Да здравствует господин Брусель! - чем шагать одному по темным улицам и
тихо сказать человеку в темном камзоле: "Пойдемте, господин доктор, со-
ветник Брусель нуждается в вашей помощи".
К несчастью, Фрике, игравший в шествии видную роль, имел неосторож-
ность взобраться на оконную решетку, чтобы подняться над толпой. Често-
любие его погубило: мать заметила его и послала за доктором.
Затем она схватила советника в охапку и собралась тащить его наверх,
но на лестнице советник неожиданно встал на ноги и заявил, что может
подняться и сам. Он просил служанку только об одном: уговорить народ ра-
зойтись. Но та не слушала его.
- О мой бедный хозяин! Дорогой мой хозяин! - кричала она.
- Да, милая, да, Наннета, - бормотал Брусель, пытаясь ее утихомирить,
- успокойся, все это пустяки.
- Как я могу успокоиться, когда вас раздавили, растоптали, растерза-
ли!
- Да нет же, нет, - уговаривал ее Брусель, - ничего не случилось.
- Как же ничего, когда вы весь в грязи! Как же ничего, когда у вас
голова в крови! Ах, господи, господи, бедный мой хозяин!
- Замолчи наконец! - сказал Брусель. - Замолчи!
- Кровь, боже мой, кровь, - кричала Наннета.
- Доктора! Хирурга! Врача! - ревела толпа. - Советник Брусель умира-
ет! Мазаринисты убили его!
- Боже мой, - восклицал Брусель в отчаянии, - изза этих несчастных
мой дом сожгут!
- Подойдите к окну и покажитесь им, хозяин!
- Нет, уж от этого я воздержусь, - ответил Брусель. - Показываться
народу - это дело королей. Скажи им, что мне лучше, Наннета, скажи им,
что я пойду но к окну, а в постель, и пусть они уходят.
- А зачем вам нужно, чтобы они ушли? Ведь они собрались в вашу честь.
- Ах! Неужели ты не понимаешь, что меня из-за них повесят? - твердил
в отчаянии Брусель. - Видишь, вот и советнице стало дурно!
- Брусель! Брусель! - вопила толпа. - Да здравствует Брусель! Доктора
Бруселю!
Поднялся такой шум, что опасения Бруселя не замедлили оправдаться. На
улице появился взвод гвардейцев и ударами прикладов разогнал беззащитную
толпу.
При первом крике: "Гвардейцы, солдаты! - Брусель, боясь, как бы его
не приняли за подстрекателя, забился в постель, не сняв даже верхней
одежды.
Благодаря вмешательству гвардейцев старой Наннете, после троекратного
приказа Бруселя, удалось наконец закрыть наружную дверь. Но едва лишь
она заперла дверь и поднялась к хозяину, как кто-то громко постучался.
Госпожа Брусель, придя в себя, разувала своего мужа, сидя у его ног и
дрожа как лист.
- Посмотрите, кто там стучит, Наннета, - сказал Брусель, - и не впус-
кайте чужих людей.
Наннета выглянула в окно.
- Это господин президент, - сказала она.
- Ну, его стесняться нечего, откройте дверь.
- Что они с вами сделали, милый Брусель? - спросил, входя, президент
парламента. - Я слышал, вас чуть не убили!
- Они явно покушались на мою жизнь, - ответил Брусель со стоической
твердостью.
- Бедный друг! Они решили начать с вас. Но каждого из нас ждет та же
участь. Они не могут победить нас всех вместе и решили погубить каждого
порознь.
- Если только я поправлюсь, - сказал Брусель, - я, в свою очередь,
постараюсь раздавить их тяжестью своего слова.
- Вы поправитесь, - сказал Бланмениль, - и они дорого заплатят за это
насилие.
Госпожа Брусель плакала горючими слезами, Наннета бурно рыдала.
- Что случилось? - воскликнул, поспешно входя в комнату, красивый и
рослый молодой человек. - Отец ранен?
- Перед вами жертва тирании, - ответил Бланмениль, как петый спарта-
нец.
- О! - вскричал молодой человек. - Горе тем, кто тронул вас, батюшка!
- Жак, - произнес советник, - пойдите лучше за доктором, друг мой.
- Я слышу крики на улице, - сказала служанка, - наверное, это Фрике
привел доктора. Нет, кто-то приехал в карете!
Бланмениль выглянул в окно.
- Это коадъютор! - воскликнул он.
- Господин коадъютор! - повторил Брусель. - Ах, боже мой, да пустите
же, я пойду к нему навстречу!
