таньяна.
- При прежнем кардинале, - продолжал д'Артаньян, - мы не умели
пользоваться случаем, а ведь была возможность. Я говорю не о вас: у вас
сорок тысяч доходу, и вы, по-моему, счастливейший человек на свете...
Портос вздохнул.
- Но тем не менее, - продолжал д'Артаньян, - несмотря на ваши сорок
тысяч ливров доходу, а может быть, именно в силу этих сорока тысяч лив-
ров, мне кажется, что маленькая коронка на дверцах вашей кареты выгляде-
ла бы очень недурно, а?
- Ну разумеется.
- Так вот, друг мой, заслужите ее: она на конце вашей шпаги. Мы не
повредим друг другу. Ваша цель - титул, моя - деньги... Мне бы только
заработать достаточно, чтобы восстановить Артаньян, пришедший в упадок с
тех пор, как мои предки разорились на крестовых походах, да прикупить по
соседству акров тридцать земли, - больше мне не нужно. Я поселюсь там и
спокойно умру.
- А я, - сказал Портос, - хотел бы быть бароном.
- Вы им будете.
- А о других наших друзьях вы тоже вспомнили? - спросил Портос.
- Конечно. Я виделся с Арамисом.
- А ему чего хочется? Быть епископом?
- Представьте себе, - ответил д'Артаньян, не желавший разочаровывать
Портоса, - что Арамис стал монахом и иезуитом и живет как медведь; он
отрекся от всего земного и помышляет только о спасении души. Мои предло-
жения не могли поколебать его.
- Тем хуже! - сказал Портос. - Он был человек с головой. А Атос?
- Я еще не видался с ним, но поеду к нему от вас. Не знаете ли, где
его искать?
- Близ Блуа, в маленьком именьице, которое он унаследовал от како-
го-то родственника.
- А как оно называется?
- Бражелон. Представьте себе, друг мой, Атос, который и так родовит,
как император, вдруг еще наследует землю, дающую право на графский ти-
тул! Ну на что ему эти графства? Графство де Ла Фер, графство де Браже-
лон!
- Тем более что у него нет детей, - сказал д'Артаньян.
- Гм, я слыхал, что он усыновил одного молодого человека, который
очень похож на него лицом.
- Атос, наш Атос, который был добродетелен, как Сципион! Вы с ним ви-
делись?
- Нет.
- Ну, так я завтра же повидаюсь с ним и расскажу о вас. Боюсь только,
- но это между нами, - что из-за своей несчастной слабости к вину он
состарился и опустился.
- Да, правда, он много пил.
- К тому же он старше нас всех, - заметил д'Артаньян.
- Всего несколькими годами; важная осанка очень его старила.
- Да, это верно. Итак, если Атос будет с нами - великолепно; ну, а
если не будет, мы и без него обойдемся. Мы и вдвоем стоим целой дюжины.
- Да, - сказал Портос, улыбаясь при воспоминании о своих былых подви-
гах, - но вчетвером мы стоили бы тридцати шести; тем более что дело бу-
дет не из легких, судя по вашим словам.
- Не легкое для новичка, но не для нас.
- А сколько оно продлится?
- Пожалуй, хватит года на три, на четыре, черт возьми!
- Драться будем много?
- Надеюсь.
- Тем лучше в конце концов, тем лучше! - восклицал Портос. - Вы
представить себе не можете, как мне с той поры, что я сижу здесь, хочет-
ся размять кости! Иной раз, в воскресенье, после церкви, я скачу на коне
по полям и лугам моих соседей в чаянии какой-нибудь доброй стычки, так
как чувствую, что она мне необходима; но ничего не случается, мой милый.
То ли меня уважают, то ли боятся, что более вероятно. Мне позволяют вы-
таптывать с собаками поля люцерны, позволяют над всеми издеваться, и я
возвращаюсь, скучая еще больше, вот и все. Скажите мне, по крайней мере,
теперь в Париже уже не так преследуют за поединки?
- Ну, мой милый, тут все обстоит прекрасно. Нет никаких эдиктов, ни
кардинальской гвардии, ни Жюссака и ему подобных сыщиков, ничего. Под
любым фонарем, в трактире, где угодно: "Вы фрондер?" - вынимаешь шпагу,
и готово. Гиз убил Колиньи посреди Королевской площади, и ничего - сош-
ло.
- Вот это славно! - сказал Портос.
- А затем, в скором времени, - продолжал д'Артаньян, - у нас будут
битвы по всем правилам, с пушками, с пожарами, - все что душе угодно.
