на службе, принадлежит ему, а не мне.
- Но, ваше величество, подумали ли вы, - возразила Анна Австрийская,
- что у вас в казне нет и десяти тысяч экю?
- Дорогая матушка, я совершил свой первый королевский поступок и на-
деюсь, что он послужит хорошим началом моего царствования.
- О, вы правы! - вскричал Мазарини. - Это поступок поистине величест-
венный, поистине великодушный.
И он принялся тщательно разглядывать один за другим клочки бумаги,
упавшие к нему на кровать, желая убедиться, что разорван действительно
подлинник, а не копия. Наконец он нашел клочок со своей подписью и, уз-
нав ее, от радости чуть не в обмороке откинулся на подушки.
Анна Австрийская, не в силах скрыть своего огорчения, подняла глаза и
руки к небу.
- Ах, ваше величество! - повторял Мазарини. - Как вас будут благос-
ловлять, как вас будут любить в моем семействе. Perbacco [14], если
кто-нибудь из моих родственников подаст вам повод к неудовольствию, нах-
мурьте только брови - я тотчас встану из могилы.
Но эта выходка не произвела ожидаемого впечатления. Мысль Людовика
обратилась на другие, более важные предметы. Анна Австрийская, чувствуя
себя не в силах скрыть досаду по поводу великодушия сына и лицемерия
кардинала, встала и вышла из комнаты, не заботясь о том, что выдает свои
чувства.
Мазарини все понял и, боясь, как бы Людовик XIV не переменил своего
решения, вдруг разразился стонами, чтобы отвлечь внимание в другую сто-
рону. Так поступил позже Скапен в замечательной комедии Мольера, которую
осмеливался порицать мрачный и ворчливый Буало.
Понемногу все же стоны стихли, а когда Анна Австрийская вышла, они
совсем прекратились.
- Господин кардинал, не желаете ли вы подать мне какой-нибудь совет?
- спросил король.
- Ваше величество, - отвечал Мазарини, - вы уже сейчас воплощение
мудрости и благоразумия, я не говорю о вашем великодушии: сегодняшний
ваш поступок превосходит все, что совершили древние и современные вели-
кие люди.
Король холодно принял эти похвалы.
- Вы ограничиваетесь одной благодарностью, - сказал он. - Но неужели
ваша опытность, которая гораздо более известна, чем моя мудрость, благо-
разумие и великодушие, не подсказывают вам дружеского совета, полезного
мне в будущем?
Мазарини задумался на минуту.
- Ваше величество так много сделали для меня, вернее, для моего се-
мейства.
- Не будем говорить об этом, - ответил король.
- И я хочу дать вам кое-что взамен сорока миллионов, от которых вы
так великодушно, истинно по-королевски отказались.
Людовик XIV показал жестом, что вся эта лесть тяготит его.
- Я хочу, - продолжал Мазарини, - дать вам один совет, да, совет, ко-
торый драгоценнее сорока миллионов. Выслушайте его.
- Слушаю.
- Приблизьтесь, ваше величество, потому что я слабею. Ближе, ближе!
Король наклонился к больному.
- Ваше величество, - сказал Мазарини так тихо, что, казалось, лишь
могильное дыхание долетало до напряженного слуха короля, - ваше вели-
чество, никогда не берите себе первого министра!
Людовик выпрямился в изумлении. Совет походил на исповедь. Эта иск-
ренняя исповедь Мазарини действительно была драгоценнее всех сокровищ.
Наследство, завещанное кардиналом молодому королю, состояло только из
шести слов, но эти шесть слов, как сказал Мазарини, стоили, по крайней
мере, сорока миллионов. Людовик на минуту смутился. А у Мазарини был та-
кой вид, словно он сказал самую обыкновенную вещь.
- Кроме вашего семейства, вы никого мне не поручаете? - спросил ко-
роль.
За пологом кровати послышался шорох.
Мазарини понял.
- Да, да, - сказал он, - я хочу рекомендовать вашему величеству одно-
го человека, умного, честного, очень искусного...
- Как его зовут?
