взглянуть на г-на де Гиша, чтобы признать, что не многие французские ца-
редворцы могут потягаться с ним.
И вот принц, который имел притязания затмить звезду, если бы звезда
вздумала состязаться с ним, был совершенно отодвинут на второй план в
глазах всех присутствовавших, которые были хотя и молчаливыми, но весьма
строгими судьями.
Принцесса рассеянно взглянула на до Гиша, но как ни мимолетен был
этот взгляд, он окрасил ее лицо очаровательным румянцем. Принцесса нашла
де Гиша красивым и элегантным и почти перестала сожалеть, что совсем бы-
ло уже одержанная победа над королем ускользает от нее.
Итак, помимо ее воли, вся кровь от сердца прихлынула к ее щекам.
Принц подошел к ней с напыщенным видом. Он не заметил румянца принцессы,
а если бы и заметил, то не понял бы его истинной причины.
- Принцесса, - сказал он, целуя руку жены, - вот несчастный опальный
изгнанник, за которого я решаюсь заступиться перед вами. Пожалуйста,
примите во внимание, что он принадлежит к числу моих лучших друзей, и я
очень просил бы вас оказать ему хороший прием.
- Какой изгнанник, что за опальный? - перебила принцесса, осматрива-
ясь кругом и останавливая свой взгляд на графе не дольше, чем на других.
Наступил момент пропустить вперед своего протеже. Принц отошел в сто-
рону и дал дорогу де Гишу, который с довольно хмурым видом подошел к
принцессе и почтительно поклонился.
- Как? - спросила принцесса, делая вид, будто она крайне удивлена. -
Это граф де Гиш - несчастный изгнанник?
- Да, - подтвердил принц.
- Ведь его только и видишь здесь, - сказала принцесса.
- Ах, принцесса, вы несправедливы, - поклонился принц.
- Я?
- Конечно. Простите беднягу.
- Простить? За что же мне прощать господина де Гиша?
- Объяснись, пожалуйста, де Гиш. За что ты хочешь получить прощение?
- спросил принц.
- Увы, ее высочество прекрасно знает это, - лицемерно отвечал де Гиш.
- Ну, дайте же ему руку, принцесса, - попросил Филипп.
- Если это доставляет вам удовольствие, принц.
И с не поддающимся описанию движением глаз и плеч принцесса протянула
свою руку молодому человеку, который прижался к ней губами.
Нужно думать, что он долго не отрывал их и что принцесса не слишком
торопилась отнять руку, потому что принц добавил:
- Де Гиш совсем не злой, принцесса, и, конечно, но укусит вас.
Присутствующие воспользовались этими словами, которые были не бог
весть как смешны, и громко захохотали. Действительно, положение было
исключительное, и некоторые добрые души заметили это.
Принц все еще наслаждался впечатлением, произведенным его словами,
когда доложили о приходе короля.
Попытаемся описать вид салона в этот момент.
В середине зала, у камина, заставленного цветами, сидела принцесса с
фрейлинами, возле которых порхали придворные. Другие группы устроились в
оконных нишах, словно отряды гарнизона, размещенного в башнях крепости,
и со своих укрепленных пунктов ловили слова, произнесенные в окружении
прекрасной хозяйки.
В одной из ближайших к камину групп Маликорн, за несколько часов пе-
ред этим возведенный Маниканом и де Гишем в ранг смотрителя покоев, Ма-
ликорн, офицерский мундир которого был сшит два месяца тому назад, свер-
кал позолотой и ослеплял этим сиянием так же, как и огнем своих взгля-
дов, Монтале, сидевшую слева от принцессы.
Принцесса разговаривала с мадемуазель де Шатильон и мадемуазель де
Креки, своими соседками, и по временам бросала несколько слов принцу,
который немедленно стушевался, едва только раздался возглас:
- Король!
Мадемуазель де Лавальер, как и Монтале, сидела слева от принцессы и
была предпоследней в ряду фрейлин; справа от нее помещалась мадемуазель
де ТоннеШарант. Она находилась, следовательно, в положении новобранцев,
которых располагают между испытанными и обстрелянными солдатами.
