Тогда часовой подозвал младшего офицера, разгуливавшего по довольно
просторному двору; офицер же, узнав, в чем дело, пошел доложить одному
из помощников коменданта.
Выслушав просьбу Арамиса, помощник коменданта спросил его имя и пред-
ложил ему немного подождать.
- Я не могу вам назвать своего имени, сударь, - сказал Арамис, - ска-
жу только, что мне необходимо сообщить господину коменданту чрезвычайно
важное известие, и могу поручиться, что господин Безмо будет очень рад
меня видеть. Скажу больше: если вы передадите ему, что я тот самый чело-
век, которого он ожидает к первому июня, он сам выйдет ко мне.
Офицер не мог допустить, чтобы такое важное лицо, как комендант, ста-
ло беспокоиться ради какого-то горожанина, приехавшего верхом.
- Вот и прекрасно. Господин комендант собирается куда-то ехать: види-
те, во дворе стоит запряженная карета, следовательно, ему не придется
нарочно выходить к вам, он вас увидит, когда будет проезжать мимо.
Арамис кивнул головой в знак согласия; он и сам не хотел выдавать се-
бя за важное лицо. И он терпеливо стал дожидаться, опершись о луку сед-
ла.
Минут через десять карета коменданта остановилась у крыльца. В дверях
показался комендант.
Хозяин крепости должен был подвергнуться тем же формальностям, что и
посторонний: караульный подошел к карете, когда она подъехала к подъем-
ному мосту, а комендант отворил дверцы, исполняя таким образом установ-
ленные им самим правила. Заглянув в карету, часовой мог удостовериться,
что никто не покидает Бастилию тайком.
Карета покатила по подъемному мосту.
Но в ту минуту, когда отворяли решетку, офицер подошел к карете, ос-
тановившейся вторично, и сказал несколько слов коменданту. Комендант
тотчас же выглянул из кареты и увидел сидевшего верхом Арамиса. Он ра-
достно вскрикнул и вышел или, вернее, выскочил из экипажа, подбежал к
Арамису, схватил его за руку и рассыпался перед ним в извинениях. Он был
почти готов поцеловать у него руку.
- Сколько надо претерпеть, чтобы добраться до Бастилии, господин ко-
мендант! Наверное, тем, кого посылают насильно, попасть туда значительно
проще.
- Простите, пожалуйста. Ах, монсеньер, как я рад, что вижу ваше пре-
освященство.
- Тес! Вы не думаете о том, что вы говорите. Могут вообразить бог
знает что, если увидят епископа в таком обличье.
- Ах, простите, извините, я действительно не подумал!.. На конюшню
лошадь этого господина! - крикнул Безмо.
- Не надо, не надо! - запротестовал Арамис.
- Почему не надо?
- Потому что в этой сумке пять тысяч пистолей.
Комендант так просиял, что если бы в эту минуту его увидели заключен-
ные, они подумали бы, что к нему приехал принц крови.
- Да, да, вы правы. Лошадь к комендантскому дому! Угодно вам, дорогой
даЭрбле, сесть в карету и проехать ко мне?
- Сесть в карету, чтобы проехать через двор? Неужели вы считаете меня
таким инвалидом, господин комендант? Нет, нет, пойдем пешком, непременно
пешком.
Тогда Безмо предложил свою руку, но прелат отказался. Так дошли они
до дома коменданта: Безмо - потирая руки и искоса поглядывая на лошадь,
Арамис - созерцая голые черные стены.
Довольно обширный вестибюль и прямая лестница из белого камня вели в
комнаты Безмо.
Хозяин миновал прихожую, столовую, где накрывали на стол, открыл по-
тайную дверь и заперся со своим гостем в большом кабинете, окна которого
выходили на дворы и конюшни.
Безмо усадил прелата с той подобострастной вежливостью, секрет кото-
рой знают только очень добрые или признательные люди. Кресло, подушку
под ноги, столик на колесах - все это комендант приготовил сам. Но с
особенной заботливостью, словно священнодействуя, Безмо положил на сто-
лик мешок с золотом, который один из его солдат внес в комнату с таким
благоговением, как священник несет святые дары.
Солдат вышел. Безмо запер за ним дверь, задернул на окне занавеску и
посмотрел Арамису в глаза, чтобы увидеть, не нуждается ли прелат еще в
чем-нибудь.
- Итак, монсеньер, - сказал он, не садясь, - вы попрежнему верны сво-
ему слову?
