поступки; от имени господина префекта полиции я предлагаю вам сказать
все, что вам о них известно.
- Его считают большим благотворителем. За выдающиеся услуги, которые
он оказал восточным христианам, наш святой отец папа сделал его кавале-
ром ордена Христа, - эта награда обычно жалуется только высочайшим осо-
бам. У него пять или шесть высоких орденов за услуги, которые он оказал
различным государям и государствам.
- И он их носит?
- Нет, но он ими гордится; он говорит, что ему больше нравятся награ-
ды, жалуемые благодетелям человечества, чем те, которые даются истреби-
телям людей.
- Так этот господин - квакер?
- Вот именно, это квакер, но, разумеется, без широкополой шляпы и ко-
ричневого сюртука.
- А есть у него друзья?
- Да, все, кто его знает, его друзья.
- Однако есть же у него какой-нибудь враг?
- Один-единственный.
- Как его зовут?
- Лорд Уилмор.
- Где он находится?
- Сейчас он в Париже.
- И он может дать мне о нем сведения?
- Очень ценные. Он был в Индии в одно время с Дзакконе.
- Вы знаете, где он живет?
- Где-то на Шоссе-д'Антен; но я не знаю ни улицы, ни номера дома.
- Вы недолюбливаете этого англичанина?
- Я люблю Дзакконе, а он его терпеть не может; поэтому мы с ним в хо-
лодных отношениях.
- Как вы думаете, господин аббат, до этого своего приезда в Париж
граф Монте-Кристо когда-нибудь бывал во Франции?
- Нет, сударь, это я могу сказать точно. Во Франции он никогда не был
и полгода тому назад обратился ко мне, чтобы собрать нужные ему сведе-
ния. Я, со своей стороны, не зная, когда сам буду в Париже, направил к
нему господина Кавальканти.
- Андреа?
- Нет, Бартоломео, отца.
- Прекрасно, мне остается задать вам только один вопрос, и я требую,
во имя чести, человеколюбия и религии, чтобы вы мне ответили без обиня-
ков.
- Я вас слушаю.
- Известно ли вам, для чего граф Монте-Кристо купил дом в Отейле?
- Разумеется, он мне это сам сказал.
- Для чего же?
- С целью устроить больницу для умалишенных, вроде той, которую осно-
вал в Палермо барон Пизапи. Вы знаете эту больницу?
- Я слыхал о ней.
- Это великолепное учреждение.
И при этих словах аббат поклонился посетителю с видом человека, жела-
ющего дать понять, что он не прочь снова вернуться к прерванной работе.
Понял ли посетитель желание аббата или он исчерпал все свои вопросы,
по он встал.
Аббат проводил его до дверей.
- Вы щедро раздаете милостыню, - сказал посетитель, - и хотя вы слы-
вете богатым человеком, я хотел бы предложить вам кое-что для ваших бед-
ных; угодно вам принять мое приношение?
- Благодарю вас, сударь; но единственное, чем я дорожу на свете, это
то, чтобы добро, которое я делаю, исходило от меня.
- По все-таки...
- Это мое непоколебимое решение. Но поищите, сударь, и вы найдете.
Увы, на пути у каждого богатого столько нищеты!
Аббат открыл дверь, еще раз поклонился; посетитель ответил на поклон
и вышел.
Экипаж отвез его прямо к Вильфору.
Через час экипаж снова выехал со двора и на этот раз направился на
улицу Фонтен-Сен-Жорж. У дома N 5 он остановился. Именно здесь жил лорд
Уилмор.
Незнакомец писал лорду Уилмору, прося о свидании, которое тот и наз-
начил на десять часов вечера. Представитель господина префекта полиции
прибыл без десяти минут десять, и ему было сказано, что лорд Уилмор, во-
площенная точность и пунктуальность, еще не вернулся, но непременно вер-
нется ровно в десять часов.
Посетитель остался ждать в гостиной.
Эта гостиная ничем не отличалась от обычных гостиных меблированных
домов. На камине - две севрские вазы нового производства; часы с амуром,
натягивающим лук; двустворчатое зеркало, и по сторонам его - две гравю-
ры: на одной изображен Гомер, несущий своего поводыря, на другой - Вели-
зарий, просящий подаяния; серые обои с серым рисунком; мебель, обитая
красным сукном с черными разводами, - такова была гостиная лорда Уилмо-
ра.