- Вы почти не знаете его имени. Это господин Кольбер, управляющий мо-
ими делами. Испытайте его, - убежденно продолжал Мазарини, - все его
предсказания оправдываются. У него верный взгляд, он ни разу не ошибся
ни в оценке событий, ни в людях, что еще более удивительно. Я многим
обязан вашему величеству, но думаю, что отблагодарю вас, если оставлю
вам господина Кольбера.
- Хорошо, - сказал Людовик XIV рассеянно; он вовсе не знал имени
Кольбера и принимал воодушевленные слова кардинала за бред умирающего.
Мазарини упал на подушки.
- А теперь прощайте, ваше величество... Прощайте! - прошептал Мазари-
ни. - Я устал, я должен еще совершить" трудный путь, прежде чем я предс-
тану перед новым своим властелином. Прощайте, ваше величество.
Молодой король, чувствуя, что на глаза навертываются слезы, наклонил-
ся к кардиналу, который уже казался трупом, а затем поспешно вышел.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
I
ПЕРВОЕ ПОЯВЛЕНИЕ КОЛЬБЕРА
Ночь прошла в томлении для умирающего и для короля: умирающий ждал
избавления, король - свободы.
Людовик не ложился. Через час после того, как король вышел из спальни
кардинала, он узнал, что умирающий, почувствовав себя лучше, приказал
себя одеть, нарумянить и причесать и пожелал принять послов. Подобно Ав-
густу, кардинал считал мир огромным театром и намеревался сыграть как
следует последний акт своей комедии.
Анна Австрийская не появлялась больше у кардинала, ей нечего было де-
лать у него. Предлогом ее отсутствия были соображения приличия. Впрочем,
кардинал не осведомлялся о ней: он хорошо запомнил совет, данный короле-
вой сыну.
Около полуночи, когда румяна еще не сошли со щек Мазарини, у него на-
чалась агония. Он снова перечитал завещание. Оно вполне выражало его же-
лания. Боясь, чтобы чья-либо корыстная воля, пользуясь его слабостью, не
заставила его что-нибудь изменить в завещании, он приказал Кольберу, ко-
торый прохаживался по коридору перед спальней умирающего, как самый бди-
тельный часовой, никого не впускать к нему.
Король, запершись у себя, каждый час посылал кормилицу в покои Маза-
рини с приказанием доставлять ему самые точные сведения о состоянии кар-
динала. Узнав, что Мазарини дозволил одеть, причесать и убрать себя,
принял послов, Людовик понял, что для кардинала началась отходная молит-
ва.
В час пополуночи Гено испробовал последнее средство, считавшееся
сильнодействующим. В те времена воображали, что против смерти есть еще
какие-то тайные снадобья.
Мазарини, приняв это средство, успокоился минут на десять. Он сейчас
же распорядился пустить слух, что произошел счастливый перелом болезни.
Когда король узнал эту новость, холодный пот выступил у него на лбу. Он
уже видел зарю свободы, рабство показалось ему теперь еще более невыно-
симым. Но следующее известие совершенно меняло картину: кардинал едва
дышал и с трудом следил за молитвами, которые читал у его изголовья аб-
бат из церкви св. Николая.
Король в сильном волнении начал ходить по комнате и на ходу просмат-
ривал бумаги, вынутые им из шкатулки, ключ от которой хранился только у
него.
Кормилица вернулась в третий раз и сообщила, что Мазарини сказал ка-
ламбур и приказал покрыть лаком принадлежащую ему "Флору" Тициана.
Наконец, часа в два утра, король не мог преодолеть усталости: он не
спал уже целые сутки. Сон, непобедимый в молодости, овладел им. Однако
король не лег в постель: он заснул в кресле. Часа в четыре вошла корми-
лица и разбудила его.
- Ну? - спросил король.
- Ваше величество, - прошептала кормилица, соболезнующе сложив руки.
- Он умер!
Король быстро вскочил, словно его подбросила стальная пружина.
- Так ли это?
- Так.
- Кто сказал тебе?
- Господин Кольбер.
- А он знает это наверное?
- Он вышел из спальни и сказал, что сам прикладывал зеркало к губам
кардинала.
- А, хорошо! - вырвалось у короля. - Но где же Кольбер?
- Он только что покинул спальню кардинала.
- И куда направился?
- Следом за мной.
- Так что он...
