частный, наверное, все напутал.
- Напрасно вы так думаете; напротив, я уверен, что он все устроил по
моему вкусу; а у меня, как вам известно, вкус довольно необычный. Он уже
с неделю как приехал; должно быть, он обегал весь город, проявляя чутье
хорошей собаки, которая охотится одна; он знает мои прихоти, мои вкусы,
мои потребности; он, наверное, все уже устроил, как надо. Он знал, что я
приеду сегодня в десять часов утра, и ждал меня с девяти у заставы Фон-
тенбло. Он передал мне эту бумажку; это мой новый адрес; вот, прочтите.
И Монте-Кристо передал Альберу листок.
- "Елисейские Поля, номер тридцать", - прочел Морсер.
- Вот это оригинально! - вырвалось у Бошана.
- И чисто по-княжески! - прибавил Шато-Рено.
- Как, вы еще не знаете вашего дома? - спросил Дебрэ.
- Нет, - ответил Монте-Кристо, - я уже говорил, что не хотел опазды-
вать к назначенному часу. Я оделся в карете и вышел из нее у дверей ви-
конта.
Молодые люди переглянулись: они не могли понять, не разыгрывает ли
Монте-Кристо комедию, но все слова этого человека, несмотря на их необы-
чайность, дышали такой простотой, что нельзя было предполагать в них
лжи, да и зачем ему было лгать?
- Стало быть, - сказал Бошан, - придется нам довольствоваться теми
маленькими услугами, которые мы можем оказать графу. Я как журналист
открою ему доступ во все театры Парижа.
- Благодарю вас, - сказал, улыбаясь, Монте-Кристо, - я уже велел мое-
му управляющему абонировать в каждом театре по ложе.
- А ваш управляющий тоже нубиец и немой? - спросил Дебрэ.
- Нет, он просто ваш соотечественник, если только корсиканец может
считаться чьим-либо соотечественником; вы его знаете, господин де Мор-
сер.
- Наверно, это достойный синьор Бертуччо, который так мастерски нани-
мает окна?
- Вот именно; и вы видели его, когда оказали мне честь позавтракать у
меня. Это славный малый, который был и солдатом и контрабандистом - сло-
вом, всем понемногу. Я даже не поручусь, что у него не было когданибудь
неладов с полицией из-за какого-нибудь пустяка, вроде удара ножом.
- И этого честного гражданина мира вы взяли к себе в управляющие,
граф? - спросил Дебрэ. - Сколько он крадет у вас в год?
- Право же, не больше всякого другого, я в этом уверен; но он мне
подходит, не признает невозможного, и я держу его.
- Таким образом, - сказал Шато-Рено, - у вас налажено все хозяйство:
у вас есть дом на Елисейских Полях, прислуга, управляющий, и вам недос-
тает только любовницы.
Альбер улыбнулся: он вспомнил о прекрасной не то албанке, не то гре-
чанке, которую видел в ложе графа в театре Балле и в театре Арджентина.
- У меня есть нечто получше: у меня есть невольница, - сказал Мон-
те-Кристо. - Вы нанимаете ваших любовниц в Опере, в Водевиле, в Варьете,
а я купил свою в Константинополе; мне это обошлось дороже, но зато мне
больше не о чем беспокоиться.
- Но вы забываете, - заметил, смеясь, Дебрэ, - что мы вольные франки
и что ваша невольница, ступив на французскую землю, стала свободна?
- А кто ей это скажет? - спросил Монте-Кристо.
- Да первый встречный.
- Она говорит только по-новогречески.
- Ну, тогда другое дело!
- Но мы, надеюсь, увидим ее? - сказал Бошан. - Или вы, помимо немого,
держите и евнухов?
- Нет, - сказал Монте-Кристо, - я еще не дошел до этого в своем ори-
ентализме: все, кто меня окружает, вольны в любую минуту покинуть меня
и, сделав это, уже не будут нуждаться ни во мне, ни в ком-либо другом;
вот поэтому, может быть, они меня и не покидают.
Собеседники уже давно перешли к десерту и к сигарам.
- Дорогой мой, - сказал, вставая, Дебрэ, - уже половина третьего; ваш
гость очарователен, но нет такого приятного общества, с которым не надо
было бы расставаться, иногда его приходится даже менять на неприятное;
мне пора в министерство. Я поговорю о графе с министром, надо же нам уз-
нать, кто он такой.