- Тогда я согласен.
- Даете мне слово?
- Да, решено! Я буду колотить за Мазарини направо и налево. Но...
- Что "но"?
- Пусть он сделает меня бароном.
- Э, черт возьми! Да это уж решено заранее. Я вам сказал и повторяю,
что ручаюсь за ваше баронство.
Получив это обещание, Портос, который никогда не сомневался в слове
своего друга, повернул с ним обратно в замок.
XIV
ПОКАЗЫВАЮЩАЯ, ЧТО ЕСЛИ ПОРТОС БЫЛ НЕДОВОЛЕН СВОЕЙ УЧАСТЬЮ, ТО МУШКЕ-
ТОН БЫЛ СОВЕРШЕННО УДОВЛЕТВОРЕН СВОЕЮ
На обратном пути к замку Портос был погружен в мечты о своем будущем
баронстве, а д'Артаньян размышлял о жалкой природе человека, всегда не-
довольного тем, что у него есть, и постоянно стремящегося к тому, чего у
него нет. Д'Артаньян, будь он на месте Портоса, счел бы себя счастливей-
шим человеком на свете. А чего недоставало для счастья Портосу? Пяти
букв, которые он имел бы право писать впереди всех своих имен и фамилий,
да еще коронки, нарисованной на дверцах кареты.
"Видно, суждено мне, - подумал д'Артаньян, - всю жизнь глядеть напра-
во и налево и так и не увидеть ни разу вполне счастливого лица".
Но не успел он сделать этот философский вывод, как судьба словно за-
хотела опровергнуть его. Едва расставшись с Портосом, ушедшим отдать
кой-какие приказания своему повару, д'Артаньян заметил, что к нему приб-
лижается Мушкетон. Лицо доброго малого, если не считать легкого волне-
ния, которое, подобно летнему облачку, не столько омрачало его, сколько
чуть-чуть затуманивало, казалось лицом вполне счастливого человека.
"Вот то, чего я искал, - подумал д'Артаньян. - Но, увы, бедняга не
знает, зачем я приехал".
Мушкетон остановился на приличном расстоянии. Д'Артаньян сел на
скамью и знаком подозвал его к себе.
- Сударь, - сказал Мушкетон, воспользовавшись позволением, - я хочу
вас попросить об одной милости.
- Говори, мой друг, - сказал д'Артаньян.
- Я не смею, я боюсь, как бы вы не подумали, что благоденствие испор-
тило меня.
- Значит, ты счастлив, мой друг? - спросил д'Артаньян.
- Так счастлив, как только возможно, и все же в ваших силах сделать
меня еще счастливее.
- Что ж! Говори. Если дело зависит только от меня, то считай, что оно
уже сделано.
- О, сударь, оно зависит только от вас!
- Я жду.
- Сударь, милость, о которой я вас прошу, заключается в том, чтоб вы
называли меня не Мушкетоном, а Мустоном. С тех пор как я имею честь сос-
тоять управляющим его милости, я ношу это имя, как более достойное и
внушающее почтение моим подчиненным. Вы сами знаете, сударь, как необхо-
дима субординация для челяди.
Д'Артаньян улыбнулся: Портос удлинял свою фамилию, Мушкетон укорачи-
вал свою.
- Так как же, сударь? - спросил, трепеща, Мушкетон.
- Ну, конечно, мой милый Мустон, конечно, - ответил Д'Артаньян. -
Будь покоен, я не забуду твоей просьбы и, если тебе угодно, даже не буду
впредь говорить тебе "ты".
- О! - воскликнул, покраснев от радости, Мушкетон. - Если вы окажете
мне такую честь, сударь, я буду вам признателен всю жизнь. Но, может
быть, я прошу уж слишком многого?
"Увы, - подумал Д'Артаньян. - Это совсем мало по сравнению с теми не-
ожиданными напастями, которые я навлеку на беднягу, встретившего меня
так сердечно!"
- А вы долго пробудете у нас, сударь? - спросил Мушкетон.
Лицо его, обретя прежнюю безмятежность, расцвело опять, как пион.
- Я уезжаю завтра, мой друг, - ответил Д'Артаньян.
- Ах, сударь, неужели вы приехали только для того, чтобы огорчить
нас?
- Боюсь, что так, - произнес Д'Артаньян совсем тихо, и отступавший с
низкими поклонами Мушкетон его не расслышал.
Раскаяние терзало д'Артаньяна, несмотря на то что сердце его изрядно
очерствело.
