Прорицателя.
И вот, когда комната наполнилась мутным светом, когда ясно стали
видны и ржавая цепь, и сложный вырез на когда-то золотой пластинке,
Кастелла поднялась. Вслед за ней поднялся Эст, а потом и Ларт встал,
пошатнулся и вцепился крючковатыми пальцами в бархатную обшивку кресла.
- Я предпочитаю сражаться на своей земле... Пусть ЭТО застанет меня
дома, - сказал Эст, ни на кого не глядя.
- Ты, Кастелла? - спросил Ларт.
- Ребенок, - отозвалась она безучастно, как сомнамбула.
- Хорошо, - сказал Ларт. - Тогда прощайте. Спасибо, Кастелла, что
преодолела неприязнь ко мне и пришла. Спасибо, Аль, что молчишь сейчас,
хотя считаешь виноватым во всех бедах - меня. Прощайте.
Я не пошел их провожать - они, кажется, просто растворились в
полумраке прихожей.
Ларт тяжело подошел к окну и раздвинул портьеры, впустив в комнату
серое, грузное утро.
- Ты тоже уходи, - сказал он мне, не оборачиваясь.
Я не поверил своим ушам. Первой моей мыслью было, что я серьезно в
чем-то провинился.
- Хозяин... - пролепетал я беспомощно.
Он обернулся, и я увидел, как сильно он постарел за прошедшую ночь.
- Ты не понял, - сказал он со слабой улыбкой. - Дело не в тебе, а во
мне. Я сейчас не самый подходящий хозяин, и вряд ли мне еще понадобится
слуга... Помнишь, "но стократ хуже имеющим магический дар"? ОНО, конечно,
явится за мной. Это моя судьба, я готов к ней, и просто так ОНО не
отделается, конечно. Но тебя... - он осекся. Он страшно не любил
признаваться в слабости или несостоятельности, мой хозяин. Помолчал.
Продолжил хрипло:
- Я сейчас не в состоянии тебя защитить. Уходи, тебе нечего здесь
делать. Сам ты, возможно, уцелеешь.
Я хотел сказать, что не покину его ни за что, что я верен ему до
гроба и готов разделить его судьбу. Я уже открыл рот, чтобы это сделать,
но тут противная предательская дрожь завладела моими коленями, а перед
внутренним взором явилась вдруг Третья сила, заглядывающая в дом снаружи -
один круглый глаз в окно кабинета, а другой - спальни... Светлое небо!
- Поторопись, - сказал Ларт. - Мало времени. Иди в поселок.
Мои ноги, кажется, прилипли к полу. Я стоял, как болван, и ловил
воздух открытым ртом.
- Иди, - голос Ларта звучал все более напряженно. Я смотрел на него и
не мог сдвинуться с места.
Тогда он вытянул перед собой руку ладонью вверх, будто намереваясь
сдуть пылинку, а другую ладонь положил сверху и тихонько скользнул ею
вперед, как бы отталкивая меня...
Я опомнился, стоя у подножия пригорка. Лартов дом оказался за спиной,
а прямо передо мной - лесок, за леском - поселок, где мягко струится дымок
из труб, где стоит на пороге трактира сонный трактирщик, где никто слыхом
не слыхивал ни о какой Третьей силе...
Когда-то в детстве у меня были две пары варежек. Одну я скоро подарил
сестре - ненавидел выбирать каждый день, какую же из них надеть... Самое
глупое занятие - выбирать.
Кто я ему, сын? Не ученик даже... Никогда мне не дождаться и десятой
доли того тепла, что предназначалось этому... Маррану. Встречный мальчишка
Луаян - и тот ему был ближе и дороже... А красный раздвоенный язык,
оставивший борозду на моей щеке?!
Я стоял, кусая губы. Пошел дождь, перестал, возобновился и перестал
снова. Порывами налетал почти зимний ветер.
...Тихо скрипнула входная дверь. Ступеньки... Дверь кабинета.
Он сидел за бокалом вина, сидел, забросив ноги на круглый стол,
испещренный заклинаниями. Прихлебывал и бормотал себе под нос:
- Нет удачи... Потерял его... Долго. Слишком много сил...
Пискнули половицы у меня под ногами. Он замолчал, поставил бокал и
обернулся.
Секунду мы смотрели друг на друга, и мне очень хотелось, чтобы он
снова меня прогнал. Но вместо этого он щелкнул пальцами, и на столе встал
еще один бокал - высокий, тонкий, полный до краев.
- Выпьем, - сказал он с усмешкой. - Выпьем за привратников. За
честных привратников с благими намерениями. Присоединяйся...
Бокал был уже в моей неверной руке.
- Честные привратники, - продолжал Ларт, все еще усмехаясь. - Верные.
Угодливые. Распахивающие все двери мира. Они...