- В делах, дорогой Безмо, аккуратность не добродетель, а просто обя-
занность.
- Да, в делах, я понимаю; но разве у нас с вами дела? Вы просто ока-
зываете мне услугу, монсеньер.
- Полно, полно, дорогой Безмо! Признайтесь, что, несмотря на всю мою
аккуратность, вы все-таки волновались.
- По поводу вашего здоровья, - пробормотал Безмо.
- Я хотел приехать еще вчера, но никак не мог, потому что очень ус-
тал, - улыбнулся Арамис.
Безмо подложил другую подушку за спину своего гостя.
- Зато сегодня я решил приехать к вам пораньше, - продолжал Арамис.
- Вы превосходный человек, монсеньер.
- Только я спешил, по-видимому, напрасно.
- Почему?
- Ведь вы собирались куда-то ехать?
Безмо покраснел.
- Действительно, - сказал он, - собирался.
- Значит, я вам помешал. Если бы я это знал, я бы ни за что не прие-
хал, - продолжал Арамис, пронизывая взглядом бедного коменданта.
- Ах, ваше преосвященство, вы никогда не можете помешать мне!
- Признайтесь, вы собирались ехать, чтобы раздобыть где-нибудь денег.
- Нет, - пробормотал Безмо, - клянусь вам, я ехал...
- Господин комендант поедет к господину Фуке или нет? - раздался сни-
зу чей-то голос.
Безмо как ужаленный бросился к окну.
- Нет, нет! - в отчаянии закричал он. - Какой дьявол говорит там о
господине Фуке? Пьяны вы, что ли? Кто смеет беспокоить меня, когда я за-
нят делом?
- Вы собирались к господину Фуке? - спросил Арадяис. - К аббату или к
суперинтенданту?
Безмо страшно хотел солгать, однако не решился.
- К господину суперинтенданту, - проговорил он.
- Ну, значит, вам нужны были деньги, раз вы собирались ехать к тому
лицу, которое дает их.
- Клянусь вам, что я бы никогда не решился попросить денег у господи-
на Фуке. Я хотел только узнать у него наш адрес, вот и все.
- Мой адрес у господина Фуке? - вскричал Арамис, вытаращив глаза.
- Да как же! - заговорил Безмо, смущенный взглядом прелата. - Разуме-
ется, у господина Фуке.
- Ничего в этом дурного нет, дорогой Безмо. Только понять не могу,
почему вы хотели обратиться за моим адресом к господину Фуке?
- Чтобы написать вам.
- Это понятно, - с улыбкой кивнул Арамис, - но не спрашиваю, зачем
вам понадобился мой адрес, спрашиваю, почему вы хотели обратиться за ним
к господину Фуке?
- Ах, - отвечал Безмо, - потому что Бель-Иль принадлежит господину
Фуке.
- Так что ж?
- Бель-Иль находится в ваннской епархии, а так как вы ваннский епис-
коп...
- Дорогой Безмо, раз вам было известно, что я ваннский епископ, вам
не нужно было узнавать мой адрес у господина Фуке.
- Может быть, монсеньер, - окончательно смешался Безмо, - я совершил
какую-нибудь неделикатность? В таком случае прошу у вас извинения.
- Полно! Какую вы могли совершить неделикатность? - спокойно спросил
Арамис.
С улыбкой глядя на коменданта, Арамис недоумевал, каким образом Без-
мо, не зная его адреса, знал, однако, что его епархия была в Ванне.
"Постараемся выяснить это", - сказал он себе.
Затем прибавил вслух:
- Слушайте, дорогой комендант, не свести ли нам наши маленькие счеты?
- К вашим услугам, монсеньер. Но сначала скажите мне, ваше преосвя-
щенство...
- Что?
- Не окажете ли вы мне честь позавтракать у меня, по обыкновению?
- С удовольствием.
- Милости прошу!
Безмо трижды позвонил.
- Что это значит? - спросил Арамис.
- Это значит, что у меня завтракает гость и что нужно сделать приго-
товления.
- Пожалуйста, дорогой комендант, не хлопочите так для меня.
- Что вы! Я считаю своей обязанностью принять и угостить вас как мож-
но лучше. Никакой принц не сделал бы для меня того, что сделали вы.
- Полноте! Поговорим о чем-нибудь другом. Как идут ваши дела в Басти-
лии?
- Недурно!
