боты обо мне мешали ей упрочить свое состояние, слава богу, под предло-
гом того, что я люблю свободу, она не вмешивалась в мою жизнь.
Нет, сударь, с самого детства я видела все, что делалось вокруг меня;
я все слишком хорошо понимала, и ваше банкротство производит на меня не
больше впечатления, чем оно заслуживает; с тех пор как я себя помню, ме-
ня никто не любил, тем хуже! Естественно, что и я никого не люблю; тем
лучше! Теперь вы знаете мой образ мыслей.
- Следовательно, - сказал Данглар, бледный от гнева, вызванного от-
нюдь не оскорбленными чувствами отца, - следовательно, ты упорствуешь в
желании довершить мое разорение.
- Довершить ваше разорение? Я? - сказала Эжени. - Не понимаю.
- Очень рад, это дает мне луч надежды; выслушай меня.
- Я слушаю, - сказала Эжени, пристально глядя на отца; ему пришлось
сделать над собой усилие, чтобы не опустить глаза под властным взглядом
девушки.
- Князь Кавальканти, - продолжал Данглар, - хочет жениться на тебе и
при этом согласен поместить у меня три миллиона.
- Очень мило, - презрительно заявила Эжени, поглаживая свои перчатки.
- Ты, кажется, думаешь, что я собираюсь воспользоваться твоими тремя
миллионами? - сказал Данглар. - Ничуть не бывало, эти три миллиона долж-
ны принести по крайней мере десять. Я и еще один банкир добились желез-
нодорожной концессии; это единственная отрасль промышленности, которая в
наше время дает возможность мгновенного баснословного успеха, подобного
тому, который имел некогда Лоу у наших добрых парижан, у этих ротозе-
ев-спекулянтов, со своим фантастическим Миссисипи. По моим расчетам,
достаточно владеть миллионной долей рельсового пути, как некогда владели
акром целины на берегах Огайо. Это - помещение денег под залог, что ужо
прогресс, так как взамен своих денег получаешь пятнадцать, двадцать, сто
фунтов железа Ну, так вот, через неделю, считая от сегодняшнего дня, я
должен внести в счет своей доли четыре миллиона! Эти четыре миллиона,
как я уже сказал, принесут десять или двенадцать.
- Но когда я позавчера была у вас, о чем вы так хорошо помните, -
возразила Эжени, - я видела, как вы инкассировали, - так, кажется, гово-
рят? - пять с половиной миллионов, вы даже показали мне эти две облига-
ции казначейства и были несколько изумлены, что бумаги такой ценности не
ослепили меня, как молния.
- Да, но эти пять с половиной миллионов не мои и являются только до-
казательством доверия, которым я пользуюсь; моя репутация демократа
снискала мне доверие Управления приютов, и эти пять с половиной миллио-
нов принадлежат ему; во всякое другое время я, не задумываясь, вос-
пользовался бы ими, но сейчас всем известно, что я понес большие потери
и, как я уже сказал, я теряю свой кредит. В любую минуту Управление при-
ютов может потребовать свой вклад, и если окажется, что я пустил его в
оборот, мне придется объявить себя банкротом. Я не против банкротства,
но банкротство должно обогащать, а не разорять. Если ты выйдешь замуж за
Кавальканти и я получу его три миллиона, или даже если люди просто будут
думать, что я их получу, кредит мой немедленно восстановится. Тогда мое
состояние упрочится и я, наконец, вздохну свободно, ибо вот уже второй
месяц меня преследует злой рок, и я чувствую, что бездна разверзается у
меня под ногами. Ты меня поняла?
- Вполне. Вы отдаете меня под залог трех миллионов.
- Чем выше сумма, тем более это лестно; ее размеры определяют твою
ценность.
- Благодарю вас, сударь. Еще одно слово: обещаете ли вы мне пользо-
ваться только номинально вкладом господина Кавальканти, но не трогать
самого капитала? Я говорю об этом не из эгоизма, но из щепетильности. Я
согласна помочь вам восстановить ваше состояние, но не желаю быть вашей
сообщницей в разорении других людей.
- Но ведь я тебе говорю, - воскликнул Данглар, - что с помощью этих
трех миллионов...
- Считаете ли вы, что вы можете выпутаться, не трогая этих трех мил-
лионов?
