рант тотчас же отошли в сторону, первая - по корыстным соображением, а
другая - из скромности, одна хотела сделать приятное королю, другая до-
садить ему.
В течение последнего получаса погода тоже приняла решение, висевшая в
воздухе дымка мало-помалу сгустилась на западе, потом, как бы увлекаемая
течением воздуха, стала медленно и тяжело приближаться. Чувствовалась
гроза; но так как король не замечал ее, то и никто не считал себя вправе
ее заметить.
Поэтому прогулка продолжалась; иногда, впрочем, время от времени под-
нимали глаза к небу. Более робкие прогуливались у экипажей, в которых
они надеялись укрыться в случае грозы. Но большая часть кортежа, видя,
что король отважно углубился в лес с Лавальер, последовала за королем.
Заметив это, король взял Лавальер под руку и увлек на боковую тропин-
ку, куда уже никто не посмел пойти за ним.
IV
ДОЖДЬ
В том же направлении, куда пошли король и Лавальер, но только не по
дорожке, а прямо через лес, шагали двое людей, совершенно равнодушных к
надвигавшейся туче. Они шли, наклонив головы, точно обдумывая что-то
серьезное. Они не видели ни де Гиша, ни принцессы, ни короля, ни Ла-
вальер.
Вдруг молния озарила воздух, и раздался глухой и отдаленный раскат
грома.
- Ах, - заметил один из спутников, поднимая голову, - начинается гро-
за не вернуться ли нам в карету, дорогой даЭрбле?
Арамис поднял глаза к небу и взглянул на тучу.
- О, - сказал он, - не стоит торопиться! - И, продолжая прерванный
разговор, прибавил: - Итак, вы думаете, что наше вчерашнее письмо сейчас
уже дошло по назначению?
- Я уверен в этом.
- Кому вы поручили доставить его?
- Моему испытанному слуге, как я уже имел честь сообщить вам.
- Он принес ответ?
- Я еще не видел его; вероятно, малютка дежурила у принцессы или оде-
валась и заставила его подождать. Нужно было уезжать, и мы уехали. Поэ-
тому мне неизвестно, что там произошло.
- Вы видели короля перед отъездом?
- Да.
- Как вы его нашли?
- Безупречным или бесчестным, смотря по тому, говорил ли он правду
или лицемерил.
- А праздник?
- Состоится через месяц.
- Он напросился?
- С такой навязчивостью, что я чувствую тут наущение Кольбера.
- Я тоже так думаю.
- Ночь не рассеяла ваших иллюзий?
- Каких иллюзий?
- Относительно помощи, которую вы можете оказать мне в этом случае?
- Нет, я всю ночь писал, и все распоряжения отданы.
- Праздник обойдется мне в несколько миллионов.
Не забывайте этого.
- Я даю шесть... На всякий случай и вы раздобудьте два или три.
- Вы чародей, дорогой даЭрбле!
Арамис улыбнулся.
- Но раз вы швыряетесь миллионами, - произнес Фуке с тревогой, - так
почему же несколько дней точу назад вы не дали Безмо пятидесяти тысяч
франков?
- Потому, что несколько дней тому назад я был беден, как Иов.
- А сегодня?
- Сегодня я богаче короля.
- Отлично, - кивнул Фуке, - я умею разбираться в людях. Я знаю, что
вы не способны нарушить слово; я не хочу вырывать у вас вашу тайну; не
будем больше говорить об этом.
В этот момент послышался глухой раскат, вскоре превратившийся в
страшный удар грома.
- Ого! - воскликнул Фуке. - Я говорил вам!
- В таком случае вернемся к каретам.
- Не успеем, - возразил Фуке. - Вот уже дождь!
Действительно, небо, казалось, разверзлось, и крупные капли зашумели
по вершинам деревьев.
- Ну, - сказал Арамис, - у нас есть время дойти до экипажа раньше,
чем дождь проникнет сквозь листья.
- Лучше бы спрятаться в каком-нибудь гроте.
- Это верно, но есть ли тут грот? - спросил Арамис.
- Есть. В десяти шагах отсюда, - с улыбкой отвечал Фуке. - Да вот и
он! - прибавил он, осмотревшись кругом.
- Как вы счастливы, что у вас такая хорошая память, - улыбнулся Ара-
мис, в свою очередь. - А вы не боитесь, что ваш кучер, не видя нас, во-
образит, будто мы пошли окольной дорогой, и поедет за придворными каре-
тами?
