отличная лужайка; пойдем прямо.
Бертуччо отер пот, струившийся по его лицу, но повиновался; однако он
все-таки подвигался влево.
Монте-Кристо, напротив, шел вправо; подойдя к группе деревьев, он ос-
тановился.
Управляющий не мог больше сдерживаться.
- Уйдите отсюда, ваше сиятельство, - воскликнул он, - уйдите отсюда,
умоляю вас, ведь вы как раз стоите на том самом месте!
- На каком месте?
- На том месте, где он свалился.
- Дорогой Бертуччо, - сказал граф смеясь, - придите в себя, прошу
вас; ведь мы здесь не в Сартене или Корте. Здесь не лесная трущоба, а
английский сад, очень запущенный, правда, но все-таки не к чему за это
клеветать на него.
- Не стойте тут, сударь, не стойте тут, умоляю вас!
- Мне кажется, вы сходите с ума, маэстро Бертуччо, - холодно отвечал
граф. - Если так, скажите, и я отправлю вас в лечебницу, пока не случи-
лось несчастья.
- Ах, ваше сиятельство, - сказал Бертуччо, тряся головой и всплески-
вая руками с таким потерянным видом, что, наверное, рассмешил бы графа,
если бы того в эту минуту не занимали более важные мысли, - несчастье
уже произошло...
- Бертуччо, - сказал граф, - я считаю долгом предупредить вас, что,
размахивая руками, вы их вдобавок отчаянно ломаете и вращаете белками
как одержимый, в которого вселился бес; а я давно уже заметил, что самый
упрямый из бесов - это тайна. Я знал, что вы корсиканец, я всегда знал
вас мрачным и погруженным в размышления о какой-то вендетте, но в Италии
я не обращал на это внимания, потому что в Италии такого рода вещи при-
няты; но во Франции убийство обычно считают поступком весьма дурного то-
на; здесь имеются жандармы, которые им интересуются, судьи, которые за
пего судят, и эшафот, который за него мстит.
Бертуччо с мольбой сложил руки, а так как он все еще держал фонарь,
то свет упал на его искаженное страхом лицо.
Монте-Кристо посмотрел на него тем взглядом, каким он в Риме созерцал
казнь Андреа; потом произнес шепотом, от которого бедного управляющего
снова бросило в дрожь:
- Так, значит, аббат Бузони мне солгал, когда, после своего путешест-
вия во Францию в тысяча восемьсот двадцать девятом году, прислал вас ко
мне с рекомендательным письмом, в котором так превозносил вас? Что ж, я
напишу аббату; он должен отвечать за свою рекомендацию, и я, вероятно,
узнаю, о каком убийстве идет речь. Только предупреждаю вас, Бертуччо,
что, когда я живу в какой-нибудь стране, я имею обыкновение уважать ее
законы и отнюдь не желаю из-за вас ссориться с французским правосудием.
- Не делайте этого, ваше сиятельство! - в отчаянии воскликнул Бертуч-
чо. - Разве я не служил вам верой и правдой? Я всегда был честным чело-
веком и старался, насколько мог, делать людям добро.
- Против этого я не спорю, - отвечал граф, - но тогда почему же вы,
черт возьми, так взволнованы? Это плохой знак; если совесть чиста, чело-
век не бледнеет так и руки его так не трясутся...
- Но, ваше сиятельство, - нерешительно возразил Бертуччо, - ведь вы
говорили мне, что аббат Бузони, которому я покаялся в нимской тюрьме,
предупредил вас, направляя меня к вам, что на моей совести лежит тяжкое
бремя?
- Да, конечно, но так как он мне рекомендовал вас как прекрасного уп-
равляющего, то я подумал, что дело идет о какой-нибудь краже, только и
всего.
- Что вы, ваше сиятельство! - воскликнул Бертуччо с презрением.
- Или же что вы, по обычаю корсиканцев, не удержались и "сделали ко-
жу" [38], как выражаются в этой стране, когда ее с кого-нибудь снимают.
- Да, ваше сиятельство, да, в том-то и дело! - воскликнул Бертуччо,
бросаясь к ногам графа. - Это была месть, клянусь вам, просто месть.
- Я это понимаю; не понимаю только, почему именно этот дом приводит
вас в такое состояние.
- Но это естественно, ваше сиятельство, - отвечал Бертуччо, - ведь
именно в этом доме все и произошло.
- Как, в моем доме?
