Арамис посмотрел на даАртаньяна, который сделал вид, будто рассматри-
вает гравюры с изображением Марка Антония.
- И вы хотите, чтобы ему сшили такой же костюм, какие заказаны эпику-
рейцам? - спросил Персерен.
Произнося с отсутствующим видом эти слова, достойный портной сделал
попытку отобрать у Арамиса свою парчу.
- Костюм эпикурейца? - переспросил даАртаньян тоном следователя.
- Воистину, - сказал Арамис, улыбаясь своей чарующей улыбкой, - воис-
тину самою судьбой предначертано, что даАртаньян этим вечером проникнет
во все наши тайны. Вы, конечно, слышали об эпикурейцах господина Фуке,
не так ли?
- Разумеется. Кажется, это своего рода кружок поэтов, состоящий из
Лафонтена, Лоре, Пелисона, Мольера и кто его знает, кого еще, и заседаю-
щий в Соп-Манде?
- Это верно. Так вот, мы одеваем наших поэтов в форму и зачисляем их
на королевскую службу.
- Превосходно! Догадываюсь, что это сюрприз, который господни Фуке
готовит для короля. Будьте спокойны! Если тайна господина Лебрена состо-
ит только в этом, я не выдам ее.
- Вы очаровательны, как всегда, дорогой друг. Нот, господин Лебрен к
этому непричастен; тайна, к которой он имеет касательство, гораздо зна-
чительнее, чем эта.
- Раз она не уступает в значительности первой из ваших тайн, то я
предпочитаю но быть посвященным в нее, - заметил даАртаньян, притворя-
ясь, будто собрался уходить.
- Входите, Лебрен, входите, - сказал Арамис, открывая правой рукой
боковую дверь и удерживая левою даАртаньяна.
- Честное слово, я ничего не понимаю, - буркнул Персерен.
Как говорят в театре, Арамис выдержал паузу.
- Дорогой господин Персерен, - начал он, - вы шьете пять костюмов его
величеству, не так ли? Один из парчи, один охотничий из сукна, один из
бархата, один из атласа и последний, наконец, из флорентийской ткани?
- Верно, но откуда, монсеньер, вы все это знаете? - спросил изумлен-
ный Персерен.
- Все это исключительно просто, сударь: предстоят охота, празднество,
концерт, прогулка и прием; пять названных мною тканей предусмотрены эти-
кетом.
- Монсеньер, вы знаете решительно все на свете.
- И многое другое к тому же, будьте спокойны, - пробормотал ДаАр-
таньян.
- Но, - вскричал, торжествуя, портной, - чего вы все же не знаете,
хоть вы и великий князь церкви, чего не знает и не узнает никто и что
знаем лишь король, мадемуазель де Лавальер и я, это цвет материй и вид
украшений, это покрои, это соотношение частей, это костюм в целом!
- Вот с этим всем, - сказал Арамис, - я и хотел бы при вашей помощи
ознакомиться, дорогой господин Персерен.
- Никогда! - побледнел перепуганный насмерть портной, хотя Арамис
произнес только что приведенные нами слова весьма ласково и даже медото-
чиво.
Притязания Арамиса показались Персерену после того, как он подумал
над ними, настолько несообразными, настолько смешными, настолько чрез-
мерными, что он сначала тихонечко рассмеялся, затем принялся смеяться
все громче и громче и кончил взрывами неудержимого хохота.
ДаАртаньян последовал примеру портного, но не потому, что находил эту
просьбу и впрямь смешною; он имел в виду еще больше распалить Арамиса.
Этот последний предоставил им смеяться, сколько они пожелают, и когда
они наконец утихли, проговорил:
- На первый взгляд может и в самом деле показаться, что я позволил
себе нечто нелепое, - разве не так? Но ДаАртаньян, который - воплощенное
благоразумие, разумеется, подтвердит, дорогой господин Персерен, что я
не мог поступить иначе и должен был обратиться к вам с своей просьбою.
- Как это? - удивился мушкетер, превращаясь в слух; благодаря своему
поразительному чутью, он уже понял, что до этой поры действовали только
застрельщики, как говорят военные, и что настоящее сражение впереди.
- Как это? - недоверчиво протянул Персерен.
- Почему, - продолжал Арамис, - господин Фуке дает празднество в
честь короля? Разве не для того, чтобы сделать ему приятное?
