за волосы, - вот почему я теперь стригу их так коротко: как знать, что
может случиться, - а другой приставил мне к шее свой ятаган, и я уже
чувствовал жгучий холод стали, как вдруг вот этот господин в свою оче-
редь налетел на них, убил выстрелом из пистолета того, который держал
меня за волосы, и разрубил голову тому, который собирался перерезать мне
горло ятаганом. Он считал своим долгом в этот день спасти чью-нибудь
жизнь; случаю угодно было, чтобы это оказалась моя; когда я буду богат,
я закажу Клагману или Марокетти статую Случая.
- Это было пятого сентября, - сказал, улыбаясь, Моррель, - в годовщи-
ну того дня, когда чудом был спасен мой отец; и каждый год, по мере моих
сил, я стараюсь ознаменовать этот день, сделав что-нибудь...
- Героическое, не правда ли? - прервал Шато-Рено. - Короче говоря,
мне повезло, но это еще не все. После того как он спас меня от ножа, он
спас меня от холода, отдав мне не половину своего плаща, как делал свя-
той Мартин, а весь плащ целиком; а затем и от голода, разделив со
мной... угадайте что?
- Паштет от Феликса? - спросил Бошан.
- Нет, свою лошадь, от которой каждый из нас с большим аппетитом съел
по куску; это было нелегко!
- Съесть кусок лошади? - спросил, смеясь, Морсер.
- Нет, пойти на такую жертву, - отвечал Шато-Рено. - Спросите у Деб-
рэ, пожертвует ли он своим английским скакуном для незнакомца?
- Для незнакомца - нет, - сказал Дебрэ, - а для друга - может быть.
- Я предчувствовал, что вы станете моим другом, барон, - сказал Мор-
рель. - Кроме того, как я уже имел честь вам сказать, называйте это ге-
роизмом или жертвой, но в тот день я должен был чем-нибудь отплатить
судьбе за неожиданное счастье, когда-то посетившее нас.
- Эта история, на которую намекает Моррель, - продолжал Шато-Рено, -
совершенно изумительна, и, когда вы с ним поближе познакомитесь, он вам
ее как-нибудь расскажет; а пока что довольно воспоминаний, займемся на-
шими желудками. В котором часу вы завтракаете, Альбер?
- В половине одиннадцатого.
- Точно? - спросил Дебрэ, вынимая часы.
- Вы подарите мне еще пять минут льготных, - сказал Морсер, - ведь я
тоже жду спасителя.
- Чьего?
- Моего собственного, черт возьми, - отвечал Морсер. - Или, по-ваше-
му, меня нельзя от чего-нибудь спасти, как всякого другого, и только од-
ни арабы рубят головы? Наш завтрак - завтрак филантропический, и за на-
шим столом будут сидеть, я надеюсь, два благодетеля человечества.
- Как же быть? - сказал Дебрэ. - У нас ведь только одна Монтионовская
премия?
- Что ж, ее отдадут тому, кто ничего не сделал, чтобы ее заслужить, -
сказал Бошан. - Обычно Академия так и выходит из затруднения.
- А откуда явится ваш спаситель? - спросил Дебрэ. - Прошу прощения за
свою настойчивость; я помню, вы уже раз мне ответили, но так туманно,
что я позволил себе переспросить вас.
- По правде сказать, я и сам не знаю, - отвечал Альбер, - три месяца
тому назад, когда я его приглашал, он был в Риме; но кто может сказать,
где он успел побывать за это время?
- И вы думаете, он способен быть пунктуальным? - спросил Дебрэ.
- Я думаю, что он способен на все.
- Имейте в виду, что даже с пятью минутами льготы остается ждать
только десять минут.
- Так я воспользуюсь ими и расскажу вам про моего гостя.
- Простите, - сказал Бошан, - а можно из вашего рассказа сделать
фельетон?
- Даже очень, - отвечал Морсер, - и прелюбопытный.
- Так рассказывайте; надо же мне чем-нибудь вознаградить себя, раз я
не попаду в Палату.
- Я был в Риме во время последнего карнавала.
- Это мы знаем, - прервал Бошан.
- Да, но вы не знаете, что я был похищен разбойниками.
- Разбойников нет, - заметил Дебрэ.
- Нет, есть, существуют, и еще какие страшные, я хочу сказать - вос-
хитительные. Они показались мне до ужаса прекрасными.