- Я надеюсь, но опять-таки при том условии, что этот брак состоится.
- Вы можете выплатить Кавальканти те пятьсот тысяч франков, которые
вы обещали мне в приданое?
- Он получит их, как только вы вернетесь из мэрии.
- Хорошо!
- Что это значит: хорошо?
- Это значит, что я даю свою подпись, но оставляю за собой право рас-
поряжаться своей особой.
- Безусловно.
- В таком случае - хорошо; я заявляю вам, сударь, что готова выйти
замуж за господина Кавальканти.
- Но что ты думаешь делать?
- Это уж моя тайна. В чем же было бы мое преимущество перед вами, ес-
ли я, узнав вашу тайну, открыла бы вам свою?
Данглар закусил губу.
- Итак, ты согласна, - сказала он, - сделать все официальные визиты?
- Да, - ответила Эжени.
- И подписать через три дня договор?
- Да.
- В таком случае я в свою очередь скажу тебе: хорошо!
И Данглар взял руку дочери и пожал ее.
Но странное дело - отец при этом рукопожатии не решился сказать:
"Благодарю тебя", а дочь даже не улыбнулась отцу.
- Наши переговоры окончены? - спросила Эжени, вставая.
Данглар кивнул, давая понять, что говорить больше не о чем.
Пять минут спустя под руками мадемуазель д'Армильи зазвучал рояль, а
мадемуазель Данглар запела проклятие Брабанцио Дездемоне.
Как только ария была окончена, вошел Этьен и доложил Эжени, что лоша-
ди поданы и баронесса ждет ее.
Мы уже присутствовали при том, как обе дамы побывали у Вильфоров, от-
куда они вышли, чтобы ехать дальше с визитами.
XIX. БРАЧНЫЙ ДОГОВОР
Прошло три дня после описанной нами сцены, и настал день, назначенный
для подписания брачного договора между мадемуазель Эжени Данглар и Анд-
реа Кавальканти, которого банкир упорно продолжал называть князем. Было
около пяти часов вечера, свежий ветерок шелестел листвой в садике перед
домом Монте-Кристо; граф собирался выехать, и поданные ему лошади били
копытами землю, едва сдерживаемые кучером, уже четверть часа сидевшим на
козлах. В это время в ворота быстро въехал элегантный фаэтон, с которым
мы уже несколько раз встречались, хотя бы, например, в известный нам ве-
чер в Отейле; из него не вышел, а скорее выпрыгнул на ступени крыльца
Андреа Кавальканти, такой блестящий, такой сияющий, как будто и он соби-
рался породниться с княжеским домом.
Он с обычной фамильярностью осведомился о здоровье графа и, легко
взбежав на второй этаж, столкнулся на площадке лестницы с ним самим.
При виде посетителя граф остановился. Но Андреа Кавальканти взял раз-
гон, и его уже ничто не могло остановить.
- Здравствуйте, дорогой граф! - сказал он МонтеКристо.
- А, господин Андреа! - сказал тот своим обычным полунасмешливым то-
ном. - Как поживаете?
- Чудесно, как видите. Тысячу вещей надо вам сказать. Но прежде всего
скажите, вы собирались выехать или только что вернулись?
- Собираюсь выехать.
- В таком случае, чтобы не задерживать вас, я, если разрешите, сяду к
вам в коляску, а Том будет следовать за нами.
- Нет, - сказал с неуловимо презрительной улыбкой граф, - отнюдь не
желавший показываться в обществе этого молодого человека, - я предпочи-
таю выслушать вас здесь, дорогой господин Андреа; в комнате разговари-
вать удобнее, и нет кучера, который на лету подхватывает ваши слова.
И граф вошел в маленькую гостиную второго этажа, сел и, закинув ногу
на ногу, пригласил гостя тоже сесть.
- Вам известно, дорогой граф, - сказал Андреа, весь сияя, - что обру-
чение назначено на сегодня: в девять часов вечера у моего тестя подписы-
вают договор.
- Вот как! - ответил Монте-Кристо.
- Как, разве это для вас новость? И разве Данглар не уведомил вас?
- Как же, - сказал граф, - я вчера получил письмо, по, насколько пом-
ню, там не указан час.
- Вполне возможно; мой тесть, должно быть, рассчитывал, что это всем
известно.
