговоренный к высшей мере, и на лысой голове его мертво. И вся
физиономия в оспинах, как расстрелянная в упор. А посередине расстрелянной
физии - распухший и посиневший нос, висит и качается, как старый
удавленник...
"Оччччччень подозрительно", - подумал я еще раз. И, привстав на
месте, поманил их пальцем к себе.
Оба вскочили немедленно и бросились ко мне, не переставая
облизываться. "Это тоже подозрительно, - подумал я, - они вскочили даже,
по-моему, чуть раньше, чем я их поманил..."