- Берегитесь, - отвечал Морсер, - самые проницательные люди отступили
перед этой загадкой.
- Нам отпускают три миллиона на полицию; правда, они почти всегда
оказываются израсходованными заранее, но на это дело пятьдесят тысяч
франков во всяком случае наберется.
- А когда вы узнаете, кто он, вы мне скажете?
- Непременно. До свидания, Альбер; господа, имею честь кланяться.
И, выйдя в прихожую, Дебрэ громко крикнул:
- Велите подавать!
- Очевидно, - сказал Бошан Альберу, - я так и не попаду в Палату, но
моим читателям я преподнесу коечто получше речи господина Данглара.
- Ради бога, Бошан, - отвечал Морсер, - ни слова, умоляю вас, не ли-
шайте меня привилегии показать его. Не правда ли, занятный человек?
- Больше того, - откликнулся Шато-Рено, - это поистине один из нео-
быкновеннейших людей, каких я когда-либо встречал. Вы идете, Моррель?
- Сейчас, я только передам мою карточку графу, он так любезен, что
обещает заехать к нам, на улицу Меле, четырнадцать.
- Могу вас заверить, что не премину это сделать, - с поклоном отвечал
граф.
И Максимилиан Моррель вышел с бароном Шато-Рено, оставив Монте-Кристо
вдвоем с Морсером.
III. ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
Оставшись наедине с Монте-Кристо, Альбер сказал:
- Граф, разрешите мне приступить к моим обязанностям чичероне и пока-
зать вам образчик квартиры холостяка. Вам, привыкшему к итальянским
дворцам, будет интересно высчитать, на пространстве скольких квадратных
футов может поместиться молодой парижанин, который, по здешним понятиям,
живет не так уж плохо. Переходя из комнаты в комнату, мы будем отворять
окна, чтобы вы не задохнулись.
Монте-Кристо уже видел столовую и нижнюю гостиную. Альбер прежде все-
го повел его в свою студию; как читатель помнит, это была его любимая
комната.
Монте-Кристо был достойный ценитель всего того, что в ней собрал
Альбер: старинные лари, японский фарфор, восточные ткани, венецианское
стекло, оружие всех стран; все это было ему знакомо, и он с первого же
взгляда определял век, страну и происхождение вещи. Морсер думал, что
ему придется давать объяснения, а вышло так, что он сам, под руко-
водством графа, проходил курс археологии, минералогии и естественной ис-
тории. Они спустилась во второй этаж. Альбер ввел своего гостя в гости-
ную. Стены здесь были увешаны произведениями современных художников. Тут
были пейзажи Дюпре: высокие камыши, стройные деревья, ревущие коровы и
чудесные небеса; были арабские всадники Делакруа в длинных белых бурну-
сах, с блестящими поясами, с вороненым оружием; кони бешено грызлись, а
люди бились железными палицами; были акварели Буланже - "Собор Парижской
Богоматери", изображенный с той силой, которая равняет живописца с поэ-
том; были холсты Диаса, цветы которого прекраснее живых цветов и солнце
ослепительнее солнца в небе; были тут и рисунки Декана, столь же яркие,
как и у Сальватора Розы, но поэтичнее; были пастели Жиро и Мюллера,
изображавшие детей с ангельскими головками и женщин с девственными лица-
ми; были страницы, вырванные из восточного альбома Доза, - карандашные
наброски, сделанные им в несколько секунд, верхом на верблюде или под
куполом мечети, - словом, все, что современное искусство может дать вза-
мен погибшего и отлетевшего искусства прошлых веков.
Альбер надеялся хоть теперь чем-нибудь поразить странного чужеземца,
но, к немалому его удивлению, граф, не читая подписей, к тому же иногда
представленных только инициалами, сразу же называл автора каждой вещи, и
видно было, что он не только знал каждое из этих имен, но успел оценить
и изучить талант каждого мастера.
Из гостиной перешли в спальню; это был образец изящества и вместе с
тем строгого вкуса: здесь сиял в матово-золотой раме всего лишь один
портрет, но он был подписан Леопольдом Робером.
