роту; Портос человек прямой. С тех пор, как я стал епископом, я ищу
простодушных людей, которые внушают мне любовь к правде и ненависть к
интригам.
ДаАртаньян погладил усы.
- Увидя Портоса, я постарался подойти к нему поближе. У него не было
дела, его присутствие напоминало мне доброе старое время и отвлекало от
дурных мыслей. Я позвал Портоса в Ванн. Господин Фуке любит меня; узнав,
что Портос мой друг, он обещал похлопотать за него перед королем. Вот и
вся тайна.
- Я не злоупотреблю ею, - улыбнулся ДаАртаньян.
- Я хорошо это знаю, дорогой друг; никто не облагает в такой степени
чувством истинной чести, как вы.
- Я польщен, Арамис.
- А теперь...
И прелат заглянул в самую душу своего друга.
- А теперь поговорим о себе. Хотите стать другом господина Фуке? Не
перебивайте меня, прежде чем не узнаете, что я хочу сказать.
- Слушаю.
- Хотите сделаться маршалом Франции, пэром, герцогом, владеть гер-
цогством с миллионным населением?
- Что же нужно сделать, друг мой, чтобы получить все это? - спросил
ДаАртаньян.
- Быть сторонником господина Фуке.
- Я сторонник короля, дорогой друг.
- Но не исключительно же, я думаю?
- Я не раздваиваюсь.
- Я полагаю, что вместе с большим сердцем у вас есть и некоторое чес-
толюбие?
- Да, конечно.
- И, следовательно...
- И, следовательно, я желаю быть маршалом Франции; но маршалом, гер-
цогом, пэром сделает меня король; король даст мне все это.
Арамис пристально взглянул на даАртаньяна.
- Разве король не властелин? - спросил ДаАртаньян.
- Никто этого не оспаривает. Только ведь Людовик Тринадцатый тоже был
властелином.
- Да, дорогой, но между Ришелье и Людовиком Тринадцатым не было гос-
подина даАртаньяна, - спокойно заметил мушкетер.
- Около короля, - продолжал Арамис, - много камней преткновения.
- Но не для короля.
- Конечно; однако...
- Послушайте, Арамис, я вижу, что здесь каждый думает о себе и никто
не помышляет о государе; а я буду поддерживать себя, поддерживая его.
- А неблагодарность?
- Ее боятся только слабые!
- Вы очень уверены в себе.
- Кажется, да.
- Но, может быть, со временем вы перестанете быть нужным королю?
- Напротив, я думаю, что в будущем понадоблюсь ему больше, чем ког-
да-либо. Слушайте, дорогой, если бы пришлось обуздать нового Конде, кто
обуздал бы его? Вот это... только это во всей Франции! - И даАртаньян
похлопал по своей шпаге.
- Вы правы, - сказал Арамис, бледнея.
Он встал и пожал руку даАртаньяну.
- Вот в последний раз зовут к ужину, - поднялся с места капитан муш-
кетеров. - Вы позволите...
Арамис обнял мушкетера:
- Такой друг, как вы, прекраснейшая жемчужина в королевской короне.
И они разошлись.
"Я так и думал, что это неспроста", - промелькнуло в голове даАр-
таньяна.
"Нужно поскорее зажечь порох, - сказал про себя Арамис. - ДаАртаньян
почуял подкоп".
XVII
ПРИНЦЕССА И ДЕ ГИШ
Мы видели, что граф де Гиш вышел из залы в тот момент, когда Людовик
XIV так галантно поднес Лавальер великолепные браслеты, выигранные им в
лотерею.
Некоторое время де Гиш прогуливался возле дворца, снедаемый подозре-
ниями и тревогами. Затем он стал поджидать на террасе появления принцес-
сы. Прошло более получаса. У графа в его одиночестве вряд ли были весе-
лые мысли. Он вынул из кармана записную книжку и после долгих колебаний
написал:
"Принцесса, умоляю вас уделить мне несколько мгновений для разговора.
Пусть вас не пугает эта просьба; она продиктована только глубоким почте-
нием, с которым, я, и т.д. и т.д.".
Он подписал эту необычную просьбу и сложил листок вчетверо, но в этот
момент заметил, что гости королевы начинают расходиться. Он увидел Ла-
вальер, потом Монтале, которая разговаривала с Маликорном. Он пропустил
всех гостей королевы-матери, только что наполнявших ее салон.