Он поперхнулся. Замер. У него неестественно расширились зрачки, и тут
же глаза знакомо вспыхнули красным. Я уронил свой бокал - веером плеснуло
красное вино.
- Руал... - прошептал Ларт, будто обращаясь к невидимому собеседнику.
- Иду... Руал, я уже иду.
ПОЧЕМУ ТЫ ВЕРНУЛСЯ? КАК ТЫ ПОСМЕЛ, ПРИВРАТНИК?
Засов заржавел. Если хочешь - иди и проверь.
ГЛУПЕЦ.
Дрогнули каскады тканей, дохнул из черного провала густой, липкий
ветер, Марран закашлялся.
ДУРАК. НЕ МОГУ ПОВЕРИТЬ.
- Всем случается проигрывать, - сказал Марран вслух. - Умей
мужественно пережить свое поражение.
ЭТО _Т_В_О_Е_ ПОРАЖЕНИЕ, ЧЕРВЯК!
Он отшатнулся - темнота пришла в движение. Щерилась бездна - черный
провал, подергивались, разлагаясь, ткани; гуляли доски под ногами, и
гвозди расползались из своих нор, как отвратительные насекомые.
ЭТО ТВОЕ ПОРАЖЕНИЕ. ТЫ НЕДОСТОИН МОГУЩЕСТВА. ТЫ ЗАПЛАТИШЬ.
Его будто ударили по голове - он потерял власть над телом и,
беспомощный, растянулся на пляшущем полу.
СЕЙЧАС Я ПОКАЖУ ТЕБЕ ТВОЮ СУТЬ, И СУДЬБА ТВОЯ БУДЕТ ДОСТОЙНА ТЕБЯ.
Ужас, слепой бесформенный ужас завладел им внезапно и без остатка.
СМОТРИ, РУАЛ ИЛЬМАРРАНЕН! СМОТРИ, ВОТ ТЫ!
Руала вздернуло над землей - и он оказался вдруг в кольце выросших из
пола зеркал. Зеркала бесконечное число раз повторили отражение зависшего в
воздухе, цепляющегося за пустоту человека. Резкий белый свет ударил
сверху.
ВЛАСТЕЛИН МИРА... МОКРИЦА, МЕРЗКАЯ МОКРИЦА!
Страшные судороги скрутили Маррана. Его тело перестало быть
человеческим. Зеркала равнодушно оглядывали его со всех сторон - и
подробно отражали происходящее.
Полупрозрачное серое брюхо, щетка тонких трепещущих ножек - и
обезумевшие человеческие глаза.
ТЫ, БЕСФОРМЕННЫЙ КОМОК ПЛОТИ!
В зеркалах - ближе, дальше, сбоку, сзади - отразилась белесая
пузырящаяся масса. Руал видел ее и был ею - кричать ему было нечем, и
только глаза, только человеческие глаза оставались ему, глаза, лишенные
век, чтобы нельзя было зажмуриться.
ЭТО - ТЫ. ЭТО ТОЖЕ - ТЫ. ГЛУБИННАЯ СУТЬ. ПРИРОДА ДУШИ. НИЗОСТЬ ТВОЯ И
НИЧТОЖЕСТВО!
Он хотел потерять сознание, и сознание сжалилось над ним - начало
мутиться.
НЕПРИВЫЧНО, ПРАВДА? ЧЕРВЯКОМ - ПРИВЫЧНЕЕ? ТЫ ВЕДЬ УЖЕ БЫЛ ЧЕРВЯКОМ?
В воздухе забилось склизкое кольчатое тело. Проглядывали пульсирующие
сосуды сквозь мутную кожу, по которой пробегали волны спазмов.
НО НИ ЧЕРВЕМ, НИ ВЕШАЛКОЙ ТЫ БОЛЬШЕ ЖИТЬ НЕ БУДЕШЬ. Я РАЗДАВЛЮ ТЕБЯ,
РАЗМАЖУ.
Плясали в зеркалах бесчисленные червеподобные чудовища с
человеческими глазами. Последние проблески сознания были невыносимы.
ЖАЛЬ, ЧТО ПРОПАДАЕТ ПОДОБНОЕ ЗРЕЛИЩЕ. МОЖЕТ, ПОЗОВЕШЬ МАГОВ НА
ПОМОЩЬ? ЛЕГИАРА, ЭСТА?
Он уже валился в темноту - не в глухую, мягкую, успокаивающую темноту
небытия, а в изломанную тьму кошмара, где поджидали окровавленные жернова
безумия.
ЗОВИ, СЛИЗНЯК. ЗОВИ, НИКТО НЕ УСЛЫШИТ.
Близился конец. Последним, неслыханным усилием ему удалось собрать
остатки человеческого в себе, потянуться сквозь меркнущее сознание,
рвануться в беззвучном крике:
- Ларт!
