Это, конечно, ваш фамильный герб, виконт? - спросил он. - Если не счи-
тать того, что я знаком с геральдическими фигурами и поэтому кое-как
разбираюсь в гербах, я плохой знаток геральдики; ведь я граф случайный,
сфабрикованный в Тоскане за учреждение командорства святого Стефана, и,
пожалуй, не принял бы титула, если бы мне не твердили, что, когда много
путешествуешь, это совершенно необходимо. Надо же иметь что-нибудь на
дверцах кареты, хотя бы для того, чтобы таможенные чиновники вас не ос-
матривали. Поэтому извините, что я предлагаю вам такой вопрос.
- В нем нет ничего нескромного, - отвечал Морсер с простотой полней-
шей убежденности. - Вы угадали: это наш герб, то есть родовой герб моего
отца; но он, как видите, соединен с другим гербом - серебряная башня в
червленом поле; это родовой герб моей матери. По женской линии я испа-
нец, но род Морсеров - французский и, как мне приходилось слышать, один
из древнейших на юге Франции.
- Да, - сказал Монте-Кристо, - это и показывают мерлетки. Почти все
вооруженные пилигримы, отправлявшиеся на завоевание Святой земли, избра-
ли своим гербом или крест - знак их миссии, или перелетных птиц - знак
дальнего пути, который им предстоял и который они надеялись совершить на
крыльях веры. Ктонибудь из ваших предков с отцовской стороны, вероятно,
участвовал в одном из крестовых походов; если даже это был поход Людови-
ка Святого, то и тогда мы придем к тринадцатому веку, что вовсе неплохо.
- Очень возможно, - сказал Морсер, - у моего отца в кабинете есть на-
ше родословное древо, которое нам все это объяснит. Я когда-то составил
к нему комментарии, в которых даже Дюзье и Жокур нашли бы для себя нема-
ло поучительного. Теперь я к этому остыл, но должен вам сказать, как чи-
чероне, что у нас, при нашем демократическом правительстве, начинают
сильно интересоваться этими вещами.
- В таком случае ваше правительство должно было выбрать в своем прош-
лом что-нибудь получше тех двух вывесок, которые я видел на ваших памят-
никах и которые лишены всякого геральдического смысла. Что же касается
вас, виконт, вы счастливее вашего правительства, потому что ваш герб
прекрасен и волнует воображение. Да, вы и провансалец и испанец; этим и
объясняется, - если портрет, который вы мне показывали, похож, - чудес-
ный смуглый цвет лица благородной каталонки, который так восхитил меня.
Надо было быть Эдипом или даже самим сфинксом, чтобы разгадать иро-
нию, которую граф вложил в эти слова, казалось бы проникнутые самой
изысканной учтивостью; так что Морсер поблагодарил его улыбкой и, пройдя
вперед, чтобы указать ему дорогу, распахнул дверь, находившуюся под гер-
бом и ведшую, как мы уже сказали, в гостиную.
На самом видном месте в этой гостиной висел портрет мужчины лет трид-
цати пяти - восьми, в генеральском мундире, с эполетами жгутом - знак
высокого чина, с крестом Почетного легиона на шее, что указывало па ко-
мандорский ранг, и со звездами на груди: справа - ордена Спасителя, а
слева - Карла III, из чего можно было заключить, что изображенная на
этом портрете особа сражалась в Греции и Испании или, что в смысле зна-
ков отличия равносильно, исполняла в этих странах какую-либо дипломати-
ческую миссию.
Монте-Кристо был занят тем, что так же подробно, как и первый, расс-
матривал этот портрет, как вдруг отворилась боковая дверь, и появился
сам граф де Морсер.
Это был мужчина лет сорока пяти, но на вид ему казалось по меньшей
мере пятьдесят; его черные усы и брови выглядели странно в контрасте с
почти совсем белыми волосами, остриженными по-военному; он был в штатс-
ком, и полосатая ленточка в его петлице напоминала о разнообразных пожа-
лованных ему орденах. Осанка его была довольно благородна, и вошел он с
очень радушным видом. Монте-Кристо не сделал ни шагу ему навстречу; ка-
залось, ноги его приросли к полу, а глаза впились в лицо графа де Мор-
сер.
