Марина ДЯЧЕНКО, Сергей ДЯЧЕНКО
Скитальцы 1-3
ПРИВРАТНИК
ШРАМ
ПРЕЕМНИК
Марина ДЯЧЕНКО
Сергей ДЯЧЕНКО
ПРИВРАТНИК
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЯВЛЕНИЕ
...Ранней весной Ларт отправлялся в один из своих вояжей - как
всегда, неожиданно, и, как всегда, спешно.
Весь день перед отъездом прошел, как в лихорадке. Ларт был угрюм, что
бывало с ним часто, и вроде бы растерян, чего с ним никогда не случалось.
Несколько раз собирался мне что-то сказать - и раздраженно умолкал. Я
нервничал.
Выехал он на рассвете, снабдив меня множеством инструкций. Я должен
был исполнить несколько мелких поручений в поселке, привести в порядок
дом, собрать дорожный сундучок и вечером встретиться с Лартом в порту,
чтобы на закате поднять паруса.
Проводив его взглядом, я вздохнул свободнее.
Управиться в поселке было несложно - там меня считали "учеником
чародея", а такое отношение здорово упрощает жизнь. Глупо же объяснять
всем и каждому, что никогда я не был Лартовым учеником. Служкой - да;
горничной, дворецким и мальчиком на побегушках в одном лице - кем угодно,
только не учеником. Тем не менее, в поселке меня встречали, как вельможу,
а трактирщик наливал мне в долг.
Вернувшись в дом на холме и кое о чем поразмыслив, я сообразил, что,
проявив расторопность, успею по дороге в порт попрощаться с Данной. Эта
мысль придала мне резвости, и скоро Лартовы покои заблистали чистотой, а
сундучок чуть не оборвал мне руки, пока я вытаскивал его в прихожую.
И тут, в прихожей, я вспомнил про последнее из хозяйских поручений.
Уже поставив ногу в стремя, Ларт поморщился болезненно, поколебался
(неслыханное дело!) и вытащил из кармана вчетверо сложенную бумажку.
- Да... - буркнул он раздраженно. - Когда луч достигнет колодца,
прочитай это вслух и внятно там же, в передней. Желательно ничего не
перепутать, не опоздать на пристань и поменьше болтать. Это все.
В таком поручении не было ничего сверхъестественного - подобное мне
приходилось делать и раньше. Конечно, лестно было воображать себя магом,
но, честно говоря, не хуже бы справился и попугай, умей он читать.
Итак, я выволок сундучок в переднюю.
Как и положено, здесь царил полумрак. Посетители волшебника должны
немедленно проникаться благоговейным страхом.
Я и сам им проникся, когда впервые переступил порог Лартова дома. Все
началось с того, что полочка для обуви укусила меня за щиколотку... Такое
забывается не скоро.
Я поставил сундучок у двери.
В потолке имелось круглое отверстие, сквозь которое в солнечные дни
пробивался луч - узкий и острый, как вязальная спица. За день он проходил
путь от оленьих рогов над входной дверью до гобелена на стене напротив.
Под гобеленом, где вовсю трубили охотники с соколами на рукавицах,
выступал прямо из стены чрезвычайно неприятный колодец, из которого тянуло
плесенью. Луч имел обыкновение заглядывать в него после полудня. Этот час
и имел в виду Ларт, когда давал мне поручение.
Покончив с сундучком, я устроился в кресле слева от двери и стал
ждать, пока магический, но крайне нерасторопный луч сползет с ковра и
взберется на сырую кладку колодца.
Время шло, я отдыхал от утренних трудов, радовался предстоящему
путешествию и разглядывал давно и до мелочей знакомую переднюю
мрачноватого Лартова дома.
Прямо передо мной располагалось так называемое лохматое пятно - в
этом месте постоянно отрастала шерсть на ворсистом ковре, и в мои
обязанности входило регулярно ее подстригать, уравнивая с остальной
ковровой поверхностью. Остриженную шерсть я собирал в полотняный мешочек,
надеясь со временем связать себе шарф.
А справа от меня, по другую сторону двери, помещалось зеркало,
которое я всегда обходил стороной и даже пыль с него стирал, отвернувшись.
