- О, нисколько.
- Силы не убавилось?
- Нисколько, друг мой, нисколько!
- Дело в том, что мне говорили, будто в первые дни по вашем приез-
де...
- Я не способен был шевельнуться, не правда ли?
- Как! - улыбнулся ДаАртаньян. - Почему же вы не могли шевельнуться?
Портос понял, что сказал глупость, и захотел поправиться:
- Я приехал из Бель-Иля на плохих лошадях, и это утомило меня.
- Теперь меня не удивляет, что я видел на дороге семь или восемь пав-
ших лошадей, когда ехал вслед за вами.
- Видите ли, я тяжел, - сказал Портос.
- Значит, вы были разбиты?
- Жир мой растопился, вот я и заболел.
- Бедный Портос... Ну а как обошелся с вами Арамис?
- Отлично... Он поручил меня попечению личного врача господина Фуке.
Но представьте, что через недолю я стал задыхаться.
- Как так?
- Комната была слишком мала; я поглощал слишком много воздуха.
- Неужели?
- Так мне сказали, по крайней мере... И меня перевели в другое поме-
щение.
- И там вы вздохнули свободнее?
- Там мне стало гораздо лучше; по у меня не было никаких занятий, мне
нечего было делать. Доктор уверял, что мне нельзя двигаться. Я же, нап-
ротив, чувствовал себя сильнее, чем когда-нибудь. От этого произошел
один неприятный случай.
- Какой случаи?
- Представьте себе, дорогой друг, что я взбунтовался против предписа-
ний дурака доктора и решил выходить, понравится ему это или нет. Итак, я
приказал прислуживавшему мне лакею принести платье.
- Вы, значит, были раздеты, мой бедный Портос?
- Нельзя сказать, чтобы, совсем, на мне был великолепный халат. Лакей
повиновался; я надел свое платье, которое стало мне слишком широко. Но
вот странная вещь: ноги мои, напротив, увеличились.
- Да, понимаю.
- Сапоги сделались очень узкими.
- Значит, ваши ноги распухли?
- Вы угадали.
- Еще бы! И это вы называете неприятным случаем?
- Именно. Я рассуждал не так, как вы. Я сказал себе: "Если на мои но-
ги десять раз налезали эти сапоги, то нет никаких оснований думать, что
они не налезут в одиннадцатый раз".
- На этот раз, милый Портос, позвольте мне заметить, что вы рассужда-
ли нелогично.
- Словом, я уселся около перегородки и попробовал надеть правый са-
пог, я тянул его руками, подталкивал другой ногой, делал невероятные
усилия, и вдруг оба ушка от сапога остались в моих руках, а нога устре-
милась вперед, как снаряд из катапульты.
- Из катапульты! Как вы сильны в фортификации, дорогой Портос!
- Итак, нога устремилась вперед, встретила на своем пути перегородку
и пробила ее. Друг мой, мне показалось, что я, как Самсон, разрушил
храм. Сколько при этом повалилось на пол картин, статуй, цветочных горш-
ков, ковров, занавесей! Прямо невероятно!
- Неужели?
- Не считая того, что по другую сторону перегородки стояла этажерка с
фарфором.
- И вы опрокинули ее?
- Да, она отлетела в другой конец комнаты. - Портос захохотал.
- Действительно, вы правы, это невероятно. - И даАртаньян расхохотал-
ся вслед за Портосом.
Портос смеялся все громче.
- Я разбил фарфора, - продолжал он прерывающимся от смеха голосом, -
больше чем на три тысячи франков, ха-ха-ха!..
- Великолепно!
- Не считая люстры, которая упала мне прямо на голову и разлетелась
на тысячу кусков, ха-ха-ха!..
- На голову? - переспросил даАртаньян, хватаясь за бока.
- Прямо на голову!
- И пробила вам череп?
- Нет, ведь я же сказал вам, что разлетелась люстра, она была стек-
лянная.
- Люстра была стеклянная?
- Да, из венецианского стекла. Редкость, дорогой мой, уникальная вещь
и весила двести фунтов.
- И упала вам на голову?
- На... го... ло... ву... Представьте себе раззолоченный хрустальный
шар с инкрустациями снизу, с рожками, из которых выходило пламя, когда
люстру зажигали.
- Это понятно. Но тогда она не была зажжена?
- К счастью, нет, иначе я сгорел бы.
