муся на ковре.
Маркиза вздрогнула. Это был конверт того письма, которое она читала
перед приездом подруги. На нем была печать с гербом суперинтенданта.
Госпожа де Бельер подвинулась на диване и незаметно закрыла конверт
пышными складками своего широкого шелкового платья.
- Послушай, - заговорила она, - послушай, Маргарита, неужели ты прие-
хала ко мне так рано только для того, чтобы рассказать мне все эти неле-
пости?
- Нет, прежде всего я приехала повидаться с тобою и напомнить тебе
наши былые привычки, наши маленькие радости; помнишь, мы отправлялись на
прогулку в Венсенский лес и там, в укромном месте, под дубом, вели раз-
говоры про тех, кто нас любил и кого мы любили?
- Ты предлагаешь мне прогуляться?
- Меня ждет карета, и я свободна в продолжение трех часов.
- Я не одета, Маргарита... а если ты хочешь поболтать, то и без Вен-
сенского леса мы найдем в моем саду и развесистое дерево, и густые за-
росли буков, и целый ковер маргариток и фиалок, аромат которых доносится
сюда.
- Дорогая маркиза, мне досадно, что ты отказываешься от моего предло-
жения... Мне так надо было излить перед тобой мою душу.
- Повторяю тебе, Маргарита, мое сердце одинаково принадлежит тебе и в
этой комнате, и под липою моего сада, как и там - в лесу под дубом.
- Для меня это не одно и то же... Приближаясь к Венсенскому лесу,
маркиза, я чувствую, что мои вздохи как будто слышнее там, куда они не-
сутся эти последние дни.
При этих словах маркиза насторожилась.
- Тебя удивляет, не правда ли... что я все еще думаю о Сен-Манде?
- О Сен-Манде! - вырвалось у г-жи де Бельер.
И взгляды обеих женщин скрестились, подобно двум шпагам в начале дуэ-
ли.
- Ты, такая гордая?.. - сказала с пренебрежительной улыбкой маркиза.
- Я... такая гордая!.. - ответила г-жа Ванель. - Такова моя натура...
Я не прощаю забвения, не переношу измены. Когда я бросаю, а он плачет, я
могу полюбить опять; ну а когда меня бросают и смеются, я готова сойти с
ума от любви.
Госпожа де Бельер невольно привстала на диване.
"Она ревнует!" - мелькнуло в голове Маргарты.
- Значит, - проговорила маркиза, - ты безумно любишь господина Бекин-
гэма... то бишь... господина Фуке?
Маргарита болезненно ощутила удар, и вся кровь прилила ей к сердцу.
- И поэтому ты собиралась ехать в Венсен... даже в Сен-Манде!
- Я сама не знаю, куда я хотела ехать; я думала, что ты мне посовету-
ешь что-нибудь.
- Не могу; я ведь не умею прощать. Может быть, я не умею любить так
глубоко, как ты. Но если мое сердце оскорблено, то уж навсегда.
- Да ведь господин Фуке твоих чувств не оскорблял, - с деланной наив-
ностью заметила Маргарита Ванель.
- Ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать. Господин Фуке не ос-
корблял моих чувств; я не пользовалась его благосклонностью и не терпела
от него обид, но ты имеешь повод жаловаться на него. Ты моя подруга, и я
бы не советовала тебе поступать так, как ты собираешься.
- Что же ты вообразила?
- Те вздохи, о которых ты упоминала, говорят достаточно красноречиво.
- Ах, ты раздражаешь меня! - воскликнула вдруг молодая женщина, соб-
равшись с силами, как борец, готовый нанести последний удар. - Ты дума-
ешь только о моих страстях и слабостях, а о моих чистых и великодушных
побуждениях ты забиваешь. Если в настоящую минуту я и чувствую симпатию
к господину Фуке и даже делаю шаг к сближению с ним, признаюсь откровен-
но, - то только потому, что его судьба глубоко волнует меня, и, на мой
взгляд, он один из самых несчастных людей на свете.
- А! - проговорила маркиза, приложив руку к груди. - Разве случилось
что-нибудь новое?
- Дорогая моя, новое прежде всего в том, что король перенес все свои
милости с господина Фуке на господина Кольбера.
- Да, я слышала это.
- Это и понятно, когда обнаружилась история с БельИлем.
- А меня уверяли, что все это в конце концов послужило к чести госпо-
дина Фуке.