- Ведь он тогда еще не был вашим, - наивно возразил Бертуччо.
- А чей он был? Привратник сказал, кажется, маркиза де Сен-Меран? За
что же вы, черт возьми, могли мстить маркизу де Сен-Меран?
- Ваше сиятельство, я мстил не ему - другому.
- Какое странное совпадение, - сказал Монте-Кристо, по-видимому,
просто размышляя вслух, - что вы вот так, случайно, очутились в том са-
мом доме, где произошло событие, вызывающее у вас такое мучительное рас-
каяние.
- Ваше сиятельство, - сказал управляющий, - это судьба, я знаю. На-
чать с того, что вы покупаете дом именно в Отейле, и он оказывается тем
самым, где я совершил убийство; вы спускаетесь в сад именно по той лест-
нице, по которой спустился он; вы останавливаетесь па том самом месте,
где я нанес удар; в двух шагах отсюда, под этим платаном, была яма, где
он закопал младенца; нет, все это не случайно, потому что тогда случай
был бы слишком похож на провидение.
- Хорошо, господин корсиканец, предположим, что это провидение; я
всегда согласен предполагать все что угодно, тем более что надо же усту-
пать людям с больным рассудком. А теперь соберитесь с мыслями и расска-
жите мне все.
- Я рассказывал это только раз в жизни, и то аббату Бузони. Такие ве-
щи, - прибавил, качая головой, Бертуччо, - рассказывают только на испо-
веди.
- В таком случае, мой дорогой, - сказал граф, - я отошлю вас к вашему
духовнику; вы можете стать, как он, картезианцем или бернардинцем и бе-
седовать с ним о ваших тайнах. Что же касается меня, то я опасаюсь до-
моправителя, одержимого такими химерами; мне не нравится, если мои слуги
боятся по вечерам гулять в моем саду. Кроме того, сознаюсь, я вовсе не
хочу, чтобы меня навестил полицейский комиссар; ибо, имейте в виду, гос-
подин Бертуччо: в Италии правосудие получает деньги за бездействие, а во
Франции, наоборот, - только когда оно деятельно. Я считал вас отчасти
корсиканцем, отчасти контрабандистом, но чрезвычайно искусным управляю-
щим, а теперь вижу, что вы гораздо более разносторонний человек, госпо-
дин Бертуччо. Вы мне больше не нужны.
- Ваше сиятельство, ваше сиятельство! - воскликнул управляющий в ужа-
се от этой угрозы. - Если вы только поэтому хотите меня уволить, я все
расскажу, во всем признаюсь; лучше мне взойти на эшафот, чем расстаться
с вами.
- Это другое дело, - сказал Монте-Кристо, - но подумайте: если вы со-
бираетесь лгать, лучше не рассказывайте ничего.
- Клянусь спасением моей души, я вам скажу все! Ведь даже аббат Бузо-
ни знал только часть моей тайны. Но прежде всего умоляю вас, отойдите от
этого платана. Вот луна выходит из-за облака, а вы стоите здесь, завер-
нувшись в плащ, он скрывает вашу фигуру, и он так похож на плащ господи-
на де Вильфор...
- Как, - воскликнул Монте-Кристо, - так это Вильфор...
- Ваше сиятельство его знает?
- Он был королевским прокурором в Ниме?
- Да.
- И женился на дочери маркиза де Сен-Меран?
- Да.
- И пользовался репутацией самого честного, самого строгого и самого
нелицеприятного судьи?
- Так вот, ваше сиятельство, - воскликнул Бертуччо, - этот человек с
безупречной репутацией...
- Да?
- ...был негодяй.
- Это невозможно, - сказал Монте-Кристо.
- А все-таки это правда.
- Да неужели! - сказал Монте-Кристо. - И у вас есть доказательства?
- Во всяком случае были.
- И вы, глупец, потеряли их?
- Да, но, если хорошенько поискать, их можно найти.
- Вот как! - сказал граф. - Расскажите-ка мне об этом, Бертуччо. Это
в самом деле становится интересно.
И граф, напевая мелодию из "Лючии", направился к скамейке и сел; Бер-
туччо последовал за ним, стараясь разобраться в своих воспоминаниях.
Он остался стоять перед графом.
VI. ВЕНДЕТТА
- С чего, ваше сиятельство, прикажете начать? - спросил Бертуччо.
- Да с чего хотите, - сказал Монте-Кристо, - ведь я вообще ничего не
знаю.