- Нет, не боюсь; если я оставляю где-нибудь кучера и экипаж, то он
двинется с места разве только по особому приказанию короля, да и то не
наверное; к тому же, мне кажется, мы не одни зашли так далеко. Я слышу
шаги и шум голосов.
И, произнося эти слова, Фуке оглянулся и раздвинул тростью густую
листву, скрывавшую от них дорогу. Арамис одновременно с ним заглянул в
образовавшееся отверстие.
- Женщина! - воскликнул Арамис.
- Мужчина! - воскликнул Фуке.
- Лавальер!
- Король!
- Ого! - сказал - Арамис. - Разве и король знает ваш грот? Это меня
не удивило бы; ведь у него существуют довольно налаженные отношения с
нимфами Фонтенбло.
- Не беда! - отозвался Фуке. - Войдем туда; если король не знает его,
будем наблюдать, что произойдет. Если же знает, то - так как в гроте два
выхода, - когда он войдет через один, мы выйдем через другой.
- А далеко еще чуда? - спросил Арамис. - Дождь уже начинает капать
сквозь листья.
- Мы пришли.
Фуке приподнял ветви, и в скале можно было заметить углубление, со-
вершенно закрытое вереском и плющом.
Фуке показал дорогу. Арамис пошел за ним.
Входя в грот, Арамис оглянулся.
- О, да они тоже идут в эту сторону!
- В таком случае уступим им место, - улыбнулся Фуке и потянул Арамиса
за плащ. - Не думаю, однако, чтобы король знал мой грот.
- Действительно, - сказал Арамис, - они чего-то ищут; им надобно вет-
вистое дерево, вот и все.
Арамис не ошибался: король смотрел вверх, а не вокруг себя. Он держал
Лавальер под руку: девушка скользила на влажной траве.
Людовик осмотрелся еще внимательнее и, заметив огромный развесистый
дуб, увлек Лавальер к нему. Бедная девушка оглядывалась во все стороны;
казалось, она и боялась и желала, чтобы их заметили, - чтобы рядом был
кто-то еще.
Король привел ее к стволу дерева, под которым было совершенно сухо,
точно ливня и не было. Сам он стал возле нее, сняв шляпу. Через нес-
колько мгновений капли дождя стали пробиваться сквозь листву и падать на
голову короля, но он не замечал их.
- Государь, - прошептала Лавальер, показывая на шляпу.
Но король поклонился и наотрез отказался надеть ее.
- Как нельзя более удобный случай предложить им наше место, - сказал
Фуке на ухо Арамису.
- Как нельзя более удобный случай подслушать и не проронить ни слова
из тога, что они будут говорить, - прошептал в ответ Арамис.
И оба замолчали; голос короля явственно доносился до них.
- Боже мой, мадемуазель, - говорил король, - я вижу, или, вернее,
угадываю, ваше беспокойство; поверьте, я искренне жалею, что увел вас от
остального общества и из-за меня вы можете промокнуть. Да вы уже промок-
ли, может быть, вам холодно?
- Нет, государь.
- Но вы дрожите!
- Государь, я боюсь, что могут дурно истолковать мое отсутствие в тот
момент, когда все, наверное, уже собрались.
- Я охотно предложил бы вам вернуться к каретам, мадемуазель, но
взгляните и прислушайтесь, можно ли сейчас идти куда-нибудь?
Действительно, гром гремел, и дождь лил ручьями.
- К тому же, - продолжал король, - никто не посмеет сказать о вас
дурное. Ведь вы с французским королем, то есть первым дворянином коро-
левства.
- Конечно, государь, - отвечала Лавальер, - это великая честь для ме-
ня, но я боюсь не за себя.
- А за кого же?
- За вас, государь.
- За меня, мадемуазель? - с улыбкой сказал король. - Я не понимаю
вас.
- Разве ваше величество забыли уже, что произошло вчера на вечере у
ее высочества?
- Не говорите об этом, прошу вас, или лучше позвольте мне вспомнить,
чтобы еще раз поблагодарить вас за ваше письмо и...
- Государь, - прервала его Лавальер, - дождь идет, а ваше величество
без шляпы.
- Прошу вас не беспокоиться обо мне. Я боюсь, что вы промокнете.