Портрет тотчас же привлек внимание графа МонтеКристо; он поспешно по-
дошел и остановился перод ним.
Это был портрет женщины лет двадцати пяти, смуглой, с огненным взгля-
дом из-под полуопущенных век; она была в живописном костюме каталонской
рыбачки, в красном с черным корсаже и с золотыми булавками в волосах;
взор ее обращен был к морю, и ее стройный силуэт четко выделялся на ла-
зурном фоне неба и волн.
В комнате было темно, иначе Альбер заметил бы, какая смертельная
бледность покрыла лицо графа и как нервная дрожь пробежала по его плечам
и груди.
Прошла минута молчания, Монте-Кристо не отрывал взгляда от картины.
- Ваша возлюбленная прелестна, виконт, - сказал он наконец совершенно
спокойным голосом, - и этот костюм, очевидно маскарадный, ей очень идет.
- Я не простил бы вам этой ошибки, - сказал Альбер, - если бы возле
этого портрета висел какой-нибудь другой. Вы не знаете моей матери,
граф; это ее портрет, он сделан, по ее желанию, лет шесть или восемь то-
му назад. Костюм, по-видимому, придуман, но сходство изумительное, - я
как будто вижу свою мать такой, какой она была в тысяча восемьсот трид-
цатом году. Графиня заказала этот портрет в отсутствие моего отца. Она,
вероятно, думала сделать ему приятный сюрприз, но отцу портрет почему-то
не понравился; и даже мастерство живописца не могло победить его антипа-
тии, - а ведь это, как вы сами видите, одно из лучших произведений Лео-
польда Робера. Правда, между нами говоря, господин де Морсер - один из
самых ревностных пэров, заседающих в Люксембургском дворце, известный
знаток военного дела, но весьма посредственный ценитель искусств. Зато
моя мать понимает живопись и сама прекрасно рисует; она слишком ценила
это мастерское произведение, чтобы расстаться с ним совсем, и подарила
его мне, чтобы оно реже попадалось на глаза отцу. Его портрет, кисти
Гро, я вам тоже покажу. Простите, что я передаю вам эти домашние мелочи;
но так как я буду иметь честь представить вас графу, я говорю вам все
это, чтобы вы невзначай не похвалили при нем портрет матери. К тому же
он пагубно действует на мою мать: когда она приходит ко мне, она не мо-
жет смотреть на него без слез. Впрочем, недоразумение, возникшее из-за
этого портрета между графом и графиней, было единственным между ними;
они женаты уже больше двадцати лет, но привязаны друг к другу, как в
первый день.
Монте-Кристо кинул быстрый взгляд на Альбера, как бы желая отыскать
тайный смысл в его словах, но видно было, что молодой человек произнес
их без всякого умысла.
- Теперь, граф, - сказал Альбер, - вы видели все мои сокровища; раз-
решите предложить их вам, сколь они ни ничтожны; прошу вас, будьте здесь
как дома. Чтобы вы еще лучше освоились, я провожу вас к господину де
Морсер. Я еще из Рима написал ему о том, что вы для меня сделали, и о
вашем обещании меня посетить; мои родители с нетерпением ждут возможнос-
ти поблагодарить вас. Я знаю, граф, вы человек пресыщенный, и семейные
сцены не слишком трогают Синдбада-Морехода; вы столько видели. Но прими-
те мое предложение и смотрите на него как на вступление в парижскую
жизнь: она вся состоит из обмена любезностями, визитов и представлений.
Монте-Кристо молча поклонился; он, по-видимому, принимал это предло-
жение без радости и без неудовольствия, как одну из светских условнос-
тей, исполнять которые надлежит всякому воспитанному человеку. Альбер
позвал своего камердинера и велел доложить графу и графине де Морсер о
том, что к ним желает явиться граф Монте-Кристо.
Альбер и граф последовали за ним.
Войдя в прихожую графа, вы прежде всего замечали над дверью в гости-
ную гербовый щит, который своей богатой оправой и полным соответствием с
отделкой всей комнаты свидетельствовал о том значении, какое владелец
дома придавал этому гербу.
Монте-Кристо остановился перед щитом и внимательно осмотрел его.
- По лазоревому полю семь золотых мерлеток, расположенных снопом.
