чившееся, мы останемся в добрых отношениях и что вы любезно соглашаетесь
верить в мою почтительную дружбу.
Лавальер показалось, что она начинает понимать.
"Да, - подумала она, - я не могла бы поверить, что господин Фуке с
такой жадностью будет искать источников новоявленной благосклонности".
И сказала вслух:
- В вашу дружбу, сударь? Вы мне предлагаете вашу дружбу? Но, право,
это для меня большая честь, и вы слишком любезны.
- Я знаю, сударыня, - отвечал Фуке, - что дружба господина может по-
казаться более блестящей и более желательной, чем дружба слуги; но могу
вас заверить, что и слуга окажется таким же преданным, таким же верным и
совершенно бескорыстным.
Лавальер поклонилась; действительно, в голосе суперинтенданта звучала
большая искренность и неподдельная преданность. Она протянула Фуке руку.
- Я вам верю, - улыбнулась она.
Фуке крепко пожал руку девушки.
- В таком случае, - прибавил он, - вы сейчас же отдадите мне это нес-
частное письмо.
- Какое письмо? - спросила Лавальер.
Фуке еще раз устремил на нее свой испытующий взгляд. То же наивное,
то же простодушное выражение лица.
- После этого отрицания, сударыня, я принужден признать, что вы дели-
катнейшее существо, и сам я не был бы честным человеком, если бы мог бо-
яться чегонибудь со стороны такой великодушной девушки, как вы.
- Право, господин Фуке, - отвечала Лавальер, - с глубоким сожалением
я принуждена повторить вам, что решительно ничего не понимаю.
- Значит, вы можете дать слово, что не получали от меня никакого
письма?
- Даю вам слово, нет! - твердо сказала Лавальер.
- Хорошо. Этого с меня достаточно, сударыня; позвольте мне повторить
уверение в моей преданности и в моем глубочайшем почтении.
Фуке поклонился и отправился домой, где его ждал Арамис, оставив Ла-
вальер в полном недоумении.
- Ну что? - спросил Арамис, нетерпеливо ожидавший возвращения Фуке. -
Как вам понравилась фаворитка?
- Восхищен! - отвечал Фуке. - Это умная, сердечная женщина.
- Она не рассердилась?
- Ничуть; по-видимому, она просто ничего не поняла.
- Не поняла?
- Да, не поняла, что я писал ей.
- А между тем нужно было заставить ее понять вас, нужно, чтобы она
возвратила письмо; я надеюсь, она отдала вам его?
- И не подумала.
- Так вы, по крайней мере, удостоверились, что она сожгла его?
- Дорогой даЭрбле, вот уже целый час, как я играю в недоговоренные
фразы, и мне порядком надоела эта игра, хотя она очень занимательна.
Поймите же: малютка притворилась, будто совершенно не понимает меня; она
отрицала получение письма; а поэтому она не могла ни отдать его, ни
сжечь.
- Что вы говорите? - встревожился Арамис.
- Говорю, что она клялась и божилась, что не получала никакого
письма.
- О, это слишком! И вы не настаивали?
- Напротив, я был настойчив до неприличия.
- И она все отрицала?
- Да.
- И ни разу не выдала себя?
- Ни разу.
- Следовательно, дорогой мой, вы оставили письмо в ее руках?
- Пришлось, черт возьми!
- О, это большая ошибка!
- Что же бы вы сделали на моем месте?
- Конечно, невозможно было принудить ее, но это тревожит меня: подоб-
ное письмо не может оставаться у нее.
- Эта девушка так великодушна.
- Если бы она была действительно великодушна, она отдала бы вам
письмо.
- Повторяю, она великодушна; я видел это по ее глазам, я человек
опытный.
- Значит, вы считаете ее искренней?
- От всего сердца.
- В таком случае мне кажется, что мы действительно ошибаемся.
- Как так?
- Мне кажется, что она действительно не получила письма.
- Как так? И вы предполагаете?..
- Я предполагаю, что, по неизвестным нам соображениям, ваш человек не
отдал ей письма.
Фуке позвонил. Вошел лакей.
- Позовите Тоби, - приказал суперинтендант.
Через несколько мгновений появился слуга, сутулый человек с бегающими
глазами, с тонкими губами и короткими руками.
Арамис вперил в него пронизывающий взгляд.
- Позвольте, я сам расспрошу его.
