ши, верного сторонника суперинтенданта.
- Да, действительно, - пробормотал Фуке, - воздвигается эшафот... Но
король не подписал, Гурвиль, и не подпишет приговора!
- Это мы скоро узнаем, - заметил Гурвиль.
- Каким образом?
- Если приговор подписан королем, виселицы сегодня же вечером будут
отправлены к городской ратуше, чтобы завтра утром можно было их поста-
вить.
- Нет, нет! - снова воскликнул Фуке. - Все вы ошибаетесь и вводите
меня в заблуждение. Не дальше как позавчера у меня был Лиодо, а три дня
назад я получил от бедняги д'Эмери сиракузское вино.
- Это только доказывает, - возразил Гурвиль, - что судебная палата
была собрана тайно, совещалась в отсутствие обвиняемых, и как только де-
ло было закончено, их арестовали.
- Разве они арестованы? Но как, где, когда?
- Лиодо - вчера на рассвете, д'Эмери - позавчера вечером, когда он
возвращался от своей любовницы; их исчезновение никого не встревожило,
но внезапно Кольбер сорвал маску и приказал обнародовать это дело. О нем
теперь кричат на всех улицах Парижа, и, по правде говоря, только вы,
монсеньер, не знаете об этом событии.
Фуке с возрастающим волнением ходил взад и вперед по комнате.
- Что вы думаете предпринять, монсеньер? - спросил Гурвиль.
- Если бы все это было верно, я отправился бы к королю. Но прежде чем
ехать в Лувр, я побываю в городской ратуше. Если приговор утвержден,
тогда посмотрим. Едем же! Откройте дверь, Гурвиль.
- Осторожнее, - предупредил тот. - Там аббат Фуке.
- Ах, мой брат, - с горечью сказал Фуке. - Значит, он узнал какую-ни-
будь скверную новость и, по своему обыкновению, рад поднести ее мне! Да,
черт возьми, если явился мой брат, то мои дела действительно плохи. Что
ж вы не сказали мне раньше? Я бы скорее поверил всему.
- Монсеньер клевещет на господина аббата! - смеясь, произнес Гурвиль.
- Он пришел вовсе не с дурным намерением.
- Ах, Гурвиль, вы еще заступаетесь за этого безалаберного, бессердеч-
ного человека, за этого неисправимого мота?
- Не сердитесь, монсеньер.
- Что это сегодня с вами, Гурвиль? Вы защищаете даже аббата Фуке.
- Ах, монсеньер, во всем есть своя хорошая сторона.
- По-вашему, и у тех разбойников, которых аббат держит у себя и спаи-
вает, есть свои хорошие стороны?
- Обстоятельства могут так сложиться, монсеньер, что вы рады будете
иметь под рукой и этих разбойников.
- Значит, ты советуешь мне помириться с аббатом? - иронически спросил
Фуке.
- Я вам советую не ссориться с сотней молодцов, которые, соединив
свои шпаги, могут окружить стальным кольцом три тысячи человек.
Фуке бросил на собеседника быстрый взгляд.
- Вы правы, Гурвиль, - произнес он. - Впустите сюда аббата Фуке! -
крикнул он дежурившему у дверей лакею.
Через две минуты на пороге кабинета с глубоким поклоном показался аб-
бат Фуке. Это был человек лет за сорок, полусвященник, полувоин, смесь
отчаянного забияки и монаха. При нем не было шпаги, но заметно было, что
он носит при себе пистолеты.
Фуке приветствовал его скорее как министр, чем как старший брат.
- Чем могу служить, господин аббат? - спросил он.
- Ого, каким тоном вы говорите, брат мой! - воскликнул аббат.
- Тоном занятого человека.
Аббат с ехидством взглянул на Гурвиля, с беспокойством на брата и
произнес:
- Сегодня вечером я должен уплатить господину де Брежи триста писто-
лей... Карточный долг-долг чести.
- Дальше? - спросил Фуке, уверенный, что из-за таких пустяков аббат
не стал бы его беспокоить.
- Тысячу пистолей мяснику, который не хочет больше отпускать в долг.
- Дальше?
- Тысячу двести портному, - продолжал аббат. - Этот болван не отдает
мне одежды, заказанной для семерых моих слуг. Это компрометирует меня, и
моя любовница грозится заменить меня откупщиком, что было бы унизительно
для церкви.
- Что еще? - спросил Фуке.
- Вы заметили, брат мой, - сказал смиренно аббат, - что я ничего не
прошу для себя лично.
