"Клянусь, капитан", - отвечал я.
"Так как после моей смерти командование переходит к вам, как помощни-
ку капитана, вы примете командование, возьмете курс на остров Эльба, ос-
тановитесь в Порто-Феррайо, пойдете к маршалу и отдадите ему это письмо;
может быть, там дадут вам другое письмо или еще какое-нибудь поручение.
Это поручение должен был получить я; вы, Дантес, исполните его вместо
меня, и вся заслуга будет ваша".
"Исполню, капитан, но, может быть, не так-то легко добраться до мар-
шала?"
"Вот кольцо, которое вы попросите ему передать, - сказал капитан, -
это устранит все препятствия".
И с этими словами он дал мне перстень. Через два часа он впал в бес-
памятство, а на другой день скончался.
- И что же вы сделали?
- То, что я должен был сделать, то, что всякий другой сделал бы на
моем месте. Просьба умирающего всегда священна; но у нас, моряков,
просьба начальника - это приказание, которое нельзя не исполнить. Итак,
я взял курс на Эльбу и прибыл туда на другой день; я всех оставил на
борту и один сошел на берег. Как я и думал, меня не хотели допустить к
маршалу; но я послал ему перстень, который должен был служить условным
знаком; и все двери раскрылись передо мной. Он принял меня, расспросил о
смерти бедного Леклера и, как тот и предвидел, дал мне письмо, приказав
лично доставить его в Париж. Я обещал, потому что это входило в исполне-
ние последней воли моего капитана. Прибыв сюда, я устроил все дела на
корабле и побежал к моей невесте, которая показалась мне еще прекрасней
и милей прежнего. Благодаря господину Моррелю мы уладили все церковные
формальности; и вот, как я уже говорил вам, я сидел за обедом, готовился
через час вступить в брак и думал завтра же ехать в Париж, как вдруг по
этому доносу, который вы, по-видимому, теперь так же презираете, как и
я, меня арестовали.
- Да, да, - проговорил Вильфор, - все это кажется мне правдой, и если
вы в чем виновны, так только в неосторожности; да и неосторожность ваша
оправдывается приказаниями капитана. Отдайте нам письмо, взятое вами на
острове Эльба, дайте честное слово, что явитесь по первому требованию, и
возвращайтесь к вашим Друзьям.
- Так я свободен! - вскричал Дантес вне себя от радости.
- Да, только отдайте мне письмо.
- Оно должно быть у вас, его взяли у меня вместе с другими моими бу-
магами, и я узнаю некоторые из них в этой связке.
- Постойте, - сказал Вильфор Дантесу, который взялся уже было за шля-
пу и перчатки, - постойте! Кому адресовано письмо?
- Господину Нуартье, улица Кок-Эрон, в Париже.
Если бы гром обрушился на Вильфора, он не поразил бы его таким быст-
рым и внезапным ударом; он упал в кресло, с которого привстал, чтобы
взять связку с бумагами, захваченными у Дантеса, и, лихорадочно порыв-
шись в них, вынул роковое письмо, устремив на него взгляд, полный невы-
разимого ужаса.
- Господину Нуартье, улица Кок-Эрон, номер тринадцать, - прошептал
он, побледнев еще сильнее.
- Точно так, - сказал изумленный Дантес. - Разве вы его знаете?
- Нет, - быстро ответил Вильфор, - верный слуга короля не знается с
заговорщиками.
- Стало быть, речь идет о заговоре? - спросил Дантес, который, после
того как уже считал себя свободным, почувствовал, что дело принимает
другой оборот. - Во всяком случае я уже сказал вам, что ничего не знал о
содержании этого письма.
- Да, - сказал Вильфор глухим голосом, - но вы знаете имя того, кому
оно адресовано!
- Чтобы отдать письмо лично ему, я должен был знать его имя.
- И вы никому его не показывали? - спросил Вильфор, читая письмо и
все более и более бледнея.
- Никому, клянусь честью!
- Никто не знает, что вы везли письмо с острова Эльба к господину Ну-
артье?
- Никто, кроме того, кто вручил мне его.
- И это еще много, слишком много! - прошептал Вильфор.
Лицо его становилось все мрачнее, по мере того как он читал; его
бледные губы, дрожащие руки, пылающие глаза внушали Дантесу самые дурные
предчувствия.
Прочитав письмо, Вильфор схватился за голову и замер.
