Рауль, - вы священник?
- А вы зачем спрашиваете? - безразлично, почти грубо ответил монах.
- Чтобы знать, - надменно ответил де Гиш.
Незнакомец ударил мула пятками и продолжал свой путь.
Де Гиш одним скачком очутился впереди него и преградил ему дорогу.
- Отвечайте, - сказал он. - Вас спросили вежливо, а каждый вопрос
требует ответа.
- Я полагаю, что имею право говорить или не говорить, кто я такой,
первому встречному, которому вздумается меня спрашивать.
Де Гиш с великим трудом подавил в себе яростное желание пересчитать
кости монаху.
- Прежде всего, - сказал он, - мы не первые встречные: мой друг - ви-
конт де Бражелон, а я - граф до Гиш. Затем мы спрашиваем вас об этом
вовсе не из прихоти: раненый, умирающий человек нуждается в помощи церк-
ви. Если вы священник, я приглашаю вас из человеколюбия последовать за
нами, чтобы помочь этому человеку. Если же вы не священник - тогда дру-
гое дело; предупреждаю вас из учтивости, которая, видимо, вам вовсе нез-
накома, что я готов проучить вас за дерзость.
Монах смертельно побледнел и улыбнулся так странно, что у Рауля, не
спускавшего с него глаз, сердце сжалось от этой улыбки, как от оскорбле-
ния.
- Это какой-нибудь испанский или фламандский шпион, - сказал он, хва-
таясь за пистолет.
Быстрый, как молния, угрожающий взгляд был ответом Раулю.
- Так что же, - продолжал де Гиш, - вы будете отвечать?
- Я священник, - сказал человек.
И лицо его стало опять бесстрастным.
- В таком случае, отец, - сказал Рауль, вкладывая пистолет обратно в
кобуру и принуждая себя говорить почтительно, - раз вы священник, то
вам, как сказал уже мой друг, представляется случай исполнить свой долг.
Сейчас должны принести встреченного нами раненого, которого мы поместим
в ближайшей гостинице. Он просит священника. Наши слуги сопровождают
его.
- Я поеду туда, - сказал монах.
И он ударил мула пятками.
- А если вы не поедете, - сказал де Гиш, - то, поверьте, наши лошади
в силах догнать вашего мула. А мы можем велеть схватить вас всюду, где
бы вы ни были. И тогда, клянусь вам, расправа будет коротка: нетрудно
найти дерево и крепкую веревку.
Глаза монаха снова сверкнули, но и только. Он повторил опять: "Я пое-
ду туда", и двинулся по дороге.
- Поедем за ним, - сказал де Гиш, - это будет вернее.
- Я и сам хотел вам это предложить, - ответил Рауль.
И молодые люди направились вслед за монахом, стараясь держаться за
ним на расстоянии пистолетного выстрела. Минут через пять монах оглянул-
ся, как бы желая убедиться, следят ли за ним.
- Видите, - сказал Рауль, - как мы хорошо сделали, что поехали за
ним.
- Ужасное лицо у этого монаха! - сказал де Гиш.
- Ужасное! - повторил Рауль. - В особенности его выражение; эти жел-
тые волосы, тусклые глаза, эти губы, проваливающиеся при каждом слове,
которое он произносит...
- Да, - сказал де Гиш, которого менее, чем Рауля, поразили эти под-
робности, потому что он разговаривал, в то время как Рауль занимался
наблюдением. - Да, странное лицо. По, знаете, все эти монахи подвергают
себя таким уродующим человека мучениям! От постов они бледнеют, бичева-
ние делает их лицемерными, а глаза их тускнеют от слез: они оплакивают
житейские блага, которых лишились и которыми мы наслаждаемся.
- Как бы то ни было, - сказал Рауль, - бедняга получит своего священ-
ника. Но, судя по лицу, у кающегося, право, совесть чище, чем у духовни-
ка. Я, признаться, привык к священникам совсем другого вида.
- Видите ли, - сказал де Гиш, - он из странствующих монахов, что про-
сят милостыню на большой дороге, пока им не свалится приход с неба. По
большей части это иностранцы - шотландцы, ирландцы, датчане. Мне иногда
показывали таких.
- Столь же безобразных?
- Нет, но все же достаточно отвратительных.
- Какое несчастье для бедного раненого умирать на руках у подобного
монаха!