- Отец, - сказал Альбер, - имею честь представить вам графа Мон-
те-Кристо, великодушного друга, которого, как вы знаете, я имел счастье
встретить в трудную минуту.
- Граф у нас желанный гость, - сказал граф де Морсер, с улыбкой при-
ветствуя Монте-Кристо. - Он сохранил нашей семье ее единственного нас-
ледника, и мы ему безгранично благодарны.
С этими словами граф де Морсер указал Монте-Кристо на кресло и сел
против окна.
Монте-Кристо, усаживаясь в предложенное ему кресло, постарался ос-
таться в тени широких бархатных занавесей, чтобы незаметно читать на ус-
талом и озабоченном лице графа повесть тайных страданий, запечатлевшихся
в каждой из его преждевременных морщин.
- Графиня одевалась, когда виконт прислал ей сказать, что она будет
иметь удовольствие познакомиться с вами, - сказал Морсер. - Через десять
минут она будет здесь.
- Для меня большая честь, - сказал Монте-Кристо, - в первый же день
моего приезда в Париж встретиться с человеком, заслуги которого равны
его славе и к которому судьба, в виде исключения, была справедлива; но,
быть может, на равнинах Митиджи или в горах Атласа она готовит вам еще и
маршальский жезл?
- О, нет, - возразил, слегка краснея, Морсер, - я оставил службу,
граф. Возведенный во время Реставрации в звание пэра, я участвовал в
первых походах и служил под началом маршала де Бурмон; я мог, следова-
тельно, рассчитывать на высшую командную должность, и кто знает, что
произошло бы, оставайся на тропе старшая ветвь! Но, как видно, Июльская
революция была столь блестяща, что могла позволить себе быть неблагодар-
ной по отношению ко всем заслугам, не восходившим к императорскому пери-
оду. Поэтому мне пришлось подать в отставку; кто, как я, добыл эполеты
на поле брани, тот не умеет маневрировать на скользком паркете гостиных.
Я бросил военную службу, занялся политикой, промышленностью, изучал
прикладные искусства. Я всегда интересовался этими вещами, но за двад-
цать лет службы не имел времени всем этим заниматься.
- Вот откуда превосходство вашего народа над ними, граф, - отвечал
Монте-Кристо. - Вы, потомок знатного рода, обладатель крупного состоя-
ния, пошли добывать первые чины, служа простым солдатом; это случается
редко; и, став генералом, пэром Франции, командором Почетного легиона,
вы начинаете учиться чему-то новому не ради наград, но только для того,
чтобы принести пользу своим ближним... Да, это прекрасно; скажу больше,
поразительно.
Альбер смотрел и слушал с удивлением: такой энтузиазм в Монте-Кристо
был для него неожиданностью.
- К сожалению, мы, в Италии, не таковы, - продолжал чужестранец, как
бы желая рассеять чуть заметную тень, которую вызвали его слова на лице
Морсера, - мы растем так, как свойственно нашей породе, и всю жизнь сох-
раняем ту же листву, тот же облик и нередко ту же бесполезность.
- Но для такого человека, как вы, Италия - подходящее отечество, -
возразил граф до Морсер. - Франция раскрывает вам свои объятия; ответьте
на ее призыв. Она не всегда неблагодарна; она дурно обходится со своими
детьми, но по большей части радостно встречает иноземцев.
- Видно, что вы не знаете графа Монте-Кристо, отец, - прервал его с
улыбой Альбер. - То, что может его удовлетворить, находится за пределами
нашего мира; он не гонится за почестями и берет от них только то, что
умещается в паспорте.
- Вот самое верное суждение обо мне, которое я когда-либо слышал, -
заметил Монте-Кристо.
- Граф имел возможность устроить свою жизнь, как хотел, - сказал граф
де Морсер со вздохом, - и выбрал дорогу, усеянную цветами.
- Вот именно, - ответил Монте-Кристо с улыбкой, которой не передал бы
ни один живописец и не объяснил бы ни один физиономист.
- Если бы я не боялся вас утомить, - сказал генерал, явно очарованный
обращением гостя, - я повел бы вас в Палату; сегодняшнее заседание любо-
пытно для всякого, кто не знаком с нашими современными сенаторами.