- Что с вами, сударь? - робко спросил Дантес.
Вильфор не отвечал, потом поднял бледное, искаженное лицо и еще раз
перечел письмо.
- И вы уверяете, что ничего не знаете о содержании этого письма? -
сказал Вильфор.
- Повторяю и клянусь честью, что не знаю ничего Но что с вами? Вам
дурно? Хотите, я позвоню? Позову кого-нибудь?
- Нет, - сказал Вильфор, быстро вставая, - стойте на месте и молчите;
здесь я приказываю, а не вы.
- Простите, - обиженно сказал Дантес, - я только хотел помочь вам.
- Мне ничего не нужно. Минутная слабость - только и всего. Думайте о
себе, а не обо мне. Отвечайте.
Дантес ждал вопроса, но тщетно; Вильфор опустился в кресло, нетвердой
рукой отер пот с лица и в третий раз принялся перечитывать письмо.
- Если он знает, что тут написано, - прошептал он, - и если он ког-
да-нибудь узнает, что Нуартье - отец Вильфора, то я погиб, погиб без-
возвратно!
И он время от времени взглядывал на Эдмона, как будто его взгляды
могли проникнуть сквозь невидимую стену, ограждающую в сердце тайну, о
которой молчат уста.
- Нечего сомневаться! - воскликнул он вдруг.
- Ради самого неба, - оказал несчастный юноша, - если вы сомневаетесь
во мне, если вы подозреваете меня, допрашивайте. Я готов отвечать вам.
Вильфор сделал над собой усилие и голосом, которому он старался пря-
дать уверенность, сказал:
- Вследствие ваших показаний на вас ложатся самые тяжкие обвинения;
поэтому я не властен тотчас же отпустить вас, как надеялся. Прежде чем
решиться на такой шаг, я должен снестись со следователем. А пока вы ви-
дели, как я отнесся к вам.
- О да, и я благодарю вас! - вскричал Дантес. - Вы обошлись со мною
не как судья, а как друг.
- Ну, так вот, я задержу вас еще на некоторое время, надеюсь ненадол-
го, главная улика против вас - это письмо, и вы видите...
Вильфор подошел к камину, бросил письмо в огонь и подождал, пока оно
сгорело.
- Вы видите, - продолжал он, - я уничтожил его.
- Вы больше, чем правосудие, - вскричал Дантес, - вы само милосердие!
- Но выслушайте меня, - продолжал Вильфор. - После такого поступка
вы, конечно, понимаете, что можете довериться мне.
- Приказывайте, я исполню ваши приказания.
- Нет, - сказал Вильфор, подходя к Дантесу, - нет, я не собираюсь вам
приказывать; я хочу только дать вам совет, понимаете?
- Говорите, я исполню ваш совет, как приказание.
- Я оставлю вас здесь, в здании суда, до вечера. Может быть, кто-ни-
будь другой будет вас допрашивать. Говорите все, что вы мне рассказыва-
ли, но ни полслова о письме!
- Обещаю, сударь.
Теперь Вильфор, казалось, умолял, а обвиняемый успокаивал судью.
- Вы понимаете, - продолжал Вильфор, посматривая на пепел, сохраняв-
ший еще форму письма, - теперь письмо уничтожено. Только вы да я знаем,
что оно существовало; его вам не предъявят; если вам станут говорить о
нем, отрицайте, отрицайте смело, и вы спасены.
- Я буду отрицать, не беспокойтесь, - сказал Дантес.
- Хорошо, - сказал Вильфор и взялся за звонок; потом помедлил немного
и спросил: - У вас было только это письмо?
- Только это.
- Поклянитесь!
Дантес поднял руку.
- Клянусь! - сказал он.
Вильфор позвонил.
Вошел полицейский комиссар.
Вильфор сказал ему на ухо несколько слов; комиссар отвечал кивком го-
ловы.
- Ступайте за комиссаром, - сказал Вильфор Дантесу.
Дантес поклонился, еще раз бросил на Вильфора благодарный взгляд и
вышел.
Едва дверь затворилась, как силы изменили Вильфору, и он упал в крес-
ло почти без чувств.