Она была освещена шарами из матового стекла, распространявшими туск-
лый свет, как будто нарочно приноровленный к утомленному зрению предста-
вителя префекта полиции.
После десятиминутного ожидания часы пробили десять; на пятом ударе
открылась дверь, и вошел лорд Уилмор.
Лорд Уилмор был человек довольно высокого роста, с редкими рыжими ба-
ками, очень белой кожей и белокурыми, с проседью, волосами. Одет он был
с чисто английской эксцентричностью: на нем был синий фрак с золотыми
пуговицами и высоким пикейным воротничком, какие носили в 1811 году, бе-
лый казимировый жилет и белые нанковые панталоны, слишком для него ко-
роткие и только благодаря штрипкам из той же материи не поднимавшиеся до
колен.
Первые его слова были:
- Вам известно, сударь, что я не говорю по-французски?
- Я во всяком случае знаю, что вы не любите говорить на нашем языке,
- отвечал представитель префекта полиции.
- Но вы можете говорить по-французски, - продолжал лорд Уилмор, - так
как, хоть я и не говорю, но все понимаю.
- А я, - возразил посетитель, переходя на другой язык, - достаточно
свободно говорю по-английски, чтобы поддерживать разговор. Можете не
стесняться, сударь.
- О! - произнес лорд Уилмор с интонацией, присущей только чистокров-
ным британцам.
Представитель префекта полиции подал лорду Уилмору свое рекоменда-
тельное письмо. Тот прочел его с истинно британской флегматичностью; за-
тем, дочитав до конца, сказал по-английски:
- Я понимаю, отлично понимаю.
Посетитель приступил к вопросам.
Они почти совпадали с теми, которые были предложены аббату Бузони. По
лорд Уилмор, как человек, настроенный враждебно к графу Монте-Кристо,
был не так сдержан, как аббат, и поэтому ответы получились гораздо более
пространные. Он рассказал о молодых годах МонтеКристо, который, по его
словам, десяти лет от роду поступил на службу к одному из маленьких ин-
дусских властителей, вечно воюющих с Англией; там-то Уилмор с ним и
встретился, и они сражались друг против друга. Во время этой войны Дзак-
коне был взят в плен, отправлен в Англию, водворен на блокшив и бежал
оттуда вплавь. После этого начались его путешествия, его дуэли, его лю-
бовные приключения. В Греции вспыхнуло восстание, и он вступил в гречес-
кие войска. Состоя там на службе, он нашел в Фессалийских горах серебря-
ную руду, но никому ни слова не сказал о своем открытии. После Наварипа,
когда греческое правительство упрочилось, он попросил у короля Оттона
привилегию на разработку залежей и получил ее. Оттуда и пошло его нес-
метное богатство; по словам лорда Уилмора, оно приносит графу от одного
до двух миллионов годового дохода, но тем не менее может неожиданно ис-
сякнуть, если иссякнет рудник.
- А известно вам, зачем он приехал во Францию? - спросил посетитель.
- Он хочет спекулировать на железнодорожном строительстве, - сказал
лорд Уилмор, - кроме того, он опытный химик и очень хороший физик, он
изобрел новый вид телеграфа и хочет ввести его в употребление.
- Сколько приблизительно он расходует в год? - спросил представитель
префекта полиции.
- Не больше пятисот или шестисот тысяч, - сказал лорд Уилмор, - он
скуп.
Было ясно, что в англичанине говорит ненависть, и, не зная, что пос-
тавить в упрек графу, он обвиняет его в скупости.
- Известно ли вам что-нибудь относительно его дома в Отейле?
- Да, разумеется.
- Ну, и что же вы знаете?
- Вы спрашиваете, с какой целью он купил его?
- Да.