- Верно, - подтвердил Персерен.
ДаАртаньян выразил свое одобрение словам Арамиса кивком головы.
- Каким же образом он может достигнуть этого? Посредством обходи-
тельности, любезности, забавных выдумок; посредством целого ряда сюрпри-
зов, вроде того, о котором мы только что говорили, - я имею в виду за-
числение на королевскую службу поэтов.
- Прекрасно.
- Речь пойдет еще об одном сюрпризе, дорогой друг. Присутствующий
здесь господин Лебрен - живописец, рисующий с исключительной точностью.
- Да, да, - сказал Персерен. - Я видел картины господина Лебрена и
отметил себе, что костюмы у него выписаны весьма тщательно. Вот почему я
тут же согласился сделать ему костюм, будь он такой же, какой шьется
эпикурейцам, или в каком-нибудь ином роде.
- Дорогой господин Персерен, ваше обещание для нас драгоценно, но мы
вспомним о нем несколько позже. А сейчас господин Лебрен имеет нужду не
в новом костюме, который вы сошьете ему в скором будущем, но в костюмах,
изготовленных вами для короля.
Персерен отскочил назад, и ДаАртаньян, человек спокойный и выдержан-
ный, привыкший размышлять над тем, что он видит, нисколько не удивился
этой необычной резвости Персерена: настолько просьба, с которой Арамис
рискнул обратиться к портному, была, и на взгляд капитана, странной и
вызывающей.
- Костюмы, изготовленные для короля! Дать скопировать кому бы то ни
было костюмы его величества короля?! О господин епископ! Простите меня,
но в своем ли уме ваше преосвященство? - закричал бедный портной, окон-
чательно потеряв голову.
- Помогите же, ДаАртаньян, - сказал Арамис, расплываясь в улыбке и
ничем не выражая досады, - помогите же убедить этого господина. Ведь вы
понимаете, в чем тут дело, не так ли?
- Говоря по правде, не очень.
- Как! И вы тоже не понимаете, что господин фуке хочет приготовить
сюрприз королю, сюрприз, состоящий в том, чтобы король тотчас же по при-
бытии в Во увидел там свой новый портрет? И чтобы портрет, написанный с
ошеломляющим сходством, изображал его в том же самом костюме, в каком он
будет в тот день, когда увидит о гот портрет?
- Так вот оно что, - вскричал мушкетер, почти поверивший Арамису -
ведь все рассказанное им было настолько правдоподобно, - да, да, дорогой
Арамис, вы правы; да, да, ваша мысль просто великолепна. Готов спорить
на что угодно, что она исходит от вас, Арамис!
- Не знаю, - ответил с небрежным видом ваннский епископ, - от меня
или от господина Фуке...
Затем, обнаружив нерешительность на лице даАртаньяна, он, наклонив-
шись к Персерену, проговорил:
- Ну что ж, господин Персерен, что же вы молчите? С нетерпением жду
ваших слов.
- Я говорю, что...
- Вы хотите сказать, что в вашей воле ответить отказом. Я и сам это
знаю и никоим образом не собираюсь насиловать вашу волю, мой милый; ска-
жу больше, мне отлично понятна и та щепетильность, которая препятствует
вам пойти навстречу идее господина Фуке; вы страшитесь, как бы не пока-
залось, что вы льстите его величеству. Благородство души, господин Пер-
серен, благородство!
Портной пробормотал что-то невнятное.
- Ив самом деле, это было бы откровенною лестью по отношению к нашему
юному государю, - продолжал Арамис. - "Но, - сказал мне господин супе-
ринтендант, - если Персерен откажет вам в вашей просьбе, скажите ему,
что он от этого в моих глазах нисколько не потеряет и что я буду и
впредь относиться к нему с большим уважением. Только..."
- Только?.. - повторил обеспокоенный Персерен.
- "Только, - продолжал Арамис, - мне придется сказать королю (помни-
те, дорогой господин Персерен, что это говорит господин Фуке, а не я)...
мне придется сказать королю: "Государь, у меня было намерение предложить
вашему величеству ваше изображение; но щепетильность господина Персере-
на, быть может преувеличенная, но достойная уважения, воспротивилась
этому".