- Пожалуйста, - отвечал Фуке.
Арамис хотел было заговорить с лакеем, но остановился.
- Нет, - сказал он, - он увидит, что мы придаем слишком большое зна-
чение его ответу; допросите его сами; а я сделаю вид, что пишу письмо.
Арамис действительно сел к столу, спиной к лакею, но внимательно наб-
людал за каждым его движением и каждым его взглядом в висевшем напротив
зеркале.
- Подойди сюда, Тоби, - начал Фуке.
Лакей приблизился довольно твердыми шагами.
- Как ты исполнил мое поручение? - спросил Фуке.
- Как всегда, ваша милость, - отвечал слуга.
- Расскажи.
- Я вошел к мадемуазель де Лавальер, которая была у обедни, и положил
записку на туалетный стол. Ведь так вы приказали мне?
- Верно, и это все?
- Все, ваша милость.
- В комнате никого не было?
- Никого.
- А ты спрятался, как я тебе приказал?
- Да.
- И она вернулась?
- Через десять минут.
- И никто не мог взять письма?
- Никто, потому что никто не входил в комнату.
- Снаружи, а изнутри?
- Оттуда, где я был спрятан, видна была вся комната.
- Послушай, - сказал Фуке, пристально глядя на лакея, - если это
письмо попало не по адресу, то лучше откровенно сознайся мне в этом, по-
тому что, если тут произошла ошибка, ты поплатишься за нее головой.
Тоби вздрогнул, но тотчас овладел собой.
- Ваша милость, - повторил он, - я положил письмо на туалетный стол,
как я вам сказал, и прошу у вас только полчаса, чтобы доказать, что
письмо в руках мадемуазель де Лавальер, или же принести его вам обратно.
Арамис с любопытством наблюдал за лакеем.
Фуке был доверчив; двадцать лет этот лакей усердно служил ему.
- Хорошо, - согласился он, - ступай, но принеси мне доказательство,
что ты говорил правду.
Лакей ушел.
- Ну, что вы скажете? - спросил Фуке у Арамиса.
- Я скажу, что вам во что бы то ни стало надо узнать истину. Письмо
или дошло, или не дошло до Лавальер; в первом случае нужно, чтобы Ла-
вальер возвратила вам его или же сожгла в вашем присутствии; во втором -
необходимо раздобыть письмо, хотя бы это стоило нам миллиона. Ведь вы
согласны со мной?
- Да; однако, дорогой епископ, я считаю, что вы сгущаете краски.
- Слепец вы, слепец! - прошептал Арамис.
- Лавальер, которую вы принимаете за тонкого дипломата, просто-нап-
росто кокетка, которая надеется, что я буду продолжать увиваться за ней,
раз я уже начал. Теперь, убедившись в любви короля, она рассчитывает с
помощью письма держать меня в руках. Это так естественно.
Арамис покачал головой.
- Вы не согласны? - спросил Фуке.
- Она не кокетка, - отвечал Арамис.
- Позвольте вам заметить...
- Я отлично знаю кокеток!
- Друг мой, друг мен!
- Вы хотите сказать, что далеко то время, когда я изучал их? По жен-
щины не меняются.
- Зато мужчины меняются, и теперь вы стали более подозрительны, чем
были прежде. - Рассмеявшись, Фуке продолжал: - Если Лавальер пожелает
уделять мне одну треть своей любви и королю две трети, найдете вы прием-
лемым такое положение?
Арамис нетерпеливо поднялся.
- Лавальер, - сказал он, - никогда не любила и никогда не полюбит ни-
кого, кроме короля.
- Но ответьте мне наконец, что бы вы сделали на моем месте.
- Прежде всего я не выпускал бы из дому вашего слугу.
- Тоби?
- Да, Тоби; это предатель!
- Что вы?
- Я уверен в этом. Я держал бы его взаперти, пока он не признался бы
мне.
- Еще не поздно; позовем его, и вы допросите его сами.
- Прекрасно.
- Но уверяю вас, что это будет напрасно. - Он служит у меня уже двад-
цать лет и ни разу ничего не перепутал, а между тем, - прибавил фуке со
смехом, - перепутать бывало так легко.
- Все же позовите его. Мне сдается, сегодня утром я видел, как этот
человек о чем-то совещался с одним из слуг господина Кольбера.
- Где?
- Возле конюшни.