И советник, забыв о своей ране, бросился бы встретить г-на де Репа,
если бы Бланмениль не остановил его.
- Ну-с, дорогой Брусель, - сказал коадъютор, входя, - что же случи-
лось? Говорят о засаде, об убийстве? Здравствуйте, господин Бланмениль.
Я заехал за своим доктором и привез его вам.
- Ах, сударь! - воскликнул Брусель. - Вы оказываете мне слишком высо-
кую честь! Действительно, меня опрокинули и растоптали мушкетеры короля.
- Вернее, мушкетеры кардинала, - возразил коадъютор. - Вернее, маза-
ринисты. Но они поплатятся за это, будьте покойны. Не правда ли, госпо-
дин Бланмениль?
Бланмениль хотел ответить, как вдруг отворилась дверь, и лакей в пыш-
ной ливрее доложил громким голосом:
- Герцог де Лонгвиль.
- Неужели? - вскричал Брусель. - Герцог здесь? Какая честь для меня!
- Ах, монсеньер! Я пришел, чтобы оплакивать участь нашего доблестного
защитника, - сказал герцог. - Вы ранены, милый советник?
- Что с того! Ваше посещение излечит меня, монсеньер.
- Но все же вы страдаете?
- Очень, - сказал Брусель.
- Я привез своего врача, - сказал герцог, - разрешите ему войти.
- Как! - воскликнул Брусель.
Герцог сделал знак лакею, который ввел человека в черной одежде.
- Мне пришла в голову та же мысль, герцог, - сказал коадъютор.
Врачи уставились друг на друга.
- А, это вы, господин коадъютор? Друзья народа встречаются на своей
территории...
- Я был встревожен слухами и поспешил сюда. Но я думаю, врачи немед-
ленно должны осмотреть нашего славного советника.
- При вас, господа? - воскликнул смущенный Брусель.
- Почему же нет, друг мой? Право, мы хотим поскорей узнать, что с ва-
ми.
- Ах, боже мой, - сказала г-жа Брусель, - там снова шумят!
- Похоже на приветствия, - сказал Бланмениль, подбегая к окну.
- Что там еще? - вскричал Брусель, побледнев.
- Ливрея принца де Конти, - воскликнул Бланмениль, - сам принц де
Конти!
Коадъютор и герцог де Лонгвиль чуть не расхохотались. Врачи хотели
снять одеяло с Бруселя. Брусель остановил их. В эту минуту вошел принц
де Конти.
- Ах, господа, - воскликнул он, увидя коадъютора, - вы предупредили
меня! Но не сердитесь, дорогой Брусель. Как только я услышал о вашем
несчастье, я подумал, что быть может, у вас нет врача, и привез вам сво-
его. Но как вы себя чувствуете? Почему говорили об убийстве?
Брусель хотел ответить, но не нашел слов: он был подавлен оказанной
ему честью.
- Ну-с, господин доктор, приступайте, - обратился принц де Конти к
сопровождавшему его человеку в черном.
- Да у нас настоящий консилиум, господа, - сказал один из врачей.
- Называйте это, как хотите, - сказал принц, - но поскорей скажите
нам, в каком состоянии наш дорогой советник.
Три врача подошли к кровати. Брусель натягивал одеяло изо всех сил,
но, несмотря на сопротивление, его раздели и осмотрели.
У него было только два ушиба: на руке и на ляжке.
Врачи переглянулись, не понимая, зачем понадобилось созвать самых
сведущих в Париже людей ради такого пустяка.
- Ну как? - спросил коадъютор.
- Ну как? - спросил принц.
- Мы надеемся, что серьезных последствий не будет, - сказал один из
врачей. - Сейчас мы удалимся в соседнюю комнату и установим лечение.
- Брусель! Сообщите о Бруселе! - кричала толпа. - Как здоровье Брусе-
ля?
Коадъютор подошел к окну" При виде его толпа умолкла.
- Друзья мои, успокойтесь! - крикнул он. - Господин Брусель вне опас-
ности. Но он серьезно равен и нуждается в покое.
Тотчас же на улице раздался крик: "Да здравствует Брусель! Да
здравствует коадъютор!"
Господин де Лонгвиль почувствовал ревность и тоже подошел к окну.
- Да здравствует Лонгвиль! - закричали в толпе.
- Друзья мои, - сказал герцог, делая приветственный знак рукой, - ра-
зойдитесь с миром. Не нужно таким беспорядком радовать наших врагов.