Маргарита разразилась таким злобным смехом, что г-жа де Бельер с удо-
вольствием вонзила бы ей кинжал в самое сердце.
- Дорогая моя, - продолжала Маргарита, - теперь дело идет уже не о
чести господина Фуке, а о его спасении. Не пройдет и трех дней, как ста-
нет очевидным, что министр финансов окончательно разорен.
- О! - заметила маркиза, улыбаясь, в свою очередь. - Что-то уж очень
скоро.
- Я сказала "три дня" потому, что люблю обольщать себя надеждами. Но
вероятнее всего, что катастрофа разразится сегодня же.
- Почему?
- По самой простой причине: у господина Фуке нет больше денег.
- В финансовом мире, дорогая Маргарита, случается, что сегодня у че-
ловека нет ни гроша, а завтра он ворочает миллионами.
- Это могло случиться с господином Фуке в то время, когда у него было
два богатых и ловких друга, которые а собирали для него деньги, выжимая
их из всех сундуков; К но эти друзья умерли, и теперь ему неоткуда по-
черпнуть миллионы, которые просил у него вчера король.
- Миллионы? - с ужасом воскликнула маркиза.
- Четыре миллиона... четное число.
- Подлая женщина, - прошептала про себя г-жа де Бельер, измученная
этой жестокой радостью, однако она собралась с духом и ответила: - Я ду-
маю, что у господина Фуке найдется четыре миллиона.
- Если у него есть четыре миллиона, которые король просит сегодня,
может быть, у него не будет их через месяц, когда король попросит снова.
- Король опять будет просить у него денег?
- Разумеется; вот потому-то я и говорю, что разорение господина Фуке
неминуемо. Из самолюбия он будет безотказно давать деньги, а когда их не
хватит - ему крышка.
- Твоя правда, - сказала маркиза дрожащим голосом, - план рассчитан
верно... А скажи, пожалуйста, господин Кольбер очень ненавидит господина
Фуке?
- Мне кажется, что он недолюбливает его... Господин Кольбер теперь в
большой силе; он выигрывает, если узнать его поближе, - у него ги-
гантские замыслы, большая выдержка, осторожность; он далеко пойдет.
- Он будет министром финансов?
- Возможно... Так вот почему, дорогая моя маркиза, я так жалела этого
бедного человека, который любил меня, даже обожал; вот почему, видя, ка-
кой он несчастный, я прощала ему в душе его измену... в которой он рас-
каивается, судя по некоторым данным; вот почему я склонна была утешить
его и дать ему добрый совет: он, наверно, понял бы мой поступок и был бы
мне благодарен.
Маркиза, оглушенная, уничтоженная этим натиском, рассчитанным с мет-
костью хорошего артиллерийского огня, не знала, что отвечать, что ду-
мать.
- Так почему же, - проговорила она наконец, втайне надеясь, что Мар-
гарита не станет добивать побежденного врага, - почему бы вам не поехать
к господину Фуке?
- Положительно, маркиза, я начинаю серьезно думать об этом. Нет, по-
жалуй, неприлично самой делать первый шаг. Разумеется, господин Фуке лю-
бит меня, но он слишком горд. Не могу же я подвергать себя риску... Кро-
ме того, я должна поберечь и мужа. Ты ничего не говоришь... Ну, в таком
случае я посоветуюсь с господином Кольбером.
И она с улыбкой встала, собираясь прощаться. Маркиза была не в силах
подняться на ноги.
Маргарита сделала несколько шагов, наслаждаясь унижением и горем сво-
ей соперницы; потом она вдруг спросила:
- Ты не проводишь меня?
Маркиза пошла за ней, бледная, холодная, не обращая внимания на кон-
верт, который она заботливо старалась прикрыть юбкой во время разговора.
Затем она открыла дверь в молельную и, даже не поворачивая головы в
сторону Маргариты Ванель, ушла туда и заперла за собой дверь.
Как только маркиза исчезла, ее завистливая соперница бросилась, как
пантера, на конверт и схватила его.
- У-у-у, лицемерка! - прошипела она, скрежеща зубами. - Конечно, она
читала письмо от Фуке, когда я приехала!
И, в свою очередь, выбежала вон из комнаты.