- Воспротивилась! - вскричал портной, испуганный возлагаемой на него
ответственностью. - Я противлюсь тому, чего желает господин Фуке, когда
дело идет о том, чтобы доставить удовольствие королю? Ах, господин епис-
коп, какое скверное слово сорвалось с ваших уст! Противиться! Благодаре-
ние господу, уж я-то не произносил этого слова. Призываю в свидетели ка-
питана мушкетеров его величества. Разве я противлюсь чему-нибудь, госпо-
дин даАртаньян?
ДаАртаньян замахал рукою, показывая, что хочет остаться нейтральным;
он чувствовал всем своим существом, что тут кроется какая-то неведомая
интрига, кто его знает - комедия или трагедия; он проклинал себя за то,
что в этом случае так недогадлив, но пока, в ожидании дальнейшего хода
событий, решил воздержаться.
Персерен, однако, устрашаемый мыслью, что королю могут сказать, будто
он, Персерен, воспротивился подготовке сюрприза, который предполагали
сделать его величеству, пододвинул Лебрену кресло и принялся извлекать
из шкафа четыре сверкающих золотым шитьем великолепных костюма - пятый
пока еще находился в работе у подмастерьев. Он развешивал эти произведе-
ния портновского искусства одно за другим на манекенах, привезенных не-
когда из Бергамо, которые, попав во Францию во времена Кончини, были по-
дарены Персерену и маршалом д'Анкром, - это случилось после поражения
итальянских портных, разоренных успешною конкуренцией Персеренов.
Художник приступил к зарисовкам, затем принялся раскрашивать их.
Арамис, стоявший возле него и пристально наблюдавший за каждым движе-
нием его кисти, внезапно остановил Лебрена:
- Мне кажется, что вы не вполне уловили тона, дорогой господин Леб-
рен. Ваши краски обманут вас, и на полотне не удастся воспроизвести пол-
ного сходства, которое нам решительно необходимо. Очевидно, чтобы пере-
дать оттенки с большей точностью, требуется работать подольше.
- Это верно, - сказал Персерен, - но времени у нас очень мало, и тут,
господин епископ, я, согласитесь, совершенно бессилен.
- В таком случае, - спокойно заметил Арамис, - наша попытка обречена
на провал, и это произойдет из-за неверной передачи оттенков.
Между тем Лебрен срисовывал ткань и шитье очень точно, и Арамис наб-
людал за его работой с плохо скрываемым нетерпением.
"Что за чертову комедию тут разыгрывают?" - продолжал спрашивать себя
мушкетер.
- Дело у нас решительно не пойдет, - молвил Арамис. - Господин Леб-
рен, собирайте свои ящики и сворачивайте холсты.
- Верно, верно! - вскричал раздосадованный художник. - Здесь ужасное
освещение.
- Это мысль, Лебрен, да, да, это мысль. А что, если б мы с вами рас-
полагали образчиком каждой ткани, и временем, и подобающим освещением...
- О, тогда! - воскликнул Лебрен. - Тогда я готов поручиться, что все
будет в порядке.
"Так, так, - сказал себе даАртаньян, - тут-то и есть узелок всей инт-
риги. Ему требуется образец каждой ткани. Но, черт подери, даст ли ему
эти образчики Персерен?"
Персерен, выбитый с последних позиций и к тому же обманутый притвор-
ным добродушием Арамиса, отрезал пять образчиков, которые и отдал епис-
копу.
- Так будет лучше. Не правда ли? - обратился Арамис к даАртаньяну. -
Ваше мнение по этому поводу?
- Мое мнение, дорогой Арамис, - проговорил д'Артаньян, - что вы неиз-
менно все тот же.
- И следовательно, неизменно ваш друг, - подхватил епископ своим ча-
рующим голосом.
- Да, да, конечно, - громко сказал даАртаньян. Затем про себя доба-
вил: "Если ты, сверхиезуит, обманул меня, то я отнюдь не хочу быть одним
из твоих сообщников, и, чтобы не сделаться им, теперь самое время уда-
литься". - Прощайте, Арамис, - продолжал даАртаньян, громко обращаясь к
епископу, - прощайте! Пойду поищу Портоса.
- Подождите минутку, - попросил Арамис, засовывая в карман образчики,
- подождите, я закончил дела и буду в отчаянии, если не перекинусь на