- Хорошо сказано, господин герцог, - сказал Брусель, - вот настоящая
французская речь.
- Да, господа парижане, - произнес принц де Конти, тоже подходя к ок-
ну за своей долей приветствий. - Господин Брусель просит вас разойтись.
К тому же ему необходим покой, и шум может повредить ему.
- Да здравствует принц де Конти! - кричала толпа.
Принц поклонился.
Все три посетителя простились с советником, и толпа, которую они рас-
пустили именем Бруселя, отправилась их провожать. Они достигли уже набе-
режной, а Брусель с постели все еще кланялся им вслед.
Старая служанка была поражена всем происшедшим и смотрела на хозяина
с обожанием. Советник вырос в ее глазах на целый фут.
- Вот что значит служить своей стране по совести, - удовлетворенно
заметил Брусель.
Врачи после часового совещания предписали класть на ушибленные места
примочки из соленой воды.
Весь день к дому подъезжала карета за каретой. Это была настоящая
процессия. Вся Фронда расписалась у Бруселя.
- Какой триумф, отец мой! - восклицал юный сын советника. Он не пони-
мал истинных причин, толкавших их людей к его отцу, и принимал всерьез
всю эту демонстрацию.
- Увы, мой милый Жак, - сказал Брусель, - боюсь, как бы не пришлось
слишком дорого заплатить за этот триумф. Наверняка господин Мазарини
составляет сейчас список огорчений, доставленных ему по моей милости, и
предъявит мне счет.
Фрике вернулся за полночь: он никак не мог разыскать врача.
XXX
ЧЕТВЕРО ДРУЗЕЙ ГОТОВЯТСЯ К ВСТРЕЧЕ
- Ну что? - спросил Портос, сидевший во дворе гостиницы "Козочка", у
д'Артаньяна, который возвратился из Пале-Рояля с вытянутой и угрюмой фи-
зиономией. - Он дурно вас принял, дорогой д'Артаньян?
- Конечно, дурно. Положительно, это просто скотина! Что вы там едите,
Портос?
- Как видите, макаю печенье в испанское вино. Советую и вам делать то
же.
- Вы правы. Жемблу, стакан!
Слуга, названный этим звучным именем, подал стакан, и д'Артаньян
уселся возле своего друга.
- Как же это было?
- Черт! Вы понимаете, что выбирать выражения не приходилось. Я вошел,
он косо на меня посмотрел, я пожал плечами и сказал ему: "Ну, монсеньер,
мы оказались слабее". - "Да, я это знаю, расскажите подробности". Вы по-
нимаете, Портос, я не мог рассказать детали, не называя наших друзей; а
назвать их - значило их погубить.
"Еще бы! Монсеньер, - сказал я, - их было пятьдесят, а нас только
двое". - "Да, - ответил он, - но это не помешало вам обменяться выстре-
лами, как я слышал". - "Как с той, так и с другой стороны потратили нем-
ного пороху, вот и все". - "А шпаги тоже увидели дневной свет?" - "Вы
хотите сказать, монсеньер, ночную тьму?" - ответил я. "Так, - продолжал
кардинал, - я считал вас гасконцем, дорогой мой". - "Я гасконец, только
когда мне везет, мопсеньер". Этот ответ, как видно, ему понравился: он
рассмеялся. "Впредь мне наука, - сказал он, - давать своим гвардейцам
лошадей получше. Если бы они поспели за вами и каждый из них сделал бы
столько, сколько вы и ваш друг, - вы сдержали бы слово и доставили бы
мне его живым или мертвым".
- Ну что ж, мне кажется, это неплохо, - заметил Портос.
- Ах, боже мой, конечно, нет, дорогой мой. Но как это было сказано!
Просто невероятно, - перебил он свой рассказ, - сколько это печенье пог-
лощает вина. Настоящая губка! Жемблу, еще бутылку!
Поспешность, с которой была принесена бутылка, свидетельствовала об
уважении, которым пользовался д'Артаньян в заведении.
Он продолжал:
- Я уже уходил, как он опять подозвал меня и спросил: "У вас три ло-
шади были убиты и загнаны?" - "Да, монсеньер". - "Сколько они стоят?"
- Что же, это по-моему, похвальное намерение, - заметил Портос.
- Тысячу пистолей, - ответил я.
- Тысячу пистолей! - вскричал Портос. - О, это чересчур, и если он
знает толк в лошадях, он должен был торговаться.
- Уверяю вас, ему этого очень хотелось, этому скряге. Он подскочил на