Он не сожалел о том, что увлек Портоса на путь, опасный для его жизни
и благополучия, ибо Портос охотно рискнул бы всем этим ради баронского
титула, о котором мечтал пятнадцать лет; но Мушкетон-то желал только од-
ного: чтобы его звали Мустоном; так не жестоко ли было отрывать его от
блаженной и сытой жизни? Д'Артаньян раздумывал об этом, когда вернулся
Портос.
- За стол, - сказал Портос.
- Как за стол? - спросил д'Артаньян. - Который же теперь час?
- Уже второй, мой милый.
- Ваше обиталище, Портос, просто рай: здесь забываешь о времени. Я
следую за вами, хоть я и не голоден.
- Идем, идем. Если не всегда можно есть, то пить всегда можно; это
один из принципов бедняги Атоса, и в его правоте я убедился с тех пор,
как начал скучать.
Д'Артаньян, который, как истый гасконец, был по натуре весьма умерен,
по-видимому, не очень верил в правильность аксиомы Атоса; все-таки он
старался по мере сил не отставать от хозяина дома.
Однако, глядя, как ест Портос, и сам усердно прихлебывая вино, Д'Ар-
таньян не мог отделаться от мысли о Мушкетоне, тем более что Мушкетон,
не прислуживая сам за столом, что при нынешнем положении было бы ниже
его достоинства, то и дело появлялся у дверей и выказывал свою благодар-
ность д'Артаньяну, посылая им вина самые лучшие и самые выдержанные.
Поэтому, когда за десертом Портос по знаку д'Артаньяна отпустил лаке-
ев и друзья остались вдвоем, д'Артаньян обратился к Портосу:
- А кто же будет вас сопровождать в поход, Портос?
- Конечно же, Мустон, - ответил спокойно Портос.
Д'Артаньян был поражен. Ему уже представилось, как переходит в скорб-
ную гримасу радушная улыбка управителя.
- А ведь Мустон, - сказал Д'Артаньян, - уже не первой молодости, мой
милый; к тому же он разжирел и, может быть, утратил навык к боевой служ-
бе.
- Я знаю, но я привык к нему. Да, впрочем, он и сам не захочет поки-
нуть меня: он слишком меня любит.
"О, слепое самолюбие!" - подумал Д'Артаньян.
- Но ведь и у вас самого, кажется, служит все тот же лакей: этот доб-
рый, храбрый, сметливый... как бишь его зовут?
- Планше. Да, он снова у меня, но теперь он больше не лакей.
- А кто же?
- На свои тысячу шестьсот ливров, - помните, те деньги, которые он
заработал при осаде Ла-Рошели, доставив письмо лорду Винтеру, - он отк-
рыл лавочку на улице Менял и стал кондитером.
- Так он кондитер на улице Менял? Зачем же он у вас служит?
- Он немножко напроказил и боится неприятностей.
И мушкетер рассказал своему другу, как он встретил Планше.
- Да, милый мой, - сказал Портос, - что, если б ктонибудь сказал вам
в былое время, что Планше спасет Рошфора, а вы потом укроете его от
преследования?
- Я не поверил бы. Но что поделаешь? События меняют человека.
- Совершенно верно, - согласился Портос, - но что не меняется или,
вернее, что меняется к лучшему - это вино. Отведайте-ка испанское, кото-
рое так ценил наш друг Атос: это херес.
В эту минуту управитель вошел за приказаниями относительно завтрашне-
го меню, а также предполагаемой охоты.
- Скажи-ка, Мустон, - спросил Портос, - мое оружие в порядке?
Д'Артаньян забарабанил по столу пальцами, чтобы скрыть свое смущение.
- Ваше оружие, монсеньер? - спросил Мушкетон. - Какое оружие?
- Да мои доспехи, черт возьми!
- Какие доспехи?
- Боевые доспехи.
- Да, монсеньер, - я так думаю, по крайней мере.
- Осмотри их завтра и, если понадобится, вели почистить. Какая лошадь
у меня самая резвая?
- Вулкан.
- А самая выносливая?
- Баярд.
- А ты какую больше всего любишь?
- Я люблю Рюсто, монсеньер, это славная лошадка, мы с ней прекрасно
ладим.
- Она вынослива, не правда ли?
- Помесь нормандской породы с мекленбургской. Может бежать день и
ночь без передышки.
- Как раз то, что нам нужно. Ты приготовишь к походу этих трех лоша-
дей и вычистишь или велишь вычистить мое оружие; да пистолеты для себя и
охотничий нож.
- Значит, мы отправляемся путешествовать? - тревожно спросил Мушке-