настолько осмелел, что попытался запечатлеть на его невинном плече поце-
луй, он приставил к моей груди пистолет и с помощью семи или восьми то-
варищей повел или, вернее, поволок меня в катакомбы Сан-Себастьяно. Там
я увидел их атамана, чрезвычайно ученого человека. Он был занят тем, что
читал "Записки Цезаря", и соблаговолил прервать чтение, чтобы заявить
мне, что если на следующий день, к шести часам утра, я не внесу в его
кассу четырех тысяч пиастров, то в четверть седьмого меня не будет в жи-
вых. У Франца есть мое письмо с припиской маэстро Луиджи Вампа. Если вы
сомневаетесь, я напишу Францу, чтобы он дал засвидетельствовать подписи.
Вот и все, что я знаю; но я не знаю, каким образом вам, граф, удалось
снискать столь глубокое уважение римских разбойников, которые мало что
уважают. Сознаюсь, мы с Францем были восхищены.
- Все это очень просто. Я знаю знаменитого Луиджи Вампа уже более де-
сяти лет. Как-то, когда он был мальчишкой-пастухом, я дал ему золотую
монету за то, что он указал мне дорогу, а он, чтобы не остаться у меня в
долгу, отдарил меня кинжалом с резной рукояткой собственной работы; этот
кинжал вы, вероятно, видели в моей коллекции оружия. Впоследствии он не
то забыл этот обмен подарками - залог дружбы между нами, - не то не уз-
нал меня и пытался взять в плен; но вышло наоборот: я захватил его и еще
десяток разбойников. Я мог отдать его в руки римского правосудия, кото-
рое всегда действует проворно, а для него особенно постаралось бы, но я
не сделал этого: я отпустил их всех с миром.
- С условием, чтобы они больше не грешили, - засмеялся журналист. - И
я с удовольствием вижу, что они честно сдержали слово.
- Нет, - возразил Монте-Кристо, - только с тем условием, чтобы они
никогда не трогали ни меня, ни моих друзей. Может быть, мои слова пока-
жутся вам странными, господа социалисты, прогрессисты, гуманисты, но я
никогда не забочусь о ближних, никогда не пытаюсь защищать общество, ко-
торое меня не защищает и вообще занимается мною только тогда, когда мо-
жет повредить мне. Если я отказываю и обществу и ближнему в уважении и
только сохраняю нейтралитет, они все-таки еще остаются у меня в неоплат-
ном долгу.
- Слава богу! - воскликнул Шато-Рено. - Наконецто я слышу храброго
человека, который честно и неприкрыто проповедует эгоизм. Прекрасно,
браво, граф!
- По крайней мере, откровенно, - сказал Моррель, - но я уверен, что
граф не раскаивался, однажды изменив своим принципам, которые он сейчас
так решительно высказал.
- В чем же я изменил им? - спросил Монте-Кристо, который время от
времени так внимательно взглядывал на Морреля, что бесстрашный молодой
воин уже несколько раз опускал глаза под светлым и ясным взором графа.
- Но мне кажется, - возразил Моррель, - что, спасая господина де Мор-
сер, вам совершенно незнакомого, вы служили и ближнему и обществу.
- Коего он является лучшим украшением, - торжественно заявил Бошан,
залпом осушая бокал шампанского.
- Вы противоречите себе, граф, - воскликнул Альбер, - вы, самый ло-
гичный человек, какого я знаю; и сейчас вам докажу, что вы далеко не
эгоист, а напротив того - филантроп. Вы называете себя сыном Востока,
говорите, что вы левантинец, малаец, индус, китаец, дикарь; ваше имя -
Синдбад-Мореход, граф Монте-Кристо; и вот, едва вы попали в Париж, в вас
сказывается основное достоинство, или основной недостаток, присущий нам,
эксцентричным парижанам: вы приписываете себе не свойственные вам пороки
и скрываете свои добродетели.
- Дорогой виконт, - возразил Монте-Кристо, - в моих словах или пос-
тупках я не вижу ничего достойного такой похвалы. Вы были не чужой для
меня: я был знаком с вами, я уступил вам две комнаты, угощал вас завтра-
ком, предоставил вам один из моих экипажей, мы вместе любовались масками
на Корсо и вместе смотрели из окна на Пьяцца-дель-Пополо на казнь, так
сильно взволновавшую вас, что вам едва не сделалось дурно. И вот, я
спрашиваю вас всех, мог ли я оставить моего гостя в руках этих ужасных
разбойников, как вы их называете? Кроме того, как вам известно, когда я
спасал вас, у меня была задняя мысль, что вы окажете мне услугу и, когда
я приеду во Францию, введете меня в парижский свет. Прежде вы могли ду-
мать, что это просто мимолетное предположение, но теперь вы видите, что
это чистейшая реальность, и вам придется покориться, чтобы не нарушить
вашего слова.