- Это очень деликатно с вашей стороны, господин аббат, - улыбнулся
Фуке. - Однако, как видите, я жду.
- Я и не стану ничего просить... о нет... но не потому, что я ни в
чем не нуждаюсь. Уверяю вас...
- Тысячу двести портному! - вздохнул министр, подумав с минуту. - На
эту сумму можно сшить изрядное количество платья.
- Я содержу сто человек, - с гордостью произнес аббат, - а это, я ду-
маю, чего-нибудь да стоит.
- Сто человек? - повторил Фуке. - Но разве вы Ришелье или Мазарини,
чтобы иметь столько телохранителей? Зачем вам эти люди, скажите на ми-
лость?
- И вы еще спрашиваете? - удивился аббат Фуке. - Как вы можете спра-
шивать, для чего я содержу сто человек?
- Да, я хочу знать, на что вам нужны эти сто человек? Отвечайте!
- Неблагодарный! - воскликнул, все более горячась, аббат.
- Объяснитесь же наконец.
- Ах, господин министр, ведь лично мне нужен только один лакей, а ес-
ли бы я был одинок, я обошелся бы и без него. Но вы, вы, у вас столько
врагов, что мне и ста человек мало, чтобы защищать вас. Сто человек!..
Нужно бы десять тысяч! Я содержу их для того, чтобы в публичных местах и
собраниях никто не смел возвысить против вас голоса. Без этого вы были
бы засыпаны проклятиями, уничтожены злыми языками. Без этого вы не про-
держались бы и недели. Слышите, недели!
- О, я не знал, что вы такой горячий мой защитник, господин аббат.
- Вы сомневались в этом? - вскричал аббат. - Так слушайте же, что
случилось. Не дальше как вчера на улице Юшет какой-то человек торговал
цыпленка у мясника.
- Так. Чем же это может мне повредить, господин аббат?
- А вот чем. Цыпленок был тощий, и покупатель отказался дать за него
восемнадцать су, говоря, что не желает платить такие деньги за одну кожу
и кости, с которых Фуке снял весь жир.
- Дальше?
- Раздался смех, остроты по вашему адресу. Собралась толпа зевак. Зу-
боскал прибавил: "Дайте мне цыпленка, вскормленного Кольбером, и я с
удовольствием заплачу, сколько вы ни спросите". Толпа стала рукоплес-
кать. Словом, скандал! Вашему брату оставалось только закрыть лицо.
- И вы закрыли? - спросил Фуке, покраснев.
- Нет, до этого дело не дошло: в толпе оказался один из моих людей,
некто Менвиль, новобранец, недавно приехавший из провинции, - я его
очень ценю. Он пробрался сквозь толпу и вызвал оскорбителя на дуэль. По-
единок состоялся тут же, перед лавкой мясника, в присутствии множества
зрителей, которые обступили сражавшихся и глядели из окон.
- И чем же кончилось? - перебил Фуке.
- А тем, что мой Менвиль сразу проткнул противника шпагой, что произ-
вело большое впечатление на зрителей. После этого он сказал мяснику:
"Возьмите вот этого индюка, мой друг: он будет пожирнее вашего цыплен-
ка". Вот на что я трачу свои доходы, господин министр: на поддержание
фамильной чести, - с торжеством заключил аббат.
Фуке склонил голову.
- Хорошо, - сказал Фуке. - Передайте Гурвилю ваш счет и оставайтесь у
меня на вечер.
- На ужин?
- Да.
- Но ведь касса уже заперта?
- Гурвиль отопрет ее для вас. Ступайте, аббат, ступайте.
Аббат поклонился.
- Так, значит, мы друзья? - спросил он.
- Друзья, друзья. Идемте, Гурвиль.
- Вы уходите? Значит, вы не будете ужинать дома?
- Не беспокойтесь. Я вернусь через час, - отвечал Фуке и прибавил ти-
хо Гурвилю: - Пусть заложат моих английских лошадей; я поеду в городскую
ратушу.
VIII
ВИНО ЛАФОНТЕНА
В Сен-Манде съезжались экипажи, привозившие гостей. В доме шли дея-
тельные приготовления к ужину, в то время как сам министр мчался на сво-
их быстроногих лошадях в Париж. К городской ратуше он подъехал со сторо-
ны набережной, чтобы миновать оживленные кварталы города. Было без чет-
верти восемь, когда Фуке и сопровождавший его Гурвиль вышли из экипажа
на углу улицы Лонг-Пон и пешком направились к Гревской площади.