- Значит, от заключенных есть доход?
- Неважный.
- Вот как!
- Кардинал Мазарини не отличался большой суровостью.
- Вы, значит, предпочли бы более подозрительное правительство, вроде
нашего прежнего кардинала?
- Да. При Ришелье все шло прекрасно. Братец его высокопреосвященства
нажил себе целое состояние.
- Поверьте, дорогой комендант, - сказал Арамис, придвигаясь к Безмо,
- молодой король стоит старого кардинала. Если старости свойственны не-
нависть, осмотрительность, страх, то молодости присущи недоверчивость,
гнев, страсти. Вы вносили в течение этих трех лет ваши доходы Лувьеру и
Трамбле?
- Увы, да.
- Значит, у вас не оставалось никаких сбережений?
- Ах, ваше преосвященство! Уплачивая этим господам пятьдесят тысяч
ливров, клянусь вам, я отдаю им весь свой заработок. Еще вчера вечером я
говорил то же самое господину даАртаньяну.
- Вот как! - воскликнул Арамис, глаза которого загорелись, но тотчас
же потухли. - Так вы вчера виделись с даАртаньяном? Ну, как же он пожи-
вает?
- Превосходно.
- И что вы ему говорили, господин Безмо?
- Я говорил ему, - продолжал комендант, не замечая своей оплошности,
- что я слишком хорошо содержу своих заключенных.
- А сколько их у вас? - небрежно спросил Арамис.
- Шестьдесят.
- Ого, кругленькая цифра!
- Ах, монсеньер, бывало и по двести.
- Но все же и при шестидесяти жить можно не жалуясь.
- Разумеется, другому коменданту каждый арестант приносил бы по пол-
тораста пистолей.
- Полтораста пистолей!
- А как же? Считайте: на принца крови мне отпускают пятьдесят ливров
в день.
- Но как будто у вас здесь нет принцев крови? - сказал Арамис слегка
дрогнувшим голосом.
- Слава богу, нет! Вернее, к несчастью, нет.
- Как к несчастью?
- Ну, конечно. Мои доходы возросли бы.
- Справедливо. Итак, на каждого принца крови пятьдесят ливров.
- Да. На маршала Франции тридцать шесть ливров.
- Но ведь в настоящее время у вас нет и маршалов?
- Увы, нет! Правда, на генерал-лейтенантов и бригадных генералов мне
отпускается по двадцать четыре ливра, а их у меня два.
- Вот как!
- За ними идут советники парламента, на которых ассигнуется мне по
пятнадцать ливров.
- А сколько их у вас?
- Четыре.
- Я и не знал, что на советников отпускается так много.
- Да. Но на рядовых судей, адвокатов и духовных лиц мне дают только
по десять ливров.
- И их у вас семь человек? Прекрасно.
- Нет, скверно.
- Почему?
- Ведь все же это не простые люди. Чем они хуже советников парламен-
та?
- Вы правы; я не вижу оснований оценивать их на пять ливров меньше.
- Понимаете ли, за хорошую рыбу мне приходится платить четыре или
пять ливров, за хорошего цыпленка полтора ливра. Я, положим, развожу их
у себя на птичьем дворе, но все-таки надо покупать корм, а вы не можете
себе представить, какая здесь пропасть крыс.
- А почему бы вам не завести полдюжины кошек?
- Как же, станут кошки есть крыс! Я вынужден был отказаться от них.
Вот и посудите, как мой корм уничтожается крысами. Пришлось выписать из
Англии терьеров, чтобы они душили крыс. Но у этих собак зверский аппе-
тит: они едят, как арестант пятой категории, не считая того, что иногда
душат кроликов и кур.
Нельзя было определить, слушал Арамис или нет: опущенные глаза свиде-
тельствовали о его внимании, а нервные движения пальцев - о том, что он
поглощен какой-то мыслью.
- Итак, - продолжал Безмо, - сносная птица обходится мне в полтора
ливра, а хорошая рыба - в четыре или пять. В Бастилии еда полагается три
раза в день; заключенным делать нечего, вот они и кушают; человек, на
которого отпускается десять ливров, обходится мне "в семь с половиной
ливров.
- А ведь только что вы сказали мне, что десятиливровых вы кормите так
же, как и пятнадцатиливровых.
- Да.
- Значит, на последних вы зарабатываете семь с половиной ливров?
- Надо же изворачиваться! - буркнул Безмо, видя, что попался.
