размышления их были разного характера.
Одно слово трактирщицы дало особое направление мыслям д'Артаньяна;
это слово было - имя герцогини де Лонгвиль.
В самом деле, герцогиня де Лонгвиль могла хоть кого заставить заду-
маться: она была одной из знатнейших дам королевства и одной из первых
придворных красавиц. Ее выдали замуж за старого герцога де Лонгвиля, ко-
торого она не любила. Сперва она слыла любовницей Колиньи, убитого впос-
ледствии из-за нее на дуэли посреди Королевской площади герцогом де Ги-
зом; потом говорили об ее слишком нежной дружбе с принцем Конде, ее бра-
том, и стыдливые души придворных были этим сильно смущены; наконец, го-
ворили, что эта дружба сменилась подлинной и глубокой ненавистью, и в
настоящее время герцогиня де Лонгвиль была, по слухам, в политической
связи с князем де Марсильяком, старшим сыном старого герцога де Ла Рош-
фуко, которого она старалась натравить на своего брата, господина герцо-
га де Конде.
Д'Артаньян думал обо всем этом. Он думал, что в Лувре он часто видел
проходившую мимо него ослепительную, сияющую красавицу, герцогиню де
Лонгвиль. Он думал об Арамисе, который ничем не лучше его, а между тем
был когда-то любовником герцогини де Шеврез, игравшей в прошлое царство-
вание ту же роль, как теперь мадам де Лонгвиль. И он спрашивал себя, по-
чему есть на свете люди, которые добиваются всего, чего желают, будь то
почести или любовь, между тем как другие застревают на полдороге своих
надежд - по вине ли случая, или от незадачливости, или же изза естест-
венных помех, заложенных в них самой природой.
Д'Артаньян вынужден был сознаться, что, несмотря на весь свой ум и
всю свою ловкость, он был и всегда, вероятно, будет в числе последних.
Внезапно Планше, подъехав к нему, сказал:
- Бьюсь об заклад, сударь, что вы думаете о том же, о чем и я.
- Навряд ли, Планше, - сказал, улыбаясь, Д'Артаньян. - По о чем же ты
думаешь?
- Я думаю о подозрительных личностях, которые пьянствовали в той хар-
чевне, где мы отдыхали.
- Ты осторожен, как всегда, Планше.
- Это инстинкт, сударь.
- Ну, посмотрим, что тебе говорит твой инстинкт в этом случае?
- Мой инстинкт говорит мне, что эти люди собрались в харчевне с не-
добрыми намерениями; и я раздумывал о том, что мне говорит мой инстинкт,
в самом темном углу конюшни, как вдруг в нее вошел человек, закутанный в
плащ, а за ним еще двое.
- А а, - сказал д'Артаньян, видя, что рассказ Планше совпадает с его
собственными наблюдениями. - Ну и что же?
- Один из них сказал: "Он, наверное, должен быть сейчас в Нуази или
должен приехать туда сегодня вечером; я узнал его слугу". - "Ты в этом
уверен?" - спросил человек в плаще. "Да, принц!" - был ответ...
- Принц? - прервал Д'Артаньян.
- Да, принц! Но слушайте же. "Если он там, то решим, что с ним де-
лать", - сказал второй из собутыльников. "Что с ним делать?" - повторил
принц. "Да. Он ведь не такой человек, чтоб добровольно сдаться: он пус-
тит в ход шпагу". - "Тогда придется и вам сделать то же, только старай-
тесь взять его живьем. Есть ли у нас веревки, чтобы связать его, и тряп-
ка, чтобы заткнуть рот?" - "Все есть". - "Будьте внимательны: он, по
всей вероятности, будет переодет". - "Конечно, конечно, монсеньер,
будьте покойны". - "Впрочем, я сам там буду и укажу вам". - "Вы ручае-
тесь, что правосудие?.." - "Ручаюсь за все", - сказал принц. "Хорошо, мы
будем стараться изо всех сил". После этого они вышли из конюшни.
- Да какое же это имеет отношение к нам? - сказал Д'Артаньян. - Это
одно из тех предприятий, какие затеваются ежедневно.
- Вы уверены, что оно не направлено против нас?
- Против нас! С какой стати?
- Гм! Припомните-ка, что они говорили: "Я узнал его слугу", - сказал
один; это вполне может относиться ко мне.
- Дальше?
- "Он должен быть сейчас в Нуази или приехать туда сегодня вечером",
- это тоже вполне может относиться к нам.
- Еще что?