Принцесса не показывалась. Однако ей необходимо было пересечь этот
двор для возвращения домой, и Гиш внимательно наблюдал. Наконец он уви-
дел принцессу; она шла с двумя пажами, освещавшими ей путь факелами;
дойдя до двери, она крикнула:
- Пажи, ступайте узнать, где граф де Гиш. Он должен дать мне отчет в
о дном - поручении. Если он свободен, попросите его прийти ко мне.
Де Гиш молчал, спрятавшись в тень. Но как только принцесса вошла к
себе, он опрометью сбежал с террасы и с самым равнодушным видом двинулся
навстречу пажам, которые направлялись в его комнату.
"Вот как, принцесса послала за мной!" - взволнованно подумал он и
скомкал свою, теперь уже ненужную, записку.
- Граф! - сказал один из пажей, заметив его. - Мы очень рады, что
встретили вас.
- Что вам угодно, господа?
- Мы по приказанию принцессы.
- По приказанию принцессы? - повторил де Гиш с притворным удивлением.
- Да. Ее высочество спрашивает вас: вы должны дать ей отчет в одном
поручении Вы свободны?
- Я весь к услугам ее высочества.
- В таком случае благоволите следовать за нами.
Поднявшись к принцессе, де Гиш увидел, что она бледна и взволнованна.
У двери стояла Монтале, которой очень хотелось знать, что происходит в
уме ее госпожи.
- А, это вы, господин де Гиш, - начала принцесса, увидя графа, - про-
шу вас... Мадемуазель де Монтале, вы свободны и можете уйти.
Еще более заинтригованная Монтале поклонилась и ушла. Принцесса и де
Гиш остались одни.
Все преимущества были на стороне графа: сама принцесса пригласила его
на свидание. Но как мог граф воспользоваться этой милостью? Принцесса
была так своенравна, характер ее был так изменчив. И она скоро обнаружи-
ла это; в самом начале разговора она вдруг спросила:
- Неужели вам нечего сказать мне, граф?
Ему показалось, что она угадала его мысли; ему показалось (влюбленные
доверчивы и слепы, как поэты или пророки), ему показалось, будто она
угадала его желание видеть ее и цель этого желания.
- Да, принцесса, - поклонился он, - я очень удивлен.
- Историей с браслетами? - перебила его принцесса. - Не правда ли?
- Да, принцесса.
- По-вашему, король влюблен? Скажите!
Де Гиш пристально посмотрел на нее, и принцесса опустила глаза под
этим взглядом, проникавшим до самого сердца.
- По-моему, - отвечал он, - король, вероятно, хочет кого-то помучить,
иначе он не стал бы так афишировать свои чувства; он не решился бы так
спокойно компрометировать девушку, до сих пор вполне безупречную.
- Эту бесстыдницу? - высокомерно промолвила принцесса.
- Могу заверить ваше высочество, - с почтительной твердостью сказал
де Гиш, - что мадемуазель де Лавальер любит человек, достойный всякого
уважения.
- Уж не Бражелон ли?
- Да, принцесса. Он мой друг.
- А какое дело королю до того, что он ваш друг?
- Король знает, что Бражелон - жених мадемуазель де Лавальер; и так
как Рауль честно служил королю, король не захочет причинять непоправимо-
го несчастья.
Принцесса звонко расхохоталась, и этот смех болезненно подействовал
на де Гиша.
- Повторяю, принцесса, я не думаю, чтобы король был влюблен в Ла-
вальер, и в доказательство этого я хочу спросить у вас, принцесса: чье
самолюбие желал задеть его величество в данном случае? Вы знаете весь
двор и поможете мне разрешить этот вопрос, тем более что, как уверяют,
ваше высочество очень близки с королем.
Принцесса закусила губу и, не придумав ответа, изменила тему разгово-
ра.
- Докажите мне, - сказала она, глядя на графа тем взглядом, в который
как будто была вложена вся душа, - докажите, что именно вы хотели пого-
ворить со мной, хотя позвала вас я.
Де Гиш торжественно вынул свою записку и подал принцессе.
- Наши желания совпали.
- Да, - произнес граф с нежностью, которую он не мог подавить, - и я
уже объяснил вам, зачем я хотел вас видеть; вы же, принцесса, еще не
сказали, зачем вы потребовали меня к себе.
- Это правда.