- И я сдержу его, - сказал Морсер, - по боюсь, дорогой граф, что вы
будете крайне разочарованы, - ведь вы привыкли к живописным местностям,
необычайным приключениям, к фантастическим горизонтам. У нас нет ничего
похожего на то, к чему вас приучила ваша богатая событиями жизнь. Мон-
мартр - наш Чимборазо, Мопвалериен - паши Гималаи; Грепельская равнина -
наша Великая Пустыня, да и тут роют артезианский колодец для караванов.
У нас есть воры, и даже много, хоть и не так много, как говорят; но эти
воры боятся самого мелкого сыщика куда больше, чем самого знатною
вельможи; словом, Франция - страна столь прозаическая, а Париж - город
столь цивилизованный, что во всех наших восьмидесяти пяти департаментах
(разумеется, я исключаю Корсику из числа французских провинций), - во
всех наших департаментах вы не найдете даже небольшой горы, на которой
не было бы телеграфа и сколько-нибудь темной пещеры, в которую полицейс-
кий комиссар не провел бы газ. Так что я могу оказать вам лишь одну ус-
лугу, дорогой граф, и тут я весь в вашем распоряжении: ввести вас всюду,
или лично, или через друзей. Впрочем, вам для этого никто не нужен: с
вашим именем, с вашим богатством и вашим умом (Монте-Кристо поклонился с
легкой иронической улыбкой) человек не нуждается в том, чтобы его предс-
тавляли, и будет везде хорошо принят. В сущности я могу быть вам полезен
только в одном. Если вам может пригодиться мое знакомство с парижской
жизнью, кое-какой опыт в вопросах комфорта и знание магазинов, то я все-
цело в вашем распоряжении, чтобы помочь вам прилично устроиться. Не смею
предложить вам разделить со мной эту квартиру, как вы в Риме разделили
со мной свою (хоть я и не проповедую эгоизма, я все же эгоист до мозга
костей): здесь, кроме меня самого, не поместилась бы и тень, разве что
женская.
- Эта оговорка наводит на мысль о супружестве, - сказал граф. - В са-
мом деле, в Риме вы мне намекали на некие брачные планы; должен ли я
поздравить вас с наступающим счастьем?
- Это все еще только планы.
- И весьма неопределенные, - вставил Дебрэ.
- Нисколько, - сказал Морсер, - мой отец очень желает этого, и я на-
деюсь скоро познакомить вас если не с моей женой, то с невестой: мадему-
азель Эжени Данглар.
- Эжени Данглар! - подхватил Монте-Кристо. - Позвольте, ее отец - ба-
рон Данглар?
- Да, - отвечал Морсер, - но барон новейшей формации.
- Не все ли равно, - возразил Монте-Кристо, - если он оказал такие
услуги государству, что заслужил это отличие.
- Огромные, - сказал Бошан. - Хоть он и был в душе либерал, но в ты-
сяча восемьсот двадцать девятом году провел для Карла Десятого заем в
шесть миллионов; за это король сделал его бароном и кавалером Почетного
легиона, так что он носит свою награду не в жилетном кармане, как можно
было бы думать, но честь честью, в петличке фрака.
- Ах, Бошан, Бошан, - засмеялся Морсер, - приберегите это для "Корса-
ра" и "Шаривари", но при мне пощадите моего будущего тестя.
Потом он обратился к Монте-Кристо:
- Вы сейчас произнесли его имя так, как будто вы знакомы с бароном.
- Я с ним не знаком, - небрежно сказал Монте-Кристо, - по, вероятно,
скоро познакомлюсь, потому что мне в его банке открыт кредит банкирскими
домами Ричард и Блаунт в Лондоне, Арштейн и Эскелес в Вене и Томсон и
Френч в Риме.
Произнося два последних имени, граф искоса взглянул на Морреля.
Если чужестранец думал произвести на Максимилиана Морреля впечатле-
ние, то он не ошибся. Максимилиан вздрогнул, как от электрического раз-
ряда.