Подкрепленная таким образом двумя подругами, Лавальер, - оттого ли,
что она была опечалена отъездом Рауля, или же оттого, что у нее не прош-
ло волнение по поводу недавних событий, благодаря которым ее имя стало
популярным в придворном мире, - Лавальер закрывала веером свои немного
покрасневшие глаза, как будто с большим вниманием прислушиваясь к сло-
вам, нашептываемым ей Монтале и Атенаис то в одно, то в другое ухо.
Когда прозвучало имя короля, все в зале задвигалось, заговорило.
Принцесса, как хозяйка дома, встала, чтобы принять царственного гос-
тя; однако, поднимаясь с места, она, несмотря на свою озабоченность,
бросила взгляд налево, и этот взгляд, который самонадеянный де Гиш при-
нял на свой счет, остановился на Лавальер, тотчас же вспыхнувшей от
внутреннего волнения.
Король подошел к центральной группе, все присутствовавшие поспешили к
нему. Все головы склонились перед его величеством, женщины согнулись,
точно хрупкие пышные лилии перед царем Аквйлоном. В этот вечер в Людови-
ке не было ничего неприступного, можно даже сказать, ничего царственно-
го, кроме его молодости и красоты.
Радостное настроение короля оживило всех присутствующих; каждый ис-
полнился уверенности, что проведет прелестный вечер, хотя бы уже потому,
что его величество собирался веселиться у принцессы.
Если кто мог сравниться с королем по своей веселости и хорошему наст-
роению, то, конечно, весь розовый г-н де Сент-Эньян: в розовом костюме,
с розовым лицом, с розовыми лентами и, главное, с розовыми мыслями; а
мыслей в этот вечер у г-на де Сент-Эньяна было много.
Эти бродившие в его голове мысли расцвели особенно пышно, когда он
заметил, что мадемуазель де Тонне-Шарант была так же, как и он, в розо-
вом. Мы не хотим, однако, сказать, будто хитрый царедворец не знал зара-
нее, что прекрасная Атенаис выберет сегодня розовое платье: он в совер-
шенстве владел искусством заставить портного или горничную проболтаться
о планах госпожи.
Он послал мадемуазель Атенаис столько смертоносных взглядов, сколько
у него было бантов на камзоле и башмаках, иными словами - несметное ко-
личество.
Когда король закончил свое приветствие принцессе и пригласил ее снова
сесть, круг немедленно сомкнулся.
Людовик стал расспрашивать принца о купанье; все время поглядывая на
дам, он рассказал, что поэты изображают в стихах галантное развлечение -
купание в Вальвене - и что особенно один из них, г-н Лоре, по-видимому,
удостоился чести быть поверенным какой-то речной нимфы - столько в его
стихах правды.
Многие дамы сочли своим долгом покраснеть.
Воспользовавшись этой минутой, король решил внимательно осмотреться
кругом; одна Монтале смутилась не настолько, чтобы отвести глаза от ко-
роля, и увидела, что его величество пожирает взглядом мадемуазель де Ла-
вальер.
Смелость этой фрейлины, по имени Монтале, заставила короля несколько
переменить позицию, и это спасло, таким образом, Луизу де Лавальер от
ответного огня, который, может быть, вызвал бы у нее этот пристальный
взгляд. Принцесса завладела Людовиком, засыпав его градом вопросов, а
никто в мире не умел так расспрашивать, как она.
Однако король хотел сделать разговор общим и с этой целью удвоил ост-
роумие и любезности.
Принцесса жаждала комплиментов и решила во что бы то ни стало вырвать
их из уст короля; она обратилась к нему со следующими словами:
- Государь, ваше величество знает все, что происходит в его коро-
левстве, и поэтому ему должны быть заранее известны стихи, подсказанные
господину Лоре этой нимфой. Может быть, ваше величество соблаговолит со-
общить их нам?
- Принцесса, - ответил король с изысканной любезностью, - я не реша-
юсь... Мне кажется, что именно вас смутили бы некоторые подробности...
Но де Сент-Эньян рассказывает недурно и отлично запоминает стихи, а чего
не запомнил, импровизирует. Уверяю вас, это крупный поэт.