- Как так? Все мои слуги на ножах со слугами этого мужлана.
- Однако повторяю, я видел его, и когда он вошел, его физиономия по-
казалась мне знакомой.
- Почему же вы ничего не сказали, когда он был здесь?
- Потому что только сию минуту я припомнил.
- Вы меня пугаете, - сказал Фуке и позвонил.
- Лишь бы мы не опоздали! - прошептал Арамис.
Фуке позвонил вторично. Явился камердинер.
- Тоби! - крикнул Фуке. - Позовите Тоби!
Слуга удалился.
- Вы предоставляете мне полную свободу действий, не правда ли?
- Полнейшую.
- Я могу пустить в ход все средства, чтобы узнать истину?
- Все.
- Даже запугивание?
- Я уступаю вам обязанности генерального прокурора.
Прошло десять минут. Тоби не появлялся. Выведенный из терпения фуке
снова позвонил.
- Тоби! - крикнул он.
- Его ищут, ваша милость, - поклонился камердинер.
- Он где-нибудь близко, я никуда не посылал его.
- Я пойду поищу его, ваша милость.
И камердинер снова удалился. Арамис в молчании нетерпеливо прогули-
вался по комнате.
Фуке зазвонил так, что мог бы разбудить мертвого. Вернулся камерди-
нер; он весь дрожал.
- Ваша милость ошибается, - сказал он, не дожидаясь вопроса Фуке. -
Ваша милость, вероятно, дали какое-нибудь поручение Тоби, потому что он
пришел на конюшню, вывел лучшего скакуна, оседлал его и уехал.
- Уехал! - вскричал Фуке. - Скачите, поймайте его.
- Полно, - Арамис взял его за руку, - успокойтесь, дело сделано!
- Сделано?
- Конечно, я был в этом уверен. Теперь не будем поднимать тревоги;
разберем лучше последствия случившегося и постараемся принять меры.
- В конце концов, - вздохнул Фуке, - беда не велика.
- Вы думаете?
- Конечно. Всякому мужчине позволительно писать любовное письмо к
женщине.
- Мужчине - да, подданному - нет; особенно когда женщину любит ко-
роль.
- Друг мой, еще неделю назад король не любил Лавальер; он не любил ее
даже вчера, а письмо написано вчера; и я не мог догадаться о любви коро-
ля, когда ее еще не было.
- Допустим, - согласился Арамис. - Но письмо, к несчастью, не помече-
но числом. Вот что особенно мучит меня. Ах, если бы на нем стояло вче-
рашнее число, я бы ни капли не беспокоился за вас!
Фуке пожал плечами.
- Разве я под опекой и король властвует над моим умом и моими желани-
ями?
- Вы правы, - согласился Арамис, - не будем придавать делу слишком
большого значения; и потом... если нам что-либо грозит, мы сумеем защи-
титься.
- Грозит? - удивился Фуке. - Неужели этот муравьиный укус вы называе-
те угрозой, которая может подвергнуть опасности мое состояние и мою
жизнь?
- Ах, господин Фуке, муравьиный укус может сразить и великана, если
муравей ядовит!
- Разве ваше всемогущество, о котором вы недавно говорили, уже рухну-
ло?
- Я всемогущ, но не бессмертен.
- Однако, мне кажется, важнее всего отыскать Тоби. Не правда ли?
- О, его вам теперь не поймать, - сказал Арамис, - и если он был вам
дорог, наденьте траур!
- Но ведь он где-нибудь да находится?
- Вы правы; предоставьте мне свободу действия, - отвечал Арамис.
VI
ЧЕТЫРЕ ШАНСА ПРИНЦЕССЫ
Королева-мать пригласила к себе молодую королеву.
Больная Анна Австрийская дурнела и старилась с поразительной быстро-
той, как это всегда бывает с женщинами, которые провели бурную моло-
дость. К физическим страданиям присоединялись страдания от мысли, что
рядом с юной красотой, юным умом и юной властью она служит только живым
напоминанием прошлого.
Советы врача и свидетельства зеркала меньше огорчали ее, чем поведе-
ние придворных, которые, подобно крысам, покидали трюм корабля, куда на-
чинала проникать вода.
Анна Австрийская была недовольна свиданиями со старшим сыном. Бывало,
король, чувства которого были скорей показные, чем искренние, заходил к
матери на один час утром и на один вечером. Но с тех пор, как он взял в