- Положим, разрешение-то грехов идет не от того, кто его дает, а от
бога, - сказал Гиш. - Но, признаюсь, я предпочел бы умереть без покая-
ния, чем иметь дело с таким духовником. Вы согласны со мной, не правда
ли, виконт? Я видел, вы поглаживали ручку вашего пистолета, словно вам
хотелось размозжить ему голову.
- Да, граф, странная вещь, которая вас удивит: при виде этого челове-
ка я почувствовал неописуемый ужас. Вам приходилось когда-нибудь
повстречать змею?
- Никогда, - сказал де Гиш.
- Со мной это часто случалось в наших лесах возле Блуа. Помнится,
когда я в первый раз увидел змею и она, извиваясь, посмотрела на меня
своими тусклыми глазками, покачивая головой и высовывая язык, я поблед-
нел и замер на месте, словно зачарованный, пока граф де Ла Фер...
- Ваш отец? - спросил де Гиш.
- Нет, мой опекун, - ответил Рауль, краснея.
- Ну, ну?
- ...Пока граф де Ла Фер не сказал мне: "Ну что же, Бражелон, скорей
за шпагу!" Тогда я подбежал к гадине и рассек ее пополам в тот момент,
когда она, шипя, поднялась на хвосте, чтобы броситься на меня. Уверяю
вас, такое же чувство я испытал при виде этого человека, когда он ска-
зал: "А вы зачем спрашиваете?" - и посмотрел на меня.
- И вы сожалеете, что не рассекли его пополам, как ту змею?
- Ну да, почти что, - сказал Рауль.
Они были уже недалеко от гостиницы, когда увидали на дороге приближа-
ющуюся с другой стороны процессию во главе с д'Арменжем. Два человека
несли умирающего, третий вел лошадей.
Молодые люди прибавили ходу.
- Вот раненый, - сказал де Гиш, проезжая мимо августинца. - Будьте
так добры, поторопитесь немного, сеньор монах!
Рауль постарался проехать по дороге как можно дальше от монаха, отво-
рачиваясь от него с омерзением.
Теперь молодые люди ехали не позади августинца, а впереди него. Они
поспешили к раненому и сообщили ему радостное известие. Умирающий при-
поднялся, чтобы посмотреть в указанном направлении, увидел монаха, кото-
рый приближался, подгоняя мула, и с лицом, просветленным радостью, опять
опустился на носилки.
- Теперь, - сказали молодые люди, - мы сделали для вас все, что мог-
ли, и так как мы спешим в армию принца, то будем продолжать наш путь. Вы
извините нас, не правда ли? Говорят, что готовится сражение, и мы не хо-
тели бы явиться на следующий день после него.
- Поезжайте, молодые сеньоры, - сказал раненый, - в будьте благосло-
венны за вашу заботу. Вы поистине сделали для меня все, что было в ваших
силах. Я могу только сказать вам еще раз: да хранит бог вас и всех близ-
ких вашему сердцу.
- Мы поедем вперед, - сказал де Гиш своему воспитателю, - а вы дого-
ните нас по дороге в Камбрен.
Трактирщик ждал у дверей. Он все приготовил - постель, бинты, корпию
- и послал конюха за лекарем в ближайший город Ланс.
- Хорошо, - сказал трактирщик, - все будет сделано, как вы приказали.
Но сами-то вы разве не остановитесь, чтобы перевязать вашу рану? - при-
бавил он, обращаясь к Бражелону.
- О, моя рана пустячная, - отвечал виконт. - Успею заняться ею на
следующей остановке. Прошу вас об одном: если проедет верховой и спросит
вас о молодом человеке на рыжей лошади, в сопровождении лакея, - скажите
ему, что вы меня видели, что я поехал дальше и рассчитываю обедать в Ма-
зенгарбе, а ночевать в Камбрене. Этот верховой - мой слуга.
- Не лучше ли будет для большей верности спросить его имя и назвать
ему ваше? - сказал хозяин.
- Лишняя предосторожность не повредит, - ответил Рауль. - Меня зовут
виконт де Бражелон, а его - Гриме.
В это время с одной стороны принесли раненого, а с другой подъехал
монах. Молодые люди посторонились, чтобы пропустить носилки. Монах между
тем слез с мула и велел отвести его в конюшню, не расседлывая.
- Сеньор монах, - сказал де Гиш, - хорошенько исповедуйте этого чело-
века и не беспокойтесь о расходах, за вас и за вашего мула заплачено.
- Благодарю вас, сударь, - ответил монах с той же улыбкой, от которой
Бражелон содрогнулся.