- Здесь, ваше величество, ожидает у ваших дверей, если вам угодно бу-
дет принять его.
Людовик подбежал к двери, сам отворил ее и увидел в коридоре Кольбе-
ра, неподвижно стоявшего в ожидании. При виде этой статуи в черном ко-
роль вздрогнул, затем сделал знак Кольберу следовать за ним.
- Что вы пришли сообщить мне, сударь? - спросил Людовик, смущенный
тем, что догадались о его сокровенных мыслях, которые он не мог утаить.
- Господин кардинал скончался, ваше величество, и я принес вам его
последнее прости.
Король задумался. Он внимательно смотрел на Кольбера, вспоминая слова
кардинала.
- Вы были верным слугой его высокопреосвященства, о чем он сам мне
говорил.
- Да, ваше величество.
- Вы посвящены в некоторые его тайны?
- Во все.
- Мне дороги друзья и слуги покойного кардинала, я позабочусь о том,
чтобы вы были приняты ко мне на службу.
Кольбер наклонился.
- Вы, кажется, финансист?
- Да, ваше величество.
- Непосредственно моему дому вы, помнится, никогда не служили?
- Извините, ваше величество, я имел счастье подать господину кардина-
лу мысль об экономии, которая приносит казне вашего величества триста
тысяч франков ежегодно.
- Какая же это экономия, сударь? - спросил Людовик XIV.
- Ваше величество изволите знать, что рота швейцарцев носит серебря-
ное кружево на концах лент?
- Знаю.
- Я предложил пришивать к лентам кружево из фальшивого серебра; этого
никто не может заметить, а на сто тысяч экю можно прокормить в течение
шести месяцев полк и купить десять тысяч хороших мушкетов или построить
корабль с десятью пушками.
- Правда, - заметил Людовик XIV, еще внимательнее всматриваясь в
Кольбера. - По-моему, экономия очень уместная; смешно подумать, что сол-
даты носили такое же кружево, как вельможи.
- Я счастлив, что ваше величество одобрили мои действия, - ответил
Кольбер.
- При кардинале вы вели только его дела? - спросил король.
- Его высокопреосвященство поручал мне еще проверять счета суперин-
тенданта финансов.
- А! - воскликнул Людовик XIV. Он собирался отпустить Кольбера, но
последние слова заинтересовали его. - Покойный кардинал поручал вам
контролировать счета господина Фуке? И каковы же результаты?
- Оказался дефицит, ваше величество. И если вы позволите...
- Говорите, господин Кольбер.
- Я должен дать вашему величеству некоторые объяснения.
- Нет, не надо. Вы же проверяли счета, скажите: каков итог?
- Это легко, ваше величество... Все пусто, денег нет.
- Будьте осторожны, сударь. Вы осуждаете управление господина Фуке, а
он, по общему мнению, очень искусен в делах.
Кольбер покраснел, потом побледнел, чувствуя, что в эту минуту всту-
пает в борьбу с человеком почти таким же могущественным, как умерший
кардинал.
- Совершенно верно, ваше величество, он очень искусный человек, - от-
вечал Кольбер, низко кланяясь.
- Но если он искусный человек, а денег все-таки нет, то кто же вино-
ват?
- Я никого не обвиняю, ваше величество, а только констатирую факты.
- Хорошо, составьте отчет и подайте его мне. Вы говорите, что есть
дефицит? Но, может быть, это дефицит временный: кредит вернется, а с ним
и деньги?
- Нет, ваше величество.
- Не в этом году, я понимаю, но, может быть, в будущем?
- Будущий год так же начисто съеден, как и текущий.
- Ну, еще через год.
- И он съеден.
- Что вы говорите, господин Кольбер?
- Я утверждаю, что истрачены доходы за четыре года вперед.
- Так придется сделать заем.
- Уже сделано три займа, ваше величество.
- Я создам новые должности и за них получу деньги.
- Невозможно, ваше величество: их создано слишком много. Откупщики
приобрели их, но не исполняют своих обязанностей. К тому же господин су-
перинтендант получает с каждой из них треть, так что народ обирают, а
ваше величество не извлекает из этого никакой пользы.
Король нетерпеливо двинулся с места.