Повернув на площадь, они заметили человека солидного вида, одетого в
черное с лиловым, который садился в наемную карету, приказывая кучеру
ехать в Венсен. Он держал большую корзинку с бутылками, только что куп-
ленными им в соседнем кабачке под вывеской "НотрДам".
- Ба, да ведь это Ватель, мой дворецкий, - сказал Фуке. - Зачем он
приезжал сюда?
- Наверное, за вином.
- Что такое? Покупать для меня вино в кабаках! Неужели у меня такой
плохой погреб?
И он направился к дворецкому, который заботливо устанавливал в карете
корзину с бутылками.
- Эй, Ватель! - крикнул он повелительным голосом.
- Будьте осторожны, монсеньер, вас узнают, - остановил его Гурвиль.
- Так что за беда! Ватель!
Человек, одетый в черное с лиловым, оглянулся. У него было добродуш-
ное, но маловыразительное лицо. Глаза его блестели, на губах блуждала
улыбка.
- Ах, это вы, монсеньер! - воскликнул он.
- Да, я. Что вы здесь делаете, черт возьми? Что у вас тут? Вино? Ва-
тель, вы покупаете вино в кабаке на Гревской площади?
- Но зачем вмешиваться в мои дела? - с полным спокойствием произнес
Ватель, бросив недружелюбный взгляд на Гурвиля. - Разве мой погреб плохо
содержится?
- Не сердитесь, Ватель, - сказал Фуке, - я полагал, что мой... ваш
погреб настолько богат, что мы могли бы обойтись без кабака "Нотр-Дам".
- Да, сударь, - с легким презрением произнес дворецкий, - ваш погреб
так хорош, что некоторые из гостей ничего не пьют на ваших обедах.
Фуке с изумлением взглянул сначала на Гурвиля, потом на Вателя.
- Что вы говорите, Ватель?
- Я говорю, что у вашего дворецкого нет вин на все вкусы и что госпо-
да Лафонтен, Пелисон, Конрар ничего не пьют у вас за столом: они не лю-
бят тонких вин. Что же тут поделаешь!
- И что же вы придумали?
- Я и покупаю их любимое вино Жуаньи, которое они каждую неделю рас-
пивают в этом кабачке. Вот почему я здесь.
Фуке, почти растроганный, не нашел что ответить. Вателю же хотелось
сказать очень многое.
- Вы бы еще упрекнули меня, монсеньер, - продолжал он, все более го-
рячась, - что я сам езжу на улицу Планш-Мибре за сидром, который пьет
господин Лоре у вас за обедом.
- Лоре пьет у меня сидр? - со смехом воскликнул Фуке.
- Ну конечно, сударь. Оттого-то он и обедает у вас так охотно.
- Ватель, вы молодец! - воскликнул Фуке, пожимая руку своего дворец-
кого. - Очень благодарен вам: вы поняли, что для меня господа Лафонтен,
Конрар и Лоре - те же герцоги, пэры и принцы. Вы образцовый слуга, Ва-
тель, и я удваиваю вам жалованье.
Ватель с недовольным видом слегка пожал плечами и проворчал себе под
нос:
- Получать благодарность за то, что исполняешь свои обязанности, ос-
корбительно.
- Он прав, - произнес Гурвиль, движением руки отвлекая внимание Фуке
в другую сторону.
Он указывал ему на запряженную парой лошадей низкую повозку, на кото-
рой колыхались две обитые железом виселицы, положенные одна на другую и
связанные цепями. На перекладине сидел стражник, с угрюмым видом он про-
пускал мимо ушей замечания толпы зевак, старавшихся разузнать, для кого
предназначаются эти виселицы, и провожавших повозку до городской ратуши.
Фуке содрогнулся.
- Вы видите дело решено! - сказал Гурвиль.
- Да, но оно еще не окончено, - возразил Фуке.
- Ах, не обманывайте себя напрасной надеждой, монсеньер! Если уж су-
мели усыпить ваше внимание, то теперь дела не поправить.
- Но я-то еще не утвердил приговора.
- За вас утвердил де Лион.
- Так я отправлюсь прямо в Лувр.
- Нет, вы не поедете туда.
- И вы предлагаете мне такую низость! - вскричал Фуке. - Вы советуете
мне бросить на произвол судьбы друзей, сложить оружие, которое у меня в
руках и которым я еще могу сражаться?
- Нет, монсеньер, я не говорил ничего подобного. Можете ли вы поки-
нуть свой пост суперинтенданта в такой момент?
- Нет, не могу.