- Я буду вам очень признателен, если вы мне это предложите в другой
раз, но сегодня я надеюсь быть представленным графине, и я подожду.
- А вот и матушка! - воскликнул виконт.
И Монте-Кристо, быстро обернувшись, увидел на пороге гостиной г-жу де
Морсер; она стояла в дверях, противоположных тем, в которые вошел ее
муж, неподвижная и бледная; когда Монте-Кристо повернулся к ней, она
опустила руку, которою почему-то опиралась на золоченый наличник двери.
Она стояла там уже несколько секунд и слышала последние слова гостя.
Тот встал и низко поклонился графине, которая молча, церемонно отве-
тила на его поклон.
- Что с вами, графиня? - спросил граф де Морсер. - Вы нездоровы? Мо-
жет быть, здесь слишком жарко?
- Матушка, вам дурно? - воскликнул виконт, бросаясь к Мерседес.
Она поблагодарила их улыбкой.
- Нет, - сказала она, - просто меня взволновала встреча с графом.
Ведь если бы но он, мы были бы теперь погружены в печаль и траур. Граф,
- продолжала она, подходя к нему с величием королевы, - я обязана вам
жизнью моего сына, и за это благодеяние я от всего сердца благословляю
вас. Я счастлива, что могу, наконец, высказать вам свою благодарность.
Граф снова поклонился, еще ниже, чем в первый раз, и был еще бледнее,
чем Мерседес.
- Вы слишком великодушны, графиня, - сказал он необычайно мягко и
почтительно. - Я ничего необыкновенного не сделал. Спасти человека, из-
бавить отца от мучений, а женщину от слез - вовсе не доброе дело, это
человеческий долг.
- Как счастлив мой сын, что у него такой друг, как вы, граф, - с глу-
боким чувством ответила г-жа де Морсер. - Я благодарю бога, что он так
судил.
И Мерседес подняла к небу свои прекрасные глаза с выражением беско-
нечной благодарности; графу даже показалось, будто в них блеснули слезы.
Г-н де Морсер подошел к ней.
- Я уже просил у графа прощенья, что должен оставить его, - сказал
он. - Надеюсь, вы также попросите его извинить меня. Заседание открыва-
ется в два часа, теперь три, а я должен выступать.
- Поезжайте, я постараюсь, чтобы наш гость не скучал в ваше от-
сутствие, - сказала графиня все еще взволнованным голосом. - Граф, -
продолжала она, обращаясь к Монте-Кристо, - не окажете ли вы нам честь
провести у нас весь день?
- Я очень благодарен вам, графиня, поверьте мне. Но я вышел у ваших
дверей из дорожной кареты. Я еще не знаю, как меня устроили в Париже,
даже едва знаю где. Это, конечно, пустяки, но все-таки я немного беспо-
коюсь.
- Но вы обещаете по крайней мере доставить нам это удовольствие в
другой раз? - спросила графиня.
Монте-Кристо поклонился молча, и его поклон можно было принять за
знак согласия.
- В таком случае я вас не удерживаю, - сказала графиня, - я не хочу,
чтобы моя благодарность обращалась в неделикатность или назойливость.
- Дорогой граф, - сказал Альбер, - если вы разрешите, я постараюсь
отплатить вам в Париже за вашу любезность в Риме и предоставлю в ваше
распоряжение мою карету, пока вы еще не обзавелись выездом.
- Весьма благодарен, виконт, - сказал Монте-Кристо, - но я надеюсь,
что Бертуччо провел не без пользы четыре с половиной часа, которыми он
располагал, и что у ваших дверей меня ждет какой-нибудь экипаж.
Альбер привык к повадкам графа, знал, что тот, как Нерон, всегда го-
нится за невозможным, и потому уже ничему не удивлялся; он только хотел
лично удостовериться в том, как исполнены приказания графа, и проводил
его до дверей.
Монте-Кристо не ошибся: как только он вышел в прихожую графа де Мор-
сер, лакей, тот самый, который в Риме приносил Альберу и Францу визитную
карточку графа, бросился вон, и когда знатный путешественник показался
на крыльце, его уже в самом деле ждал экипаж. Это была двухместная каре-
та работы Келлера и в нее была запряжена та самая пара, которую Дрэй на-
кануне, как то было известно всем парижским щеголям, отказался уступить
