бы мог их слышать.
Затем он пожал руку, которую неохотно подала ему баронесса, и почти-
тельно проводил ее до двери.
Госпожа Данглар наняла другой фиакр, доехала до пассажа и по ту его
сторону нашла свой экипаж и своего кучера, который, поджидая ее, мирно
дремал на козлах.
XI. ПРИГЛАШЕНИЕ
В тот же день, примерно в то время, когда г-жа Данглар была на опи-
санном нами приеме в кабинете королевского прокурора, на улице Эльдер
показалась дорожная коляска, въехала в ворота дома N 27 и остановилась
во дворе.
Дверца коляски отворилась, и из нее вышла г-жа де Морсер, опираясь на
руку сына.
Альбер проводил мать в ее комнаты, тотчас же заказал себе ванну и ло-
шадей, а выйдя из рук камердинера, велел отвезти себя на Елисейские По-
ля, к графу МонтеКристо.
Граф принял его со своей обычной улыбкой. Странная вещь: невозможно
было хоть сколько-нибудь продвинуться вперед в сердце или уме этого че-
ловека. Всякий, кто пытался, если можно так выразиться, насильно войти в
его душу, наталкивался на непреодолимую стену.
Морсер, который кинулся к нему с распростертыми объятиями, увидав
его, невольно опустил руки и, несмотря на приветливую улыбку графа, ос-
мелился только на рукопожатие.
Со своей стороны, Монте-Кристо, как всегда, только дотронулся до его
руки, не пожав ее.
- Ну, вот и я, дорогой граф, - сказал Альбер.
- Добро пожаловать.
- Я приехал только час тому назад.
- Из Дьеппа?
- Из Трепора.
- Ах, да, верно.
- И мой первый визит - к вам.
- Это очень мило с вашей стороны, - сказал МонтеКристо таким же без-
различным тоном, как сказал бы любую другую фразу.
- Ну, скажите, что нового?
- Что нового? И вы спрашиваете об этом у меня, у приезжего?
- Вы меня не поняли; я хотел спросить, сделали ли вы что-нибудь для
меня?
- Разве вы мне что-нибудь поручали? - сказал Монте-Кристо, изображая
беспокойство.
- Да ну же, не притворяйтесь равнодушным, - сказал Альбер. - Говорят,
что существует симпатическая связь, которая действует на расстоянии; так
вот, в Трепоре я ощутил такой электрический ток; может быть, вы ничего
не сделали для меня, по во всяком случае думали обо мне.
- Это возможно, - сказал Монте-Кристо. - Я в самом деле думал о вас,
но магнетический ток, коего я был проводником, действовал, признаюсь,
помимо моей воли.
- Разве? Расскажите, как это было.
- Очень просто. У меня обедал Данглар.
- Это я знаю; ведь мы с матушкой для того и уехали, чтобы избежать
встречи с ним.
- Но он обедал в обществе Андреа Кавальканти.
- Вашего итальянского князя?
- Не надо преувеличивать. Андреа называет себя всего только виконтом.
- Называет себя?
- Вот именно.
- Так он не виконт?
- Откуда мне знать? Он сам себя так называет, так его называю я, так
его называют другие, - разве это не все равно, как если бы он в самом
деле был виконтом?
- Оригинальные мысли вы высказываете! Итак?
- Что итак?
- У вас обедал Данглар?
- Да.
- И ваш виконт Андреа Кавальканти?
- Виконт Андреа Кавальканти, маркиз - его отец, госпожа Данглар,
Вильфор с женой, очаровательные молодые люди - Дебрэ, Максимилиан Мор-
рель и... кто же еще? постойте... ах, да, Шато-Рено.
- Говорили обо мне?
- Ни слова.
- Тем хуже.
- Почему? Вы ведь, кажется, сами хотели, чтобы о вас забыли, - вот
ваше желание и исполнилось.
- Дорогой граф, если обо мне не говорили, то, стало быть, обо мне
много думали, а это приводит меня в отчаяние.
- Не все ли вам равно, раз мадемуазель Данглар не была в числе тех,
кто о вас там думал? Да, впрочем, она могла думать о вас у себя дома.
- О, на этот счет я спокоен; а если она и думала обо мне, то в том же
духе, как я о ней.
- Какая трогательная симпатия! - сказал граф. - Значит, вы друг друга
ненавидите?