- Ну, что ж, поздравляю, господин Кавальканти, - сказал Монте-Кристо,
- вы делаете хорошую партию; к тому же мадемуазель Данглар очень недурна
собой.
- О да, - скромно ответил Кавальканти.
- А главное, она очень богата; так я по крайней мере слышал, - сказал
Монте-Кристо.
- Вы думаете, она очень богата?
- Несомненно; говорят, что Данглар скрывает по меньшей мере половину
своего состояния.
- А он сознается в пятнадцати или двадцати миллионах, - сказал Анд-
реа, и глаза его блеснули от радости.
- И кроме того, - прибавил Монте-Кристо, - он еще собирается заняться
одной денежной операцией, довольно обычной в Соединенных Штатах и в Анг-
лии, но совершенно новой во Франции.
- Да, я знаю, вы говорите о железнодорожной концессии, которую он
только что получил?
- Вот именно. По общему мнению, он наживет на этом по крайней мере
десять миллионов.
- Десять миллионов! Вы думаете? Это великолепно! - сказал Кавалькан-
ти, опьяняясь металлическим звоном этих золотоносных слов.
- Не говоря уже о том, - продолжал Монте-Кристо, - что все это состо-
яние достанется вам; это вполне справедливо, раз мадемуазель Данглар
единственная дочь. Впрочем, ваше собственное состояние, как мне говорил
ваш отец, немногим меньше состояния вашей невесты. Но оставим эти денеж-
ные вопросы. Знаете, господин Андреа, я нахожу, что вы очень быстро и
ловко повели это дело.
- Да, недурно, - сказал Андреа, - я прирожденный дипломат.
- Ну, что ж, вы и будете дипломатом; дипломатии, знаете, нельзя выу-
читься, - для этого нужно чутье... Так ваше сердце в плену?
- Боюсь, что да, - отвечал Андреа тем тоном, которым на подмостках
Французского театра Альцесту отвечают Дорант или Валер.
- И вам отвечают взаимностью?
- Очевидно, раз за меня выходят замуж, - отвечал Андреа, победоносно
улыбаясь. - Но все же не следует забывать об одном существенном обстоя-
тельстве.
- О каком же?
- О том, что мне в этом деле необыкновенно помогли.
- Да что вы!
- Несомненно.
- Обстоятельства?
- Нет, вы.
- Я? Да полно, князь, - сказал Монте-Кристо, подчеркивая титул. - Что
такого мог я для вас сделать? Разве недостаточно было вашего имени, ва-
шего общественного положения и ваших личных достоинств?
- Нет, - отвечал Андреа, - что бы вы ни говорили, граф, я продолжаю
утверждать, что то место, которое вы занимаете в свете, сделало больше,
чем мое имя, мое общественное положение и мои личные достоинства.
- Вы глубоко заблуждаетесь, сударь, - сказал Монте-Кристо, почувство-
вав коварный намек в словах Андреа, - я начал вам покровительствовать
только после того, как узнал о богатстве и положении вашего уважаемого
отца. Кому я обязан удовольствием быть с вами знакомым? Ведь я никогда
не видел ни вас, ни вашего достойного родителя! Двум моим друзьям, лорду
Уилмору и аббату Бузони. Что заставило меня - не говорю ручаться за вас,
а ввести вас в общество? Имя вашего отца, столь известное и уважаемое в
Италии; лично вас я не знаю.
Спокойствие графа, его непринужденность заставили Андреа понять, что
его в данную минуту держит сильная рука и что ему не так легко будет из-
бавиться от этих тисков.
- Скажите, граф, - спросил он, - мой отец в самом деле так богат?
- По-видимому, да, - отвечал Монте-Кристо.
- А вы не знаете - деньги, которые я должен внести Данглару, уже при-
были?
- Я получил уведомление.
- Значит, три миллиона...
- Три миллиона в пути, по всей вероятности.
- И я их получу?
- Мне кажется, - ответил граф, - что до сих пор вы получали все, что
вам было обещано!
Андреа был до того изумлен, что на минуту даже задумался.
- В таком случае, сударь, - сказал он, помолчав, - мне остается обра-
титься к вам с просьбой, и, надеюсь, вы меня поймете, даже если она и
будет вам неприятна.
- Говорите, - сказал Монте-Кристо.
- Благодаря моему состоянию я познакомился со многими людьми, у меня,