- Послушайте, дорогой Альбер, - сказал Дебрэ, - сознайтесь, что ваш
повар запоздал, что устрицы еще не привезены из Марени или Остенде и что
вы, по примеру госпожи де Ментенон, хотите заменить еду сказкой. Созна-
вайтесь же, мы настолько учтивы, что извиним вас и выслушаем вашу исто-
рию, как бы фантастична она ни была.
- А я вам говорю, что хоть она и фантастична, в ней все правда от на-
чала до конца. Итак, разбойники взяли меня в плен и отвели в весьма неу-
ютное место, называемое катакомбами Сан-Себастьяно.
- Я их знаю, - сказал Шато-Рено, - я там чуть было не схватил лихо-
радку.
- А я на самом деле схватил, - продолжал Альбер. - Мне заявили, что я
пленник и что за меня требуется выкуп - пустяки, четыре тысячи римских
пиастров, двадцать шесть тысяч турских ливров. К несчастью, у меня оста-
валось только полторы тысячи, путешествие мое подходило к концу и кредит
истощился. Я написал Францу... Да, ведь Франц был при этом, и вы можете
спросить у него, присочинил ли я хоть слово. Я написал ему, что если в
шесть часов утра он не привезет четырех тысяч пиастров, то в десять ми-
нут седьмого я буду сопричислен к лику блаженных святых и славных муче-
ников. Поверьте, что Луиджи Вампа - так звали атамана разбойников -
честно сдержал бы свое обещание.
- Но Франц привез четыре тысячи пиастров? - сказал Шато-Рено. - Еще
бы! Достать четыре тысячи пиастров не хитрость, когда зовешься Францем
д'Эпине или Альбером де Морсер.
- Нет, он просто приехал в сопровождении того гостя, о котором я го-
ворю и которого я надеюсь вам представить.
- Так этот господин - Геркулес, убивающий Кака, или Персей, освобож-
дающий Андромеду?
- Нет, он с меня ростом.
- Вооружен до зубов?
- С ним не было и вязальной спицы.
- Но он заплатил выкуп?
- Он сказал два слова на ухо атаману, и меня освободили.
- Перед ним даже извинились, что задержали тебя, - прибавил Бошан.
- Вот именно, - подтвердил Альбер.
- Уж не Ариосто ли он?
- Нет, просто граф Монте-Кристо.
- Такого имени нет, - сказал Дебрэ.
- По-моему тоже, - прибавил Шато-Рено с уверенностью человека, знаю-
щего наизусть все родословные книги Европы, - кто слышал когда-нибудь о
графах Монте-Кристо?
- Может быть, он родом из Святой земли, - сказал Бошан, - вероятно,
кто-нибудь из его предков владел Голгофой, как Мортемары - Мертвым мо-
рем.
- Простите, господа, - сказал Максимилиан, - но мне кажется, что я
могу вывести вас из затруднения. Монте-Кристо - островок, о котором час-
то говорили моряки, служившие у моего отца; песчинка на Средиземном мо-
ре, атом в бесконечности.
- Вы совершенно правы, - сказал Альбер, - и человек, о котором я вам
рассказываю, - господин и повелитель этой песчинки, этого атома. Он,
по-видимому, купил себе графский титул где-нибудь в Тоскане.
- Так он богат, ваш граф?
- Думаю, что богат.
- Да ведь это должно быть видно?
- Ошибаетесь, Дебрэ.
- Я вас не понимаю.
- Читали вы "Тысячу и одну ночь"?
- Что за вопрос!
- А разве можно сказать, кто там перед вами - богачи или бедняки? Что
у них: пшеничные зерна или рубины и алмазы? Вам кажется - это жалкие ры-
баки, и вдруг они вводят вас в какую-нибудь таинственную пещеру, - и пе-
ред вашими глазами сокровища, на которые можно купить всю Индию.
- Ну и что же?
- А то, что мой граф Монте-Кристо один из таких рыбаков; у него даже
имя оттуда; его зовут Синдбад-Мореход, и у него есть пещера, полная зо-
лота.
- А вы видели эту пещеру, Морсер? - спросил Бошан.
- Я - нет, а Франц видел. Но смотрите, ни слова об этом при нем!
Франца ввели туда с завязанными глазами, ему прислуживали немые и женщи-
ны, перед которыми сама Клеопатра - просто девка. Впрочем, насчет женщин
он не вполне уверен, потому что они появились только после того, как он
отведал гашишу; так что он, может быть, принял за женщин какие-нибудь
статуи.