- Томсон и Френч? - сказал он. - Вы знаете этот банкирский дом, граф?
- Это мои банкиры в столице христианского мира, - спокойно ответил
граф. - Я могу быть вам чем-нибудь полезен у них?
- Быть может, граф, вы могли бы помочь нам в розысках, оставшихся до
сих пор бесплодными. Этот банкирский дом некогда оказал нашей фирме ог-
ромную услугу, но почему-то всегда отрицал это.
- Я в вашем распоряжении, - ответил с поклоном Монте-Кристо.
- Однако, - заметил Морсер, - заговорив о господине Данглар, мы слиш-
ком отвлеклись. Речь шла о том, чтобы подыскать графу Монте-Кристо при-
личное помещение. Давайте подумаем, где поселиться новому гостю великого
Парижа?
- В Сен-Жерменском предместье граф может найти недурной особняк с са-
дом, - сказал Шато-Рено.
- Вы только и знаете что свое несносное Сен-Жерменское предместье,
Шато-Рено, - сказал Дебрэ. - Не слушайте его, граф, и устройтесь на Шос-
се д'Антен: это подлинный Париж.
- Бульвар Оперы, - заявил Бошан, - второй этаж, дом с балконом. Граф
велит там положить подушки из серебряной парчи и, дымя чубуком или гло-
тая свои пилюли, будет любоваться дефилирующей перед ним столицей.
- А вам разве ничего не приходит в голову, Моррель, что вы ничего не
предлагаете? - спросил ШатоРено.
- Нет, напротив, - сказал, улыбаясь, молодой человек, - у меня есть
одна мысль, но я ждал, не соблазнится ли граф каким-нибудь из ваших
блестящих предложений. А теперь я возьму на себя смелость предложить ему
небольшую квартирку в прелестном помпадуровском особняке, который вот
уже год снимает на улице Меле моя сестра.
- У вас есть сестра? - спросил граф.
- Да, граф, и прекрасная сестра.
- Замужем?
- Уже девятый год.
- И счастлива? - снова спросил граф.
- Так счастлива, как только вообще возможно, - отвечал Максимилиан, -
она вышла замуж за человека, которого любила, за того, кто не покинул
нас в нашем несчастье - за Эмманюеля Эрбо.
Монте-Кристо чуть заметно улыбнулся.
- Я живу у нее, когда нахожусь в отпуску, - продолжал Максимилиан, -
и готов служить вам, граф, вместе с моим зятем, если вам что-либо пона-
добится.
- Одну минуту! - прервал Альбер, раньше чем Монте-Кристо успел отве-
тить. - Подумайте, что вы делаете, Моррель. Вы хотите заточить путешест-
венника, Синдбада-Морехода в семейную обстановку. Человека, который при-
ехал смотреть Париж, вы хотите превратить в патриарха.
- Вовсе нет, - улыбнулся Моррель, - моей сестре двадцать пять лет,
зятю - тридцать, они молоды, веселы и счастливы. К тому же граф будет
жить отдельно и встречаться с ними, только когда сам пожелает.
- Благодарю вас, благодарю, - сказал Монте-Кристо, - я буду рад поз-
накомиться с вашей сестрой и зятем, если вам угодно оказать мне эту
честь, по я не приму ни одного из всех ваших предложении просто потому,
что помещение для меня уже готово.
- Как! - воскликнул Морсер. - Неужели вы будете жить в гостинице? Вам
будет слишком неуютно!
- Разве я так плохо жил в Риме? - спросил МонтеКристо.
- Еще бы, в Риме вы истратили на обстановку ваших комнат пятьдесят
тысяч пиастров; но не намерены же вы каждый раз идти на такие расходы.
- Меня не это остановило, - отвечал Монте-Кристо, - но я хочу иметь в
Париже дом, свои собственный. Я послал вперед своего камердинера, и он,
наверное, уже купил дом и велел обставить.
- Так, значит, у вас есть камердинер, который знает Париж? - восклик-
нул Бошан.
- Он, как и я, в первый раз во Франции; он чернокожий и к тому же не-
мой, - отвечал Монте-Кристо.
- Так это Али? - воскликнул Альбер среди всеобщего удивления.
- Вот именно, Али, мой немой нубиец, которого вы, кажется, видели в
Риме.
- Ну, конечно, - отвечал Морсер, - я прекрасно его помню. Но как же
вы поручили нубийцу купить дом в Париже и немому - его обставить? Нес-