А в это время маркиза, очутившись в безопасности за дверью, по-
чувствовала, что силы окончательно изменяют ей; с минуту она стояла,
побледнев и окаменев, как статуя; потом, подобно статуе, которую колеб-
лет ураган, она покачнулась и упала без чувств на ковер.
VIII
СЕРЕБРО Г-ЖИ ДЕ БЕЛЬЕР
Удар был особенно тяжел из-за его неожиданности.
Прошло немало времени, пока маркиза оправилась; но придя в себя, она
стала размышлять о назревающих событиях. Она перебирала в памяти все,
что сообщила ей ее безжалостная подруга.
Вскоре природный ум этой энергичной женщины взял верх над чувством
бесплодного сострадания.
Маркиза не принадлежала к тем женщинам, которые плачут и ахают над
несчастьем вместо того, чтобы попытаться действовать. Стиснув виски по-
холодевшими пальцами, она просидела минут десять в раздумье; потом, под-
няв голову, твердой рукой позвонила.
Она приняла решение.
- Все ли готово к отъезду? - осведомилась она у вошедшей горничной.
- Да, сударыня, но мы думали, что вы уедете в Бельер не раньше, чем
через три дня.
- Однако вы уложили драгоценности и серебро?
- Да, сударыня, но мы обыкновенно оставляем эти вещи в Париже; вы ни-
когда не берете драгоценностей с собою в деревню.
- Маркиза помолчала, потом сказала спокойным тоном:
- Пошлите за моим ювелиром.
Горничная ушла исполнять приказание, а маркиза направилась к себе в
кабинет и начала внимательно рассматривать свои драгоценности.
Никогда она не обращала столько внимания на свои богатства: она расс-
матривала эти драгоценности, только Иногда выбирала их. А в эту минуту
она любовалась величиною рубинов и чистой водой брильянтов; она приходи-
ла отчаяние от малейшего пятнышка или изъяна; золото казалось ей недос-
таточно тяжелым, а камни - мелкими.
Вошедший в комнату ювелир застал ее за этим занятием.
- Господин Фоше! Кажется, вы поставляли мне все драгоценности?
- Да, маркиза.
- Я не могу припомнить, сколько стоило это серебро.
- Сударыня, кувшины, кубки и блюда с футлярами.
- Да столовые приборы, мороженицы и тазы для варки варенья - все это
обошлось вам в шестьдесят тысяч ливров.
- Господи, только и всего?
- Сударыня, в то время вы находили, что это очень дорого...
- Правда, правда. Я действительно припоминаю, что было дорого; ведь
тут ценится работа, не так ли?
- Да, сударыня, и гравировка, и чеканка, и отливка.
- А какую часть стоимости вещи составляет работа?
- Третью часть, сударыня.
- У нас еще есть другое серебро, старинное, моего мужа.
- Ах, сударыня, там не такая тонкая работа. За него можно дать только
тридцать тысяч ливров, стоимость самого металла.
- Всего девяносто, - прошептала маркиза. - Но господин Фоше, есть еще
серебро моей матери; помните, целая гора? Я его держала только как вос-
поминание.
- Ах, сударыня, то серебро - целое состояние для людей менее обеспе-
ченных, чем вы. В то время все вещи делались очень массивными, не то что
теперь. Но такую посуду не принято подавать на стол: она слишком гро-
моздка.
- Да это как раз то, что нужно! Сколько в ней весу?
- По крайней мере, тысяч на пятьдесят ливров. Я уже не говорю про ог-
ромные буфетные вазы: они одни стоят десять тысяч ливров пара.
- Сто пятьдесят! - воскликнула маркиза. - Вы уверены в цифрах, госпо-
дин Фоше?
- Уверен, сударыня. Да ведь не трудно прикинуть на весах.
- Теперь перейдем к другим вещам, - продолжала г-жа де Бельер.
И она открыла ларчик с драгоценностями.
- Узнаю эти изумруды, - сказал ювелир, - я сам их оправлял; самые
лучшие изумруды при дворе, то есть, виноват: самые лучшие принадлежат
госпоже де Шатильон; они ей достались от Гизов; но ваши, сударыня, вто-
рые.
- Сколько они стоят? И есть ли возможность продать их?
- Сударыня, ваши драгоценности купят с удовольствием: все знают, что
у вас лучший подбор камней во всем Париже. Вы не из тех дам, которые ме-
няют купленное; вы покупаете всегда самое лучшее и умеете это сохранить.