- Видите ли, - сказал Морсер, - если бы мадемуазель Данглар была спо-
собна снизойти к мучениям, которых я, впрочем, из-за нее не испытываю, и
вознаградить меня за них, не считаясь с брачными условиями, о которых
договорились наши семьи, то я был бы в восторге. Короче говоря, я счи-
таю, что из мадемуазель Данглар вышла бы очаровательная любовница, но в
роли жены, черт возьми...
- Недурного вы мнения о своей будущей жене, - сказал, смеясь, Мон-
те-Кристо.
- Ну да, это немного грубо сказано, конечно, но зато верно. А эту
мечту нельзя претворить в жизнь, - и для того, чтобы достичь известной
цели, необходимо, чтобы мадемуазель Данглар стала моей женой, то есть
жила вместе со мной, думала рядом со мной, пела рядом со мной, занима-
лась музыкой и писала стихи в десяти шагах от меня, и все это в течение
всей моей жизни. От всего этого я прихожу в ужас. С любовницей можно
расстаться, но жена, черт возьми, это другое дело, с нею вы связаны нав-
сегда, вблизи или на расстоянии, безразлично. А быть вечно связанным с
мадемуазель Данглар, даже на расстоянии, об этом и подумать страшно.
- На вас не угодишь, виконт.
- Да, потому что я часто мечтаю о невозможном.
- О чем же это?
- Найти такую жену, какую нашел мой отец.
Монте-Кристо побледнел и взглянул на Альбера, играя парой великолеп-
ных пистолетов и быстро щелкая их курками.
- Так ваш отец очень счастлив? - спросил он.
- Вы знаете, какого я мнения о моей матери, граф: она ангел. Посмот-
рите на нее: она все еще прекрасна, умна, как всегда, добрее, чем ког-
да-либо. Мы только что были в Трепоре; обычно для сына сопровождать мать
- значит, оказать ей снисходительную любезность или отбыть тяжелую по-
винность; я же провел наедине с ней четыре дня, и, скажу вам, я чувствую
себя счастливее, свежее, поэтичнее, чем если бы я возил в Трепор короле-
ву Маб или Титанию.
- Такое совершенство может привести в отчаяние; слушая вас, но на
шутку захочешь остаться холостяком.
- В этом все дело, - продолжал Альбер. - Зная, что на свете существу-
ет безупречная женщина, я не стремлюсь жениться на мадемуазель Данглар.
Замечали вы когда-нибудь, какими яркими красками наделяет наш эгоизм
все, что нам принадлежит? Бриллиант, который играл в витрине у Марле или
Фоссена, делается еще прекраснее, когда он становится нашим. Но если вы
убедитесь, что есть другой, еще более чистой воды, а вам придется всегда
носить худший, то, право, это пытка!
- О, суетность! - прошептал граф.
- Вот почему я запрыгаю от радости в тот день, когда мадемуазель Эже-
ни убедится, что я всего лишь ничтожный атом и что у меня едва ли не
меньше сотен тысяч франков, чем у нее миллионов.
Монте-Кристо улыбнулся.
- У меня уже, правда, мелькала одна мысль, - продолжал Альбер. -
Франц любит все эксцентричное; я хотел заставить его влюбиться в мадему-
азель Данглар. Я написал ему четыре письма, рисуя ее самыми заманчивыми
красками, но Франц невозмутимо ответил: "Я, правда, человек эксцентрич-
ный, но все же не настолько, чтобы изменить своему слову".
- Вот что значит самоотверженный друг: предлагает другому в жены жен-
щину, которую сам хотел бы иметь только любовницей.
Альбер улыбнулся.
- Кстати, - продолжал он, - наш милый Франц воз вращается; впрочем,
вы его, кажется, не любите?
- Я? - сказал Монте-Кристо, - помилуйте, дорогой виконт, с чего вы
взяли, что я его не люблю? Я всех люблю.
- В том числе и меня... Благодарю вас.
- Не будем смешивать понятий, - сказал МонтеКристо. - Всех я люблю
так, как господь велит нам любить своих ближних, - христианской любовью;
но ненавижу я от всей души только некоторых. Однако вернемся к Францу
д'Эпине. Так вы говорите, он скоро приедет?
- Да, его вызвал Вильфор. Похоже, что Вильфору так же не терпится вы-
дать замуж мадемуазель Валентину, как Данглару мадемуазель Эжени. Оче-
видно, иметь взрослую дочь - дело не легкое; отца от этого лихорадит, и
его пульс делает девяносто ударов в минуту до тех пор, покуда он от нее
не избавится.