- Еще принц сказал: "Будьте внимательны: он, по всей вероятности, бу-
дет переодет", - это уж, мне кажется, не оставляет никаких сомнений, по-
тому что вы не в форме офицера мушкетеров, а одеты как простой всадник.
Ну-ка, что вы на это скажете?
- Увы, мой милый Планше, - сказал Д'Артаньян со вздохом, - к нес-
частью, для меня миновала пора, когда принцы искали случая убить меня.
Ах, славное то было время! Будь покоен, мы вовсе не нужны этим людям.
- Уверены ли вы, сударь?
- Ручаюсь.
- Ну, так ладно; тогда нечего и говорить об этом.
И Планше снова поехал позади д'Артаньяна с тем великим доверием, ко-
торое он всегда питал к своему господину и которое ничуть не ослабело за
пятнадцать лет разлуки.
Они проехали около мили.
К концу этой мили Планше снова поравнялся с д'Артаньяном.
- Сударь, - сказал он.
- Ну? - отозвался тот.
- Поглядите-ка, сударь, в ту сторону; не кажется ли вам, что там, в
темноте, двигаются тени? Прислушайтесь: по-моему, слышен лошадиный то-
пот.
- Не может быть, - сказал д'Артаньян, - земля размокла от дождя; но
после твоих слов мне тоже кажется, что я что-то вижу. - И он остановил-
ся, вглядываясь и прислушиваясь.
- Если не слышно топота лошадей, то, по крайней мере, слышно их
ржанье. Слышите?
Действительно, откуда-то из тьмы до слуха д'Артаньяна донеслось отда-
ленное лошадиное ржанье.
- Наши молодцы выступили в поход, - сказал он, - до нас это не каса-
ется. Едем дальше.
Они продолжали свой путь.
Через полчаса они достигли первых домов Нуази. Было около половины
девятого, а то и все девять часов вечера.
По деревенскому обычаю, все уже спали: в деревне не светилось ни од-
ного огонька.
Д'Артаньян и Планше продолжали свой путь.
По обеим сторонам дороги на темно-сером фоне неба выделялись еще бо-
лее темные уступы крыш. Время от времени за воротами раздавался лай раз-
буженной собаки, или встревоженная кошка стремительно кидалась с середи-
ны улицы и пряталась в куче хвороста, откуда виднелись только ее испу-
ганные глаза, горящие, как карбункулы. Казалось, кошки были единственны-
ми живыми существами, обитавшими в деревне.
Посреди селения, на главной площади, темной массой возвышалось
большое здание, отделенное от других строений двумя переулками. Огромные
липы протягивали к его фасаду свои сухие руки. Д'Артаньян внимательно
осмотрел здание.
- Это, - сказал он Планше, - должно быть, замок архиепископа, где жи-
вет красавица де Лонгвиль. Но где же монастырь?
- Монастырь в конце деревни, я его знаю.
- Так скачи туда, - сказал д'Артаньян, - пока я подтяну подпругу у
лошади; посмотри, нет ли у иезуитов света в каком-нибудь окне, а потом
возвращайся ко мне.
Планше повиновался и исчез в темноте, между тем как д'Артаньян, спе-
шившись, стал подтягивать, как и сказал, подпругу.
Через пять минут Планше вернулся.
- Сударь, свет есть только в одном окне, выходящем в поле.
- Гм! - сказал д'Артаньян. - Будь я фрондер, я бы постучался сюда и
наверняка нашел бы покойный ночлег; будь я монах, я бы постучался туда
и, наверное, получил бы отличный ужин; а мы, очень возможно, заночуем на
сырой земле, между замком и монастырем, умирая от жажды и голода.
- Да, как знаменитый Буриданов осел, - прибавил Планше. - А все же -
не постучаться ли?
- Шш! - сказал д'Артаньян. - Единственный огонек в окне и тот потух.
- Слышите? - сказал Планше.
- В самом деле, что это за шум?
Послышался гул, как от надвигающегося урагана. В ту же минуту из двух
переулков, прилегающих к дому, вылетели два отряда всадников, человек в
десять каждый, и, сомкнувшись, окружили д'Артаньяна и Планше со всех
сторон.
- Ого! - сказал д'Артаньян, обнажая шпагу и прячась за лошадь. Планше
проделал тот же маневр. - Неужели твоя правда и они впрямь добираются до
нас?
- Вот он! Попался! - закричали всадники и бросились с обнаженными
шпагами на д'Артаньяна.
- Не упустите! - раздался громкий голос.