Молодые люди смотрели на Морсера, и в их глазах ясно читалось: "С ума
ты сошел или просто нас дурачишь?"
- В самом деле, - задумчиво сказал Моррель, - я слышал от одного ста-
рого моряка, по имени Пенелон, нечто похожее на то, о чем говорит госпо-
дин де Морсер.
- Я очень рад, что господин Моррель меня поддерживает, - сказал
Альбер. - Вам, верно, не нравится, что он бросает эту путеводную пить в
мой лабиринт?
- Простите, дорогой друг, - сказал Дебрэ, - но вы рассказываете такие
невероятные вещи...
- Невероятные для вас, потому что ваши посланники и консулы вам об
этом не пишут; им некогда, они заняты тем, что притесняют своих путе-
шествующих соотечественников.
- Вот вы и рассердились и нападаете на бедных наших представителей.
Да как же они могут защищать ваши интересы? Палата все время урезывает
им содержание; дошло до того, что на эти должности больше не находится
желающих. Хотите быть послом, Альбер? Я устрою вам назначение в Констан-
тинополь.
- Вот еще! Чтобы султан, чуть только я заступлюсь за Магомета-Али,
прислал мне шнурок и чтобы мои же секретари меня удушили!
- Ну вот видите, - сказал Дебрэ.
- Да, но, несмотря на все это, мой граф Монте-Кристо существует...
- Все на свете существуют! Нашли диковину!
- Все существуют, конечно, но не у всех есть чернокожие невольники,
княжеские картинные галереи, музейное оружие, лошади ценою в шесть тысяч
франков, наложницы гречанки.
- А вы ее видели, наложницу гречанку?
- Да, и видел и слышал; видел в театре Балле, а слышал однажды, когда
завтракал у графа.
- Так он ест, ваш необыкновенный человек?
- По правде говоря, ест так мало, что об этом и говорить не стоит.
- Увидите, он окажется вампиром.
- Смейтесь, если хотите, но то же сказала графиня Г., которая, как
вам известно, знавала лорда Рутвена.
- Поздравляю, Альбер, это блестяще для человека, не занимающегося
журналистикой, - воскликнул Бошан. - Стоит пресловутой морской змеи в
"Конституционалисте". Вампир - просто великолепно!
- Глаза красноватые с расширяющимися и суживающимися, по желанию,
зрачками, - произнес Дебрэ, - орлиный нос, большой открытый лоб, в лице
ни кровинки, черная бородка, зубы блестящие и острые, и такие же манеры.
- Так оно и есть, Люсьен, - сказал Морсер, - все приметы совпадают в
точности. Да, манеры острые и колкие. В обществе этого человека у меня
часто пробегал мороз по коже; а один раз, когда мы вместе смотрели
казнь, я думал, что упаду в обморок, не столько от работы палача и от
криков осужденного, как от вида графа, так его хладнокровных рассказов о
всевозможных способах казни.
- А не водил он вас в развалины Колизея, чтобы пососать вашу кровь,
Морсер? - спросил Бошан.
- А когда отпустил, не заставил вас расписаться на каком-нибудь пер-
гаменте огненного цвета, что вы отдаете ему свою душу, как Исав перво-
родство?
- Смейтесь, смейтесь, сколько вам угодно, - сказал Морсер, слегка
обиженный. - Когда я смотрю на вас, прекрасные парижане, завсегдатаи
Гантского бульвара, посетители Булонского леса, и вспоминаю этого чело-
века, это, право, мне кажется, что мы люди разной породы.
- И я этим горжусь! - сказал Бошан.
- Во всяком случае, - добавил Шато-Рено, - ваш граф Монте-Кристо в
минуты досуга прекрасный человек, если, конечно, не считать его делишек
с итальянскими разбойниками.
- Никаких итальянских разбойников нет! - сказал Дебрэ.
- И вампиров тоже нет! - поддержал Бошан.
- И графа Монте-Кристо тоже нет, - продолжал Дебрэ. - Слышите,
Альбер: бьет половина одиннадцатого.
- Сознайтесь, что вам приснился страшный сон, и идемте завтракать, -
сказал Бошан.
Но еще не замер гул стенных часов, как дверь распахнулась и Жермен
доложил:
- Его сиятельство граф Монте-Кристо!
Все присутствующие невольно вздрогнули и этим показали, насколько
проник им в души рассказ Морсера. Сам Альбер не мог подавить внезапного
волнения.
Никто не слышал ни стука кареты, ни шагов в прихожей; даже дверь от-