ЛАРТ! ЛАРТ! ЛАРТ! ГДЕ ЖЕ ТЫ, НУ-КА!
Рыдали чудовища в зеркалах:
- Ларт! Ларт!!
ДАВАЙ, ДАВАЙ! ЗОВИ, ЗО...
Белый свет вдруг потерял силу, замигал, вспыхнул вновь. Палач на
секунду замолчал, и в этот момент одно из зеркал лопнуло - не треснуло
даже, а расползлось, как ветхая ткань, рваные края скрутились трубочками,
а в проеме встал некто - темная фигура с длинным белым лезвием в руке.
НАЗАД, КОЛДУН! ЕЩЕ ШАГ - И ТВОЯ СИЛА НЕ СПАСЕТ ТЕБЯ!
Стоящий в проеме поднял свой клинок - и зеркала взорвались изнутри,
разлетевшись мириадами жалящих осколков. Белый свет сменился желтым.
Руал ощутил себя лежащим на полу - избитым, изувеченным, но -
человеком.
ТЫ ПРОИГРАЕШЬ, КОЛДУН!
Легиар стоял, невыносимо огромный, длинный, с вечной желчной усмешкой
на узком лице. По клинку его бегала молния. Похоже, он видел нечто,
недоступное Руалу - видел, и глаза его наливались красным.
ТЫ ПРОИГРАЕШЬ!
Руал плохо понимал, что происходит. Дыбом встал дощатый пол; выло,
вращаясь, длинное белое лезвие. Воздух стал подобен сухому песку, и
набился в горло, перехватывая дыхание.
Извивались над головой Маррана желтые и красные петли, захлестывали
друг друга, рвались с негромким треском, от которого хотелось оглохнуть;
развернулась вдруг воронка, серая, бешено вращающаяся, и пошла втягивать в
себя осколки зеркал, обрывки тканей, Руала, Ларта с его клинком...
Осыпались крутые, пеплом покрытые склоны, Марран бился, как муравей в
песчаной ямке, когда воронка вдруг задергалась и вывернулась наизнанку,
став горой, конусом, и Легиар отрубил своим уже меркнущим клинком черную
присоску на его вершине...
Последним, что увидел Ильмарранен, был Дарт с темным лезвием в руке,
до плеч облитый черной, густой, мускулистой массой. Масса сжималась
кольцами, как бесформенный удав, масса давила, пригибала к земле, и
потемневший клинок со звоном выпал из слабеющей руки... Тут Руал
Ильмарранен потерял сознание.
Пол в большом зале был покрыт сложным рисунком, центром которого был
круг из горящих свечей. В этом огненном кольце навзничь лежал человек. Над
ним стояла женщина в серебристой мантии и монотонно читала бесконечное
заклинание. Меловые линии на полу вспыхивали и гасли.
Я не находил себе места - то стоял у дверей зала, не решаясь войти,
то поднимался к Ларту - но дверь кабинета была заперта, и внутри стояла
мертвая тишина. На ступенях лестницы, на полу под дверью темнели пятна
крови, и кровь высыхала на дверной ручке. Дом тихо постанывал от ужаса.
Женщина, наконец, закончила свое заклинание и теперь стояла безмолвно
и неподвижно. Я решился ее позвать:
- Госпожа!
Она медленно обернулась.
- Мой господин ранен, - сказал я, чуть не плача. - Помогите ему!
- Как же я могу? - тихо ответила она. - Если я двинусь с места,
Ильмарранен умрет!
- А если вы не поможете, умрет Ларт, - выговорил я шепотом.
Она печально покачала головой:
- Легиар - великий маг... Если он сам себе не поможет, любая помощь
будет бессильна...
Я оставил ее и бросился в библиотеку.
Тускло поблескивали золотые корешки. Я схватил самую большую книгу из
стоящих внизу, стремянка возмущенно зашипела - я отшвырнул ее ногой и
развернул черный с позолотой переплет. В глазах у меня зарябило - я,
оказывается, умел читать заклинания только крупными печатными буквами, и
книга была мне так же полезна, как кроту подзорная труба.
Я заметался, хватал еще книги и еще - ни одна не подсказала мне хотя
бы, как вызвать Бальтазарра Эста, а я был готов и на это. Потом я вдруг
наткнулся на томик, написанный обычным языком, и поспешно стал его
просматривать - но это была не магическая книга. Это был просто какой-то
роман.
Я впал в отчаяние, уронил книгу на ковер и прислонился спиной к
шкафу. Хрипло вздохнул запертый клавесин; съежившись, подрагивал
стеклянный глобус на большом столе, жался в углу маленький круглый столик,
испещренный магическими символами, и на него упал широкий солнечный луч, а
в луче...
В луче лежал Медальон Прорицателя - горящий золотом. Горящий золотом,
чистый, ясный, и яркий солнечный зайчик, отражаясь от него, улегся на