Выведенный на сцену де Сент-Эньян принужден был предстать в самом не-
выгодном для него свете. К несчастью для принцессы, он думал только о
собственных делах, и вместо того, чтобы осыпать ее комплиментами, кото-
рых она с таким нетерпением ждала, он решил сам немного прихвастнуть
своим счастьем.
Итак, метнув сотый взгляд на прекрасную Атенаис, которая применяла на
практике высказанную ею накануне теорию, то есть не удостаивала внимани-
ем своего обожателя, граф сказал:
- Ваше высочество, конечно, извините, если я плохо запомнил стихи,
продиктованные нимфой господину Лоре; там, где король ничего не запом-
нил, что мог запомнить я, жалкий смертный?
Принцесса не особенно благосклонно приняла это возражение царедворца.
- Ах, принцесса, - прибавил де Сент-Эньян, - в настоящее время дело
не в том, что говорят нимфы пресных вод. Право, можно подумать, что в
прозрачной стихии не происходит больше ничего интересного. Великие собы-
тия происходят на суше, принцесса. Вот о том, что происходит на суше,
принцесса, ходит столько рассказов...
- Что же такое происходит на суше? - спросила принцесса.
- Об этом нужно спросить у дриад, - отвечал граф, - дриады обитают в
лесах, как известно вашему высочеству.
- Я знаю даже, что они по природе очень болтливы, господин де
Сент-Эньян.
- Да, принцесса. Но когда они говорят только милые вещи, было бы не-
хорошо порицать их за болтливость.
- Так они рассказывают милые вещи? - небрежно спросила принцесса. -
Право, граф, вы дразните мое любопытство, и на месте короля я сейчас же
потребовала бы от вас рассказать те милые вещи, которые болтают госпожи
дриады, так как, видимо, вы один понимаете их наречие.
- Я весь к услугам его величества, - живо отвечал граф.
- Он понимает язык дриад, - сказал принц. - Счастливец этот
Сент-Эньян!
- Не хуже французского, ваше высочество.
- Мы вас слушаем, граф, - обратилась принцесса к де Сент-Эньяну.
Король почувствовал замешательство; без всякого сомнения, его пове-
ренный мог поставить его в затруднительное положение.
Он ясно видел это по всеобщему вниманию, возбужденному предисловием
де Сент-Эньян и поведением принцессы. Даже самые сдержанные люди, каза-
лось, готовы были ловить на лету слова графа.
В зале закашляли, пододвинулись поближе, стали искоса посматривать в
сторону фрейлин, а те, чтобы с большей твердостью и непринужденностью
вынести эти инквизиторские взгляды, усердно замахали веерами и приняли
позу дуэлянтов, готовых выдержать огонь противника.
Тогдашнее общество настолько привыкло к остроумным словесным состяза-
ниям и щекотливым рассказам, что в тот момент, когда современный салон
почуял бы скандал, огласку, трагедию и в испуге разбежался бы, гости
принцессы, напротив, расположились поудобнее, чтобы не упустить ни одно-
го слова, ни одного жеста из комедии, сочиненной для них г-ном де
Сент-Эньяном, зная, что, каковы бы ни были ее стиль и интрига, развязка
будет благополучная и остроумная.
Граф пользовался репутацией учтивого человека и превосходного расс-
казчика. Итак, посреди глубокой тишины, которая устрашила бы всякого,
только не его, граф смело начал свое повествование.
- Принцесса, король позволит мне обратиться прежде всего к вашему вы-
сочеству, проявившему наибольший интерес к моим словам; поэтому я буду
иметь честь сообщить вашему высочеству, что дриады охотнее всего обитают
в дуплах дубов, и так как сами они очень красивы, то выбирают самые кра-
сивые деревья, то есть самые большие и ветвистые.
При этом вступлении, очень прозрачно намекавшем на пресловутую сцену
у королевского дуба в прошлую ночь, сердца слушателей так сильно заби-
лись от радости или тревоги, что, не обладай де Сент-Эньян звучным и
сильным голосом, они бы заглушили его.
- Дриады, должно быть, водятся в Фонтенбло, - совершенно спокойным
тоном сказала принцесса, - потому что никогда в жизни я не видела более