Ларту оно служило, как собака, угодливо показывало его отражение со всех
сторон и, по-моему, помогало завязывать шейный платок. Мою особу оно не
отражало никогда, а норовило напугать жуткими, ужасно правдоподобными и
часто противными изображениями. Сейчас оно чернело, как поверхность
стоячего озера в темной чаще.
Массивный платяной шкаф хозяин никогда не открывал, но я каждую
субботу перетряхивал его содержимое. Особенно много возни было с железными
латами - их ведь надо полировать суконкой.
А мрачное чудовище в углу у Ларта называлось вешалкой. Трудно
сказать, на что она была больше похожа - на больное дерево или скелет
уродливого животного. Три года назад Ларту подарил это сооружение кто-то
из дружков-колдунов, я помнится, еще подумал, что хозяин поблагодарит и
уберет его в чулан, так нет же, он выставил подарочек на видное место и
велел мне вешать на него плащи визитеров. И получилось как-то незаметно,
что в доме, где полно чудес и диковин, эта вешалка оказалась едва не самой
странной странностью - Ларт явно выделял ее среди остальных предметов. То
лицо воротил, проходя мимо, то усмехался как-то неприятно, а однажды
всыпал мне за то, что я, мол, слишком ее нагрузил. Ларт, впрочем, и есть
Ларт - что взбредет ему в голову, предсказать невозможно.
Сейчас на этой искореженной рогатине висела только моя куртка,
бирюзовая с золотом, купленная осенью на окружной ярмарке. Ларт, помнится,
что-то проворчал насчет моего вкуса, но Данне куртка определенно
понравилась.
И мысли мои невольно переметнулись к Данне - она ведь лучшая девушка
в поселке, а я чужак, не очень красивый и не самый сильный, но она выбрала
меня, потому что я - "ученик чародея", а значит - за мои особые качества.
Так я втихомолку радовался, пока не увидел, как луч преспокойно выбирается
из колодца.
Я успел покрыться потом, пока разыскал в карманах мятую бумажку,
сложенную вчетверо.
Ларт писал, конечно, не колдовскими рунами, а крупными печатными
буквами, как в букваре - чтоб и заяц мог разобрать. И все равно я здорово
изломал себе язык, пока дочитал до половины, а когда дочитал, то вообще
пожалел, что взялся. Воздух вдруг наполнился звенящим напряжением и
задрожал, как над костром; я в панике выкрикивал эти полупристойные
звукосочетания, не слыша себя. Заклинание заканчивалось этаким
повелительным возгласом, Ларт даже отметил его восклицательным знаком; у
меня это вышло, как вопль придавленной кошки. И как только этот вопль
стих...
Уже давно что-то, замеченное боковым зрением, мне мешало. Сейчас я
резко повернул голову и увидел, как вешалка выгибается от верхушки до
основания, будто сотрясаемая конвульсиями. Я не первый год у Ларта на
побегушках и повидал всякое, но это, поверьте, было очень страшно. И
прежде, чем я смог вытолкнуть застрявший в горле крик, на месте вешалки
обрушился на пол человек.
Я не сразу сообразил, что это человек. Он лежал бесформенной грудой
на ворсистом ковре, а я стоял в противоположном углу и боялся
пошевелиться. Вот так так, и эта вешалка торчала в прихожей три года...
Человек пошевелился, судорожно дернулся и поднял на меня сумасшедшие
глаза. Я попятился; он вскочил и перевел взгляд на свои руки. В правой
была зажата моя бирюзовая с золотом куртка. Он замычал и с отвращением
попытался ее отбросить, но пальцы, по-видимому, не слушались. Тогда он
левой рукой разжал пальцы правой и швырнул мою куртку в угол, как вещь
исключительно гадкую, так что мелочь из карманов рассыпалась по всей
прихожей. Потом снова уставился на меня (в глазах ни тени мысли), опять
перевел взгляд на руки, и стал вдруг ощупывать себя с головы до ног,
всхлипывая все громче и громче, пока не захохотал (или заплакал) и не
сполз по стене обратно на ковер.