- Нет, монсеньер! Будьте покойны.
Д'Артаньян решил, что пора заговорить и ему.
- Эй, слушайте, - сказал он со своим гасконским акцентом, - чего вы
хотите? Что вам надо?
- Узнаешь сейчас! - заревели всадники хором.
- Стойте! Стойте! - закричал тот, которого назвали монсеньером. -
Стойте, говорят вам, это не его голос!
- То-то! - сказал д'Артаньян. - Что тут, в Нуази, все перебесились,
что ли? Но берегитесь, предупреждаю вас; первому, кто приблизится на
длину моей шпаги, - а она у меня длинная, - я распорю брюхо.
Предводитель подъехал к нему.
- Что вы тут делаете? - спросил он надменным голосом, привыкшим пове-
левать.
- А вы? - спросил д'Артаньян.
- Повежливее, не то вас проучат как следует! Если я вам себя и не на-
зываю, то все же требую, чтобы вы были почтительны к моему сану.
- Вы боитесь назвать себя, потому что командуете разбойничьей шайкой,
- сказал д'Артаньян, - но мне, мирно путешествующему со своим лакеем,
нет никаких причин скрывать свое имя.
- Ладно, ладно! Кто вы?
- Я назову вам себя, чтобы вы знали, где найти меня, сударь, принц
или монсеньер, как вас там зовут, - ответил гасконец, не желавший, чтоб
думали, будто он испугался угрозы. - Знаете вы д'Артаньяна?
- Лейтенанта королевских мушкетеров? - спросил голос.
- Этого самого!
- Конечно, знаю.
- Ну так вы, верно, слышали, что у него крепкая рука и острая шпага?
- Вы господин д'Артаньян?
- Я!
- Значит вы приехали сюда защищать его?
- Его... Кого его?..
- Того, кого мы ищем.
- Я думал попасть в Нуази, а попал, кажется, в царство загадок, -
сказал д'Артаньян.
- Отвечайте же, - сказал тот же надменный голос, - вы его ожидали
здесь под окнами? Вы приехали в Нуази, чтобы защищать его?
- Я никого не жду, - сказал д'Артаньян, начиная терять терпение, - и
никого не собираюсь защищать, кроме самого себя; но уж себя-то, предуп-
реждаю вас, буду защищать не шутя.
- Хорошо, о" сказал голос, - ступайте отсюда, очистите нам место.
- Уйти отсюда? - сказал д'Артаньян, планы которого нарушались этим
приказанием. - Не так-то это легко, я изнемогаю от усталости, и моя ло-
шадь тоже; разве что вы предложите мне ужин и ночлег поблизости.
- Мошенник!
- Эй, сударь, осторожнее в выражениях, прошу вас, потому что если вы
скажете еще словечко в этом роде, то, будь вы маркиз, герцог, принц или
король, я вам вколочу ваши слова обратно в глотку, слышите!
- Ну, ну, - сказал предводитель, - невозможно ошибиться, сразу слыш-
но, что говорит гасконец и, значит, не тот, кого мы ищем. На этот раз не
удалось! Едем! Мы с вами еще встретимся, господин д'Артаньян, - заключил
предводитель, возвышая голос.
- Да, но уже не при таких удобных для вас обстоятельствах, - сказал
насмешливо гасконец. - Быть может, это будет среди белого дня и вы буде-
те один.
- Ладно, ладно! - сказал голос. - В дорогу, господа!
И отряд всадников, ворча и ругаясь, исчез в темноте, повернув в сто-
рону Парижа.
Д'Артаньян и Планше стояли еще некоторое время настороже; но так как
шум все удалялся, они вложили шпаги в ножны.
- Видишь, дурень, - спокойно обратился д'Артаньян к Планше, - они
вовсе не до нас добирались.
- А до кого же тогда? - спросил Планше.
- Ей-ей, не знаю! Да и какое мне дело? У меня другая забота: попасть
в монастырь к иезуитам. Ну, на коней, и постучимся к ним! Будь что бу-
дет, не съедят же они нас, черт побери!
И д'Артаньян вскочил в седло.
Планше только что сделал то же самое, как вдруг на круп его лошади
свалилась неожиданная тяжесть, от которой лошадь даже присела на задние
ноги.
- Эй, сударь, - закричал Планше, - сзади меня человек сидит.
Д'Артаньян обернулся и в самом деле увидал на лошади Планше две чело-
веческие фигуры.
- Нас сам черт преследует! - воскликнул он, обнажая шпагу и собираясь