- И вы отделались только тем, что были придавлены?
- Нет.
- Как нет?
- Да так, люстра упала мне на череп. А у нас на макушке, по-видимому,
необыкновенно крепкая кость.
- Кто это вам сказал, Портос?
- Доктор. Нечто вроде купола, который выдержал бы собор Парижской бо-
гоматери.
- Да что вы?
- Наверное, у всех людей череп устроен таким образом.
- Говорите за себя, дорогой друг; это у вас, а не у других череп уст-
роен так.
- Возможно, - сказал самодовольно Портос. - Значит вот, когда люстра
упала на купол, который у нас на макушке, раздался шум вроде пушечного
выстрела; хрусталь разбился, а я упал, весь облитый...
- Кровью? Бедный Портос!
- Нет, ароматным маслом, которое пахло превосходи но, но чересчур
сильно; я почувствовал головокружение от этого запаха. Вам приходилось
испытывать что-нибудь подобное, даАртаньян?
- Да, случалось, когда я нюхал ландыши. Итак, бедняга Портос, вы упа-
ли и были одурманены ароматом?
- Но самое удивительное, - и врач клялся, что никогда не видывал ни-
чего подобного...
- У вас все же, должно быть, вскочила шишка, - перебил даАртаньян.
- Целых пять.
- Почему же пять?
- Да потому, что снизу на люстре было пять необыкновенно острых укра-
шений.
- Ай!
- Эти пять украшений вонзились мне в волосы, которые у меня, как ви-
дите, очень густые.
- К счастью.
- И задели кожу. Но обратите внимание на одну странность, - это могло
случиться только со мной. Вместо впадин у меня вскочили шишки. Доктор не
мог удовлетворительно объяснить мне это явление.
- Ну, так я вам объясню.
- Вы очень меня обяжете, - сказал Портос, моргая глазами, что служило
у него признаком величайшего напряжения мысли.
- С тех пор, как ваш мозг предается изучению наук, серьезным вычисле-
ниям, он увеличился в объеме. Таким образом, ваша голова переполнена на-
уками.
- Вы думаете?
- Я уверен в этом. От этого получается, что ваша черепная коробка не
только не дает проникнуть в голову ничему постороннему, но, будучи пере-
полненной, пользуется каждым случайным отверстием, чтобы выбрасывать на-
ружу избыток.
- А-а-а! - протянул Портос, которому это объяснение показалось более
толковым, чем объяснение врача.
- Пять выпуклостей, вызванных пятью украшениями люстры, были, конеч-
но, пятью скоплениями научных знаний, вылезших наружу под действием
внешних обстоятельств.
- Действительно! - обрадовался Портос. - Вот почему голова моя болела
больше снаружи, чем внутри. Я вам признаюсь даже, что, надевая шляпу и
нахлобучивая ее на голову энергично-грациозным ударом кулака, свойствен-
ным нам, военным, я испытывал иногда страшную боль, если не соразмерял
как следует силу удара.
- Портос, я вам верю.
- И вот, дорогой друг, - продолжал великан, - господин Фуке, видя,
что его дом недостаточно прочен для меня, решил отвести мне другое поме-
щение. И меня перевели сюда.
- Это заповедный парк, не правда ли?
- Да.
- Парк свиданий, известный таинственными похождениями суперинтендан-
та.
- Не знаю; у меня тут не было ни свиданий, ни таинственных приключе-
ний; но мне позволено упражнять здесь свои мышцы, и, пользуясь этим раз-
решением, я вырываю деревья с корнями.
- Зачем?
- Чтобы размять руки и доставать птичьи гнезда; я нахожу, что так
удобнее, чем карабкаться наверх.
- У вас пастушеские наклонности, как у Тирсиса, дорогой Портос.
- Да, я люблю птичьи яйца несравненно больше, чем куриные. Вы не мо-
жете себе представить, что за изысканное блюдо омлет из четырехсот или
пятисот яиц канареек, зябликов, скворцов и дроздов!
- Как - из пятисот яиц? Это чудовищно!
- Все они умещаются в одной салатнице.
ДаАртаньян минут пять любовался Портосом, точно видел его впервые.
Портос же расцветал под взглядами друга. Они сидели так несколько минут.
ДаАртаньян смотрел, Портос блаженствовал. ДаАртаньян искал, по-видимому,
новую тему для разговора.