- Но господин д'Эпине, по-видимому, не похож на вас; он терпеливо пе-
реносит свое положение.
- Больше того, Франц принимает это всерьез: он носит белый галстук и
уже говорит о своей семье. К тому же он очень уважает Вильфоров.
- Вполне заслуженно, мне кажется?
- По-видимому, Вильфор всегда слыл человеком строгим, но справедли-
вым.
- Славу богу, - сказал Монте-Кристо, - вот по крайней мере человек, о
котором вы говорите не так, как о бедном Дангларе.
- Может быть, это потому, что я не должен жениться на его дочери, -
ответил, смеясь, Альбер.
- Вы возмутительный фат, дорогой мой, - сказал Монте-Кристо.
- Я?
- Да, вы. Но возьмите сигару.
- С удовольствием. А почему вы считаете меня фатом?
- Да потому, что вы так яростно защищаетесь и бунтуете против же-
нитьбы на мадемуазель Данглар. А вы оставьте все идти своим чередом. Мо-
жет быть, вовсе и не вы первый откажетесь от своего слова.
- Вот как! - сказал Альбер, широко открыв глаза.
- Да не запрягут же вас насильно, черт возьми! Но послушайте, виконт,
- продолжал Монте-Кристо другим тоном, - вы всерьез хотели бы разрыва?
- Я дал бы за это сто тысяч франков.
- Ну, так радуйтесь. Данглар готов заплатить вдвое, чтобы добиться
той же цели.
- Правда? Вот счастье! - сказал Альбер, по лицу которого все же про-
бежало легкое облачко. - Но, дорогой граф, стало быть, у Данглара есть
для этого причины?
- Вот она гордость и эгоизм! Люди всегда так - по самолюбию ближнего
готовы бить топором, а когда их собственное самолюбие уколют иголкой,
они вопят.
- Да нет же! Но мне казалось, что Данглар...
- Должен быть в восторге от вас, да? Но как известно, у Данглара пло-
хой вкус, и он в еще большем восторге от другого...
- От кого же это?
- Да я не знаю; наблюдайте, следите, ловите на лету намеки и обращай-
те все это себе на пользу.
- Так, понимаю. Послушайте, моя мать... нет, вернее, мой отец хочет
дать бал.
- Бал в это время года?
- Теперь в моде летние балы.
- Будь они по в моде, графине достаточно было бы пожелать, и они ста-
ли бы модными.
- Недурно сказано. Понимаете, это чисто парижские балы; те, кто оста-
ется на июль в Париже, - это настоящие парижане. Вы не возьметесь пере-
дать приглашение господам Кавальканти?
- Когда будет бал?
- В субботу.
- К этому времени Кавальканти-отец уже уедет.
- Но Кавальканти-сын останется. Может быть, вы привезете его?
- Послушайте, виконт, я его совсем не знаю.
- Не знаете?
- Нет; я в первый раз в жизни видел его дня четыре назад и совершенно
за него не отвечаю.
- Но вы же принимаете его?
- Я - другое дело; мне его рекомендовал один почтенный аббат, кото-
рый, может быть, сам был введен в заблуждение. Если вы пригласите его
сами - отлично, а мне это неудобно; если он вдруг женится на мадемуазель
Данглар, вы обвините меня в происках и захотите со мной драться; нако-
нец, я не знаю, буду ли я сам.
- Где?
- У вас на балу.
- А почему?
- Во-первых, потому что вы меня еще не пригласили.
- Я для того и приехал, чтобы лично пригласить вас.
- О, это слишком любезно с вашей стороны. Но я, возможно, буду занят.
- Я вам скажу одну вещь, и, надеюсь, вы пожертвуете своими занятиями.
- Так скажите.
- Вас просит об этом моя мать.
- Графиня де Морсер? - вздрогнув, спросил МонтеКристо.
- Должен вам сказать, граф, что матушка вполне откровенна со мной. И
если в вас не дрожали те симпатические струны, о которых я вам говорил,
значит, у вас их вообще нет, потому что целых четыре дня мы только о вас
и говорили.
- Обо мне? Право, вы меня смущаете.
- Что ж, это естественно: ведь вы - живая загадка.
- Неужели и ваша матушка находит, что я загадка? Право, я считал ее
слишком рассудительной для такой игры воображения!
- Да, дорогой граф, загадка для всех, и для моей матери тоже; загад-