- О, ведь я - крестьянка, - улыбнулась Лавальер. - Я привыкла бегать
по луарским лугам и блуаским садам во всякую погоду. А что касается мое-
го туалета, - прибавила она, глядя на свое скромное муслиновое платье, -
то ваше величество видите, что за него мне нечего опасаться.
- Действительно, мадемуазель, я уже не раз замечал, что вы всем обя-
заны самой себе, а не туалету. Вы не кокетка. Я считаю это большим дос-
тоинством.
- Государь, не делайте меня лучше, чем я есть на самом деле. Скажите
просто: вы не можете быть кокеткой.
- Почему?
- Потому, что я не богата, - с улыбкой отвечала Лавальер...
- Значит, вы сознаетесь, что любите красивые вещи? - с живостью воск-
ликнул король.
- Государь, я нахожу красивым только то, что для меня доступно; все
слишком высокое...
- Для вас безразлично?
- Мне чуждо, так как недостижимо.
- А я нахожу, мадемуазель, - сказал король, - что вы не занимаете при
моем дворе подобающего вам положения. Я, несомненно, слишком мало осве-
домлен о заслугах вашей семьи. Мой дядя отнесся слишком пренебрежительно
к вашим родственникам.
- О нет, государь! Его королевское высочество герцог Орлеанский всег-
да был благосклонен к господину де Сен-Реми, моему отчиму. Услуги были
скромные, и мы были за них вполне вознаграждены. Не всем дано счастье с
блеском служить королю. Я, конечно, не сомневаюсь, что если бы предста-
вился случай, то мои родственники не остановились бы ни перед чем, но
нам не выпало этого счастья.
- Короли должны исправлять несправедливости, мадемуазель, - прогово-
рил король, - и я охотно беру на себя эту обязанность по отношению к
вам.
- Нет, государь, - с живостью воскликнула Лавальер, - оставьте, пожа-
луйста, все, как есть.
- Как, мадемуазель? Вы отказываетесь от того, что я должен, что я хо-
чу сделать для вас?
- Все, чего я желала, государь, было для меня сделано в тот день,
когда я удостоилась чести быть принятой ко двору принцессы.
- Но если вы отказываетесь для себя, примите, по крайней мере, для
ваших родственников знак моей признательности.
- Государь, ваши великодушные намерения ослепляют и страшат меня, ибо
если ваше величество по своей благосклонности сделаете что-нибудь для
моих родственников, то у нас появятся завистники, а у вашего величества
- враги. Оставьте меня, государь, в безвестности. Пусть мои чувства к
вам останутся светлыми и бескорыстными.
- Вот удивительные речи! - воскликнул король.
- Справедливо, - шепнул Арамис на ухо Фуке. - Вряд ли король привык к
ним.
- А что, если и на мою записку она ответит в таком же роде? - спросил
Фуке.
- Не будем забегать вперед, дождемся конца, - возразил Арамис.
- К тому же, дорогой даЭрбле, - прибавил суперинтендант, мало распо-
ложенный верить в искренность чувств, выраженных Лавальер, - иногда бы-
вает очень выгодно казаться бескорыстной в глазах короля.
- Это самое думал и я, - отвечал Арамис. - Послушаем, что будет
дальше.
Король еще ближе придвинулся к Лавальер и поднял над ней свою шляпу,
так как дождь все больше протекал сквозь листву.
Лавальер взглянула своими прекрасными голубыми глазами на защищавшую
ее королевскую шляпу, покачала головой и вздохнула.
- Боже мой! - сказал король. - Какая печальная мысль может проникнуть
в ваше сердце, когда я защищаю его своим собственным?
- Я отвечу вам, государь. Я уже касалась этого вопроса, такого щекот-
ливого для девушки моих лет. Но ваше величество приказали мне замолчать.
Государь, ваше величество не принадлежите себе; государь, вы женаты;
чувство, которое удалило бы ваше величество от королевы и увлекло бы ко
мне, было бы источником глубокого огорчения для королевы.
Король попытался перебить Лавальер, но та с умоляющим жестом продол-
жала:
- Королева нежно любит ваше величество, королева следит за каждым ша-
гом вашего величества, удаляющим вас от нее. Ей выпало счастье встретить
прекрасного супруга, и она со слезами молит небо сохранить ей его; она
ревнива к малейшему движению вашего сердца.