Она колебалась.
- Я с ума схожу из-за этих браслетов, - молвила она вдруг.
- Вы ожидали, что король поднесет их вам? - спросил де Гиш.
- А почему бы и нет?
- Но ведь, принцесса, у короля, кроме вас, его невестки, есть еще
супруга?
- А кроме Лавальер, - воскликнула уязвленная принцесса, - у него есть
я! У него есть весь двор!
- Уверяю вас, принцесса, - почтительно поклонился граф, - что если бы
кто-либо услышал ваши слова и увидел ваши красные глаза и - да простит
меня бог - эту слезу, навернувшуюся на ваши ресницы... да, если бы кто
увидел это, то сказал бы, что ваше высочество ревнует.
- Ревную! - надменно воскликнула принцесса. - Ревную к Лавальер?
Она рассчитывала смирить де Гиша этим высокомерным жестом и надменным
тоном.
- Да, к Лавальер, принцесса! - смело повторил он.
- Кажется, сударь, вы позволяете себе оскорблять меня, - прошептала
она.
- Нет, принцесса, - отвечал взволнованный граф, решивший, однако, ук-
ротить этот приступ гнева.
- Вон! - крикнула принцесса вне себя от раздражения, до такой степени
хладнокровие и молчаливая почтительность де Гиша взбесили ее"
Де Гиш отступил на несколько шагов, отвесил поклон, выпрямился, белый
как полотно, и слегка дрогнувшим голосом произнес:
- Мне не стоило так усердствовать, чтобы подвергнуться совершенно
несправедливой немилости.
И он не спеша повернулся спиной. Но не сделал он и пяти шагов, как
принцесса бросилась за ним, точно тигрица, схватила его за рукав и воск-
ликнула, привлекая к себе:
- Ваша притворная почтительность страшнее прямого оскорбления. Но ос-
корбляйте меня, только говорите!
Она вся дрожала от ярости.
- Принцесса, - мягко отвечал граф, обнажая шпагу, - пронзите мое
сердце, но не томите!
По устремленному на нее взгляду, полному любви, решимости и даже от-
чаяния, она поняла, что этот человек, наружно такой спокойный, пронзит
себя шпагой, если она прибавит хоть слово.
Она вырвала у него оружие и, сжав ему руку, с исступлением, которое
могло сойти за нежность, сказала:
- Граф, пощадите меня! Вы видите, я страдаю, а у вас нет ни капли жа-
лости.
Слезы заглушили ее голос. Увидев принцессу плачущей, де Гиш схватил
ее в объятия и отнес на кресло. Она задыхалась.
- Почему, - говорил он, упав на колени, - вы не расскажете мне, что
вас печалит? Вы кого-нибудь любите? Скажите мне! Это меня убьет, но
раньше я сумею утешить вас, облегчить ваши страдания и оказать вам какую
угодно услугу.
- Неужели вы меня так любите?
- Да, я вас люблю, принцесса!
Она протянула ему обе руки.
- Действительно, я люблю, - прошептала она так тихо, что никто, кроме
де Гиша, не расслышал бы.
- Короля? - спросил он.
Она слегка кивнула головой, и ее улыбка была похожа на те просветы
между тучами, в которых после грозы как бы открывается рай.
- Но в сердце знатной женщины, - прибавила она, - живут и другие
страсти. Любовь - поэзия; но настоящей жизнью благородного сердца явля-
ется гордость. Граф, я рождена на троне, я горда и ревниво отношусь к
своему положению. Зачем король приближает к себе недостойных?
- Опять! Вы снова оскорбляете бедную девушку, которая будет женой мо-
его друга.
- Неужели вы так наивны, что верите в это?
- Если бы я не верил, - отвечал де Гиш, сильно побледнев, - Бражелон
завтра же узнал бы все; да, узнал бы, если бы у меня были основания
предполагать, что бедняжка Лавальер забыла клятвы, данные Раулю. Впро-
чем, нет, было бы низко выдавать тайну женщины и было бы преступно сму-
тить покой друга.
- Вы думаете, - спросила принцесса, истерически захохотав, - что не-
ведение - счастье?
- Да, думаю, - отвечал он.
- Докажите это, докажите! - приказала она.
- Доказать нетрудно. Принцесса, весь двор говорит, что король любил
вас и что вы любили короля.
- Ну! - заторопила она, тяжело дыша.