- Едемте, граф, - сказал Рауль, испытывавший инстинктивное отвращние
к августинцу. - Едемте, мне здесь как-то не по себе.
- Благодарю вас еще раз, прекрасные сеньоры, - сказал раненый, - не
забывайте меня в своих молитвах.
- Будьте покойны, - ответил де Гиш и пришпорил своего коня, чтобы
догнать Рауля, отъехавшего уже шагов на двадцать.
В это время слуги внесли носилки в дом. Хозяин и хозяйка стояли на
ступеньках перед дверью.
Несчастный раненый, видимо, испытывал страшные мучения, во его волно-
вала только одна мысль: идет ли за ним монах.
При виде бледного, окровавленного человека хозяйка схватила мужа за
руку.
- Что случилось? - спросил тот. - Уж не дурно ли тебе?
- Нет, но ты посмотри на него, - сказала хозяйка, указывая мужу на
раненого.
- Да, мне кажется, ему очень плохо.
- Я не об этом, - продолжала хозяйка, вся дрожа, - я спрашиваю тебя,
узнаешь ли ты его?
- Этого человека? Постой...
- А, вижу, ты узнал его, ты тоже побледнел, - сказала жена.
- В самом деле! - воскликнул хозяин. - Горе нашему дому! Это бывший
бетюнский палач!
- Бывший бетюнский палач! - прошептал молодой монах, останавливаясь,
и на лице его отразилось отвращение к тому, кого он собирался исповедо-
вать.
Д'Арменж, стоявший в дверях, заметил его колебания.
- Сеньор монах, - сказал он, - настоящий ли это палач или бывший,
все-таки он человек. Окажите ему последнюю помощь, которую он у вас про-
сит: ваш поступок от этого будет еще достойнее.
Монах, ничего не ответив, молча направился в нижнюю комнату, где слу-
ги уложили умирающего на кровать.
Увидав служителя алтаря, шедшего к изголовью больного, слуги вышли и
затворили за собой дверь.
Д'Арменж и Оливен дожидались их. Все четверо сели на коней и рысью
пустились по дороге вслед за Раулем и его спутником, уже исчезнувшими
вдали.
Когда воспитатель и его свита уже скрылись из вида, перед гостиницей
остановился новый путник.
- Что вам угодно, сударь? - спросил побледневший хозяин, все еще
взволнованный своим открытием.
Путник знаком показал, что хочет пить, затем слез с лошади и сделал
движение, каким чистят лошадь.
- Черт возьми, - пробормотал хозяин, - а этот вот, кажется, еще и не-
мой. Где хотите вы пить? - спросил он громко.
- Здесь, - сказал путешественник, указывая на стол.
"Оказывается, я ошибся, - подумал хозяин. - Он не совсем немой".
Он поклонился, сходил за бутылкой вина и печеньем и поставил их на
стол перед своим молчаливым посетителем.
- Угодно ли вам, сударь, еще чего-нибудь? - спросил он.
- Да, - ответил путешественник.
- Что же вам угодно?
- Узнать, не проезжал ли здесь молодой человек пятнадцати лет, верхом
на рыжей лошади, в сопровождении слуги.
- Виконт де Бражелон? - спросил хозяин.
- Именно.
- Значит, вас зовут господин Гримо?
Приезжий утвердительно кивнул головой.
- Так вот, - сказал хозяин, - ваш молодой барин был здесь четверть
часа тому назад. Он будет обедать в Мазенгарбе и ночевать в Камбрене.
- А сколько отсюда до Мазенгарба?
- Две с половиной мили.
- Благодарю вас.
Гримо, убедившись в том, что еще до вечера увидится со своим молодым
барином, успокоился, отер себе лоб, налил стакан вина и выпил его молча.
Он поставил стакан на стол и только что собрался наполнить его снова,
как страшный крик раздался из комнаты, в которой был монах с умирающим.
Гримо вскочил.
- Что это такое? - спросил он. - Откуда этот крик?
- Из комнаты раненого, - ответил хозяин.
- Какого раненого? - спросил Гримо.
- Бывший бетюнский палач был ранен испанскими бандитами. Его привезли
сюда, и сейчас он исповедуется августинскому монаху. Он, видно, сильно
страдает.
- Бывший бетюнский палач! - пробормотал Гримо, напрягая память. - Че-
ловек лет под шестьдесят, высокий широкоплечий, смуглый, волосы и борода