- Вам здесь весело, Портос? - спросил он, найдя наконец эту тему.
- Не всегда.
- Ну, понятно; однако когда вам станет слишком скучно, что вы будете
делать?
- О, я буду здесь недолго! Арамис ждет только, чтобы у меня исчезла
последняя шишка, и тогда представит меня королю. Король, говорят, тер-
петь не может шишек.
- Значит, Арамис все еще в Париже?
- Нет.
- Где же он?
- В Фонтенбло.
- Один?
- С господином Фуке.
- Отлично. Но знаете ли...
- Нет. Скажите, и я буду знать.
- Мне кажется, что Арамис забывает вас.
- Вам так кажется?
- Там, видите ли, смеются, танцуют, пируют, распивают вина из подва-
лов господина Мазарини. Известно ли вам, что там каждый вечер дается ба-
лет?
- Черт возьми!
- Повторяю, ваш милый Арамис вас забывает.
- Очень может быть. Я сам иногда так думал.
- Если только этот хитрец не изменяет вам!
- О-о-о!..
- Вы знаете, этот Арамис хитрая лисица.
- Да, но изменять мне...
- Послушайте: прежде всего, он лишил вас свободы.
- Как это лишил свободы? Разве я не на свободе?
- Конечно, нет!
- Хотел бы я, чтобы вы мне доказали это.
- Ничего нет проще. Вы выходите на улицу?
- Никогда.
- Катаетесь верхом?
- Никогда.
- К вам допускают друзей?
- Никогда.
- Ну так, мой друг, кто никогда не выходит на улицу, кто никогда не
катается верхом, кто никогда не видится с друзьями, тот лишен свободы.
- За что же Арамису лишать меня свободы?
- Будьте откровенны, Портос, - дружески попросил ДаАртаньян.
- Я совершенно откровенен.
- Ведь это Арамис составил план укреплений БельИля - не правда ли?
Портос покраснел.
- Да, - согласился он, - но он только и сделал, что начертил план.
- Именно, и я считаю, что это не бог весть какая важность.
- Я всецело разделяю ваше мнение.
- Отлично; я в восторге, что мы одинаково мыслим.
- Он даже никогда не приезжал в Бель-Иль, - сказал Портос.
- Вот видите!
- Напротив, я ездил к нему в Ванн, как вы могли видеть.
- Скажите лучше - как я видел. И вот в чем дело, дорогой Портос: Ара-
мис, начертивший только план, желает, чтобы его считали инженером, вас
же, построившего по камешку стены крепости и бастионы, он хочет низвести
до степени простого строителя.
- Строителя - значит, каменщика?
- Да, именно каменщика.
- Который возится с известкой?
- Именно.
- Чернорабочего?
- Точно так.
- О, милейший Арамис думает, что ему все еще двадцать пять лет!
- Мало того, он думает, что вам пятьдесят.
- Хотел бы я его видеть за работой.
- Да.
- Старый хрыч, разбитый подагрой.
- Да.
- Больные почки.
- Да.
- Не хватает трех зубов.
- Четырех.
- Тогда как у меня, глядите!
И, раскрыв толстые губы, Портос продемонстрировал два ряда зубов,
правда, потемнее снега, но чистых, твердых и крепких, как слоновая
кость.
- Вы не можете себе представить, Портос, - сказал даАртаньян, - какое
внимание обращает король на зубы. Увидя ваши, я решился. Я вас представ-
лю королю.
- Вы?
- А почему бы и нет? Разве вы думаете, что мое положение при дворе
хуже, чем положение Арамиса?
- О нет!
- Думаете, что я хочу предъявить какие-нибудь права на укрепление
Бель-Иля?
- О, конечно, нет!
- Значит, я действую только в ваших интересах.
- Не сомневаюсь в этом.
- Так вот, я - близкий друг короля; доказательством служит то, что
когда он должен сказать кому-нибудь чтолибо неприятное, я беру эту обя-
занность на себя...
- Но, милый друг, если вы меня представите...
- Дальше?
- Арамис рассердится.
- На меня?
- Нет, на меня.
- Но не все ли равно, кто вас представит: он или я, если вас должны
представить?
- Мой парадный костюм еще не готов.
- Ваш костюм и теперь великолепен.
- Тот, что я заказал, во много раз наряднее.
- Берегитесь, король любит простоту.