Через минуту он прошептал:
- Боже мой! От чего иногда зависит жизнь и счастье!.. Если бы коро-
левский прокурор был в Марселе, если бы вместо меня вызвали следователя,
я бы погиб... И это письмо, это проклятое письмо, ввергло бы меня в про-
пасть!.. Ах, отец, отец! Неужели ты всегда будешь мешать моему счастью
на земле? Неужели я должен вечно бороться с твоим прошлым?
Но вдруг его словно осенило: на искривленных губах появилась улыбка;
его блуждающий взгляд, казалось, остановился на какой-то мысли.
- Да, да, - вскричал он, - это письмо, которое должно было погубить
меня, может стать источником моего счастья". Ну, Вильфор, за дело!
И, удостоверившись, что обвиняемого уже нет в передней, помощник ко-
ролевского прокурора тоже вышел и быстрыми шагами направился к дому сво-
ей невесты.
VIII. ЗАМОК ИФ
Полицейский комиссар, выйдя в переднюю, сделал знак двум жандармам.
Один стал по правую сторону Дантеса, другой по левую. Отворилась дверь,
которая выходила в здание суда, и арестованного повели по одному из тех
длинных и мрачных коридоров, где трепет охватывает даже тех, у кого нет
никаких причин трепетать.
Как квартира Вильфора примыкала к зданию суда, так здание суда примы-
кало к тюрьме, угрюмому сооружению, на которое с любопытством смотрит
всеми своими зияющими отверстиями возвышающаяся перед ним Аккульская ко-
локольня.
Сделав несколько поворотов по коридору, Дантес увидел дверь с решет-
чатым окошком. Комиссар ударил три раза железным молотком, и Дантесу по-
казалось, что молоток бьет по его сердцу. Дверь, отворилась, жандармы
слегка подтолкнули арестанта, который все еще стоял в растерянности.
Дантес переступил через порог, и дверь с шумом захлопнулась за ним. Он
дышал уже другим воздухом, спертым и тяжелым; он был в тюрьме.
Его отвели в камеру, довольно опрятную, но с тяжелыми засовами и ре-
шетками на окнах. Вид нового жилища не вселил в него особого страха;
притом же слова, сказанные помощником королевского прокурора с таким яв-
ным участием, раздавались у него в ушах как обнадеживающее утешение.
Было четыре часа пополудни, когда Дантеса привели в камеру. Все это
происходило, как мы уже сказали, 28 февраля; арестант скоро очутился в
темноте.
Тотчас же слух его обострился вдвое При малейшем шуме, доносившемся
до него, он вскакивал и бросался к двери, думая, что за ним идут, чтобы
возвратить ему свободу; но шум исчезал в другом направлении, и Дантес
снова опускался на скамью.
Наконец, часов в десять вечера, когда Дантес начинал терять надежду,
послышался новый шум, который на этот раз несомненно приближался к его
камере. Потом в коридоре раздались шаги и остановились у двери; ключ по-
вернулся в замке, засовы заскрипели, и плотная дубовая дверь отворилась,
впустив в темную камеру ослепительный свет двух факелов.
При свете их Дантес увидел, как блеснули ружья и палаши четырех жан-
дармов.
Он бросился было вперед, но тут же остановился при виде этой усилен-
ной охраны.
- Вы за мной? - спросил Дантес.
- Да, - отвечал один из жандармов.
- По приказу помощника королевского прокурора?
- Разумеется.
- Хорошо, - сказал Дантес, - я готов следовать за вами.
Уверенность, что за ним пришли от имени де Вильфора, рассеяла все
опасения бедного юноши; спокойно и непринужденно он вышел и сам занял
место посреди жандармов.
У дверей тюрьмы стояла карета; на козлах сидел кучер, рядом с кучером
- пристав.
- Эта карета для меня? - спросил Дантес.
- Для вас, - ответил один из жандармов, - садитесь, Дантес хотел воз-
разить, но дверца отворились, и его втолкнули в карету. Он не мог, да и
не хотел сопротивляться; в одно мгновение он очутился на заднем сиденье,
между двумя жандармами; двое других сели напротив, и тяжелый экипаж по-
катил со зловещим грохотом.
Узник посмотрел на окна; они были забраны желез ной решеткой. Он
только переменил тюрьму; новая тюрьма была на колесах и катилась к неиз-
вестной цель, Сквозь частые прутья, между которыми едва можно было про-
сунуть руку, Дантес все же разглядел, что его провезли по улице Кессари,
а затем по улицам Сен-Лоран и Тарамис спустились к набережной.