Я знал раньше, что маги занимаются подобными вещами, но никогда не
предполагал, что Ларт, мой хозяин, на такое способен.
А человек смеялся, теперь уже точно смеялся, и катался по полу. Я
совсем уж было уверился, что это сумасшедший, когда он вдруг замер и зажал
себе рот рукой. Потом прохрипел, не глядя:
- Дай воды.
На кухне я вспомнил-таки: вешалку эту преподнес хозяину его вечный
соперник Бальтазарр Эст в знак очередного примирения.
Когда я вернулся в прихожую, тот человек уже взял себя в руки. Лицо
его, правда, еще было безжизненно-серым, но из глаз исчезло паническое
выражение; он сидел, привалившись спиной к стене, и массировал лоб и щеки,
возвращая им человеческий цвет.
Я протянул ему стакан, он выпил до дна, стуча зубами о стекло.
Поставил опустевший стакан, перевел дух и посмотрел мне прямо в глаза:
- Значит, таков был его приказ?
Я не стал выяснять чей это - "его", и кивнул.
- Что дальше?
Его плохо слушался язык, но он прямо-таки буравил меня глазами.
- Дамир...
Вот как, он меня знал!
- Дамир, что он еще приказал?
Я сглотнул и пожал плечами.
- Я так понял, - хрипло продолжал он, - что могу... убираться
восвояси?
Я глупо улыбнулся.
Он встал, держась за стену. Двинулся к двери. Обернулся:
- Хорошо. Ладно. А теперь... Передавай ему привет. Просто привет от
Маррана.
Я стоял на пороге и смотрел, как он уходит, едва переступая
негнущимися ногами.
...Это было безумие - передавать ему привет. Это было пустое и глупое
бахвальство.
Странный и нелепый человек шагал по дороге. Когда-то его звали Руал
Ильмарранен, по кличке Марран.
Ноги на желали подчиняться, потому что за два предыдущих года им не
пришлось сделать и шага. Руки, неестественно выгибаясь, судорожно хватали
воздух, ловя несуществующие воротники плащей и курток. Пасмурное весеннее
небо было слишком светлым для привыкших к полумраку глаз.
По дороге к поселку шагала ожившая вешалка господина Легиара.
Марран силился и не мог удержать надолго ни одной, самой пустяковой,
мысли. Вот дорога, думал он, опустив голову и вглядываясь в раскисшую
глину. Это вода. Это песок. Это небо, - тут он пошатнулся, неуклюже
пытаясь сохранить равновесие, но не удержался и упал, как падает
деревянная палка. Прямо перед глазами у него оказался жидкий кустик первой
весенней травки. Это трава, подумал он безучастно.
Откуда-то из глубин отупевшей памяти явился сочно-зеленый луг, над
которым деловито вились цветные бабочки, и бронзовая ящерица на горячем
плоском камне.
Марран с трудом перевернулся на спину, оттолкнулся от притягивающей к
себе земли, руками согнул сведенную судорогой ногу - встал, шатаясь.
Воспоминание помогло ему, позволив хоть немного приостановить
хаотически несущийся поток бессвязных мыслей. Он уцепился за один, самый
яркий образ: ящерица, ящерица...
Девочка-подросток, чьей самой большой гордостью было умение
превращаться в ящерицу. И мальчишка, над этой ее гордостью смеющийся.
"А в саламандру умеешь? А в змею? А в дракона? Ну, посмотри на меня!
Ведь это так просто!"
Мальчишке ничего не стоило скакать кузнечиком, гудеть майским жуком -
а она умела тогда превращаться в ящерицу, и только. Мальчишка наслаждался
своим превосходством, хлопал пестрыми сорочьими крыльями прямо над ее
головой - она с трудом сдерживала злые слезы.
"Ну хватит, Марран! Убирайся, можешь больше не приходить!"
Марран вздрогнул.
Он стоял на холме, под его ногами качалась раскисшая дорога, а прямо
перед ним лежал в долине поселок. Вились теплые дымки над крышами.
Он не принимал решение - ему просто больше некуда было идти.
Непослушные ноги знали дорогу, но шли медленно, так медленно, что он
добрался до места поздним вечером. Калитка не была заперта. Дом засыпал -