- Мне, однако же, казалось, что аббат Бузони сказал вашему сия-
тельству...
- Да, кое-какие подробности; но прошло уже семь или восемь лет, и я
все забыл.
- Так я могу, не боясь наскучить вашему сиятельству...
- Рассказывайте, Бертуччо, рассказывайте, вы мне замените вечернюю
газету.
- Это началось в тысяча восемьсот пятнадцатом году.
- Вот как! - сказал Монте-Кристо. - Это старая история.
- Да, ваше сиятельство, а между тем все подробности так свежи в моей
памяти, словно это случилось вчера. У меня был старший брат, он служил в
императорской армии и дослужился до чина поручика в полку, который весь
состоял из корсиканцев. Брат этот был моим единственным другом; мы оста-
лись сиротами, когда ему было восемнадцать лет, а мне - пять; он воспи-
тывал меня как сына. В тысяча восемьсот четырнадцатом году, при Бурбо-
нах, он женился. Император вернулся с острова Эльба, брат тотчас же
вновь пошел в солдаты, был легко ранен при Ватерлоо и отступил с армией
за Луару.
- Да вы мне рассказываете историю Ста дней, Бертуччо, - прервал граф,
- а она, если не ошибаюсь, уже давно написана.
- Прошу прощения, ваше сиятельство, по эти подробности для начала не-
обходимы, и вы обещали терпеливо выслушать меня.
- Ну-ну, рассказывайте. Я дал слово и сдержу его.
- Однажды мы получили письмо, - надо вам сказать, что мы жили в ма-
ленькой деревушке Рольяно, на самой оконечности мыса Коре, - письмо было
от брата, он писал нам, что армия распущена, что он возвращается домой
через Шатору, Клермон-Ферран, Пюи и Ним, и просил, если у меня есть
деньги, прислать их ему в Ним, знакомому трактирщику, с которым у меня
были кое-какие дела.
- По контрабанде, - вставил Монте-Кристо.
- Ваше сиятельство, жить-то ведь надо.
- Разумеется; продолжайте.
- Я уже сказал, что горячо любил брата; я решил денег ему не посы-
лать, а отвезти. У меня - было около тысячи франков; пятьсот я оставил
Асеухгте, моей невестке, а с остальными отправился в Ним. Это было не
трудно: у меня была лодка, мне предстояло переправить в море груз, - все
складывалось благоприятно. Но когда я принял груз, ветер переменился, и
четыре дня мы не могли войти в Рону. Наконец, нам это удалось, и мы под-
нялись до Арля; лодку я оставил между Бельгардем и Бокером, а сам напра-
вился в Ним.
- Мы подходим к сути дела, не так ли?
- Да, ваше сиятельство; прошу прощения, но, как ваше сиятельство сами
убедитесь, я рассказываю только самое необходимое. В то время на юге
Франции происходила резня. Там были три разбойника, их звали Трестальон,
Трюфеми и Граффан, - они убивали на улицах всех, кого подозревали в бо-
напартизме. Ваше сиятельство, верно, слышали об этих убийствах?
- Слышал кое-что; я был тогда далеко от Франции. Продолжайте.
- В Ниме приходилось буквально ступать по лужам крови; на каждом шагу
валялись трупы; убийцы бродили шайками, резали, грабили и жгли.
При виде этой бойни я задрожал: не за себя, - мне, простому корси-
канскому рыбаку, нечего было бояться, напротив, для нас, контрабандис-
тов, это было золотое время, - но я боялся за брата: он, императорский
солдат, возвращался из Луарской армии в мундире и с эполетами, и ему на-
до было всего опасаться.
Я побежал к нашему трактирщику. Предчувствие не обмануло меня. Брат
мой накануне прибыл в Ним и был убит на пороге того самого дома, где ду-
мал найти приют.
Я всеми силами старался разузнать, кто были убийцы, но никто не смел
назвать их, так все их боялись. Тогда я вспомнил о хваленом французском
правосудии, которое никого не боится, и пошел к королевскому прокурору.
- И королевского прокурора звали Вильфор? - спросил небрежно Мон-
те-Кристо.
- Да, ваше сиятельство, он прибыл из Марселя, где он был помощником
прокурора. Он получил повышение за усердную службу. Он один из первых,
как говорили, сообщил Бурбонам о высадке Наполеона.
- Итак, вы пошли к нему, - прервал Монте-Кристо.
- "Господин прокурор, - сказал я ему, - моего брата вчера убили на