- Так вот, граф - спекулянт и, несомненно, разорится на своих опытах
и утопиях: он утверждает, что в Отейле, поблизости от дома, который он
купил, имеется минеральный источник, способный конкурировать с целебными
водами Баньерде-Люшона и Котре. В этом доме он собирается устроить
Badehaus, как говорят немцы. Он уже раза три перекопал свой сад, чтобы
отыскать пресловутый источник, но ничего не нашел, а потому, вы увидите,
в скором времени он скупит все окрестные дома. А так как я на него зол,
то я надеюсь, что на своей железной дороге, на своем электрическом те-
леграфе или на своем ванном заведении он разорится. Я езжу за ним повсю-
ду и намерен насладиться его поражением, которое, рано или поздно, неми-
нуемо.
- А за что вы на него злы? - спросил посетитель.
- За то, - отвечал лорд Уилмор, - что, когда он был в Англии, он соб-
лазнил жену одного из моих друзей.
- Но если вы на него злы, почему вы не пытаетесь отомстить ему?
- Я уже три раза дрался с графом, - сказал англичанин, - в первый раз
на пистолетах, во второй раз на шпагах, в третий раз - на эспадронах.
- И какой же был результат этих дуэлей?
- В первый раз он раздробил мне руку; во второй раз он проткнул мне
легкое; а в третий нанес мне вот эту рану.
Англичанин отвернул ворот сорочки, доходивший ему до ушей, и показал
рубец, воспаленный вид которого указывал на его недавнее происхождение.
- Так что я на него очень зол, - повторил англичанин, - и он умрет не
иначе, как от моей руки.
- Но до этого, по-видимому, еще далеко, - сказал представитель пре-
фектуры.
- О, - промычал англичанин, - я каждый день езжу в тир, а через день
ко мне приходит Гризье.
Это было все, что требовалось узнать посетителю, - вернее, все, что,
по-видимому, знал англичанин. Поэтому агент встал, откланялся лорду Уил-
мору, ответившему с типично английской холодной вежливостью, и удалился.
Со своей стороны, лорд Уилмор, услышав, как за ним захлопнулась на-
ружная дверь, прошел к себе в спальню, в мгновение ока избавился от сво-
их белокурых волос, рыжих бакенбардов, вставной челюсти и рубца, и снова
обрел черные волосы, матовый цвет лица и жемчужные зубы графа Мон-
те-Кристо.
Правда, и в дом господина де Вильфор вернулся не представитель пре-
фекта полиции, а сам господин де Вильфор.
Обе эти встречи несколько успокоили королевского прокурора, потому
что хоть он и не узнал ничего особенно утешительного, но зато не узнал и
ничего особенно тревожного.
Благодаря этому он впервые после отейльского обеда более или менее
спокойно провел ночь.
XIII. ЛЕТНИЙ БАЛ
Стояли самые жаркие июльские дни, когда в обычном течении времени
настала в свой черед та суббота, на которую был назначен бал у Морсера.
Было десять часов вечера; могучие деревья графского сада отчетливо
вырисовывались на фоне неба, по которому, открывая усыпанную звездами
синеву, скользили последние тучи - остатки недавней грозы.
Из зал нижнего этажа доносились звуки музыки и возгласы пар, кружив-
шихся в вихре вальса, а сквозь решетчатые ставни вырывались яркие снопы
света.
В саду хлопотал десяток слуг, которым хозяйка дома, успокоенная тем,
что погода все более прояснялась, только что отдала приказание накрыть
там к ужину.
До сих пор было неясно, подать ли ужин в столовой или под большим
тентом на лужайке. Чудное синее небо, все усеянное звездами, разрешило
вопрос в пользу лужайки.
В аллеях сада, по итальянскому обычаю, зажигали разноцветные фонари-
ки, а накрытый к ужину стол убирали цветами и свечами, как принято в
странах, где хоть сколько-нибудь понимают роскошь стола, - вид роскоши,
который в законченной форме встречается реже всех остальных.
В ту минуту, как графиня де Морсер, отдав последние распоряжения,
снова вернулась в гостиные, комнаты стали наполняться гостями. Их прив-
лекло не столько высокое положение графа, сколько очаровательное гостеп-
риимство графини; все заранее были уверены, что благодаря прекрасному
вкусу Мерседес на этом бале будет немало такого, о чем можно потом расс-
казывать и чему, при случае, можно даже подражать.
Госпожа Данглар, которую глубоко встревожили описанные нами ранее со-
бытия, не знала, ехать ли ей к г-же де Морсер; но утром ее карета встре-
