были бы глубоко огорчены, если бы его не было с нами в такую минуту.
Фернан хотел ответить, но голос замер у него в горле, и он не мог вы-
говорить ни слова.
- Сегодня помолвка... завтра или послезавтра обручение... черт
возьми, вы очень спешите, капитан!
- Данглар, - отвечал Эдмон с улыбкой, - я вам скажу то же, что Мерсе-
дес сказала сейчас Кадруссу: не наделяйте меня званием, которого я еще
не удостоен; это накличет на меня беду.
- Прошу прощенья, - отвечал Данглар. - Я только сказал, что вы очень
спешите. Ведь времени у нас довольно: "Фараон" выйдет в море не раньше
как через три месяца.
- Всегда спешишь быть счастливым, господин Данглар, - кто долго стра-
дал, тот с трудом верит своему счастью. Но это не только себялюбие, - я
должен ехать в Париж.
- Вот как! В Париж! И вы едете туда в первый раз?
- Да.
- У вас там есть дело?
- Не мое: надо исполнить последнее поручение бедного нашего капитана
Леклера. Вы понимаете, Данглар, это дело святое. Впрочем, будьте спокой-
ны, я только съезжу и вернусь.
- Да, да, понимаю, - вслух сказал Данглар.
Потом прибавил про себя:
"В Париж, доставить по назначению письмо, которое ему дал маршал.
Черт возьми! Это письмо подает мне мысль. А, Дантес, друг мой! Ты еще не
значишься в реестре "Фараона" под номером первым!"
И он крикнул вслед удалявшемуся Эдмону:
- Счастливого пути!
- Благодарю, - отвечал Эдмон, оглядываясь через плечо и дружески ки-
вая головою.
И влюбленные продолжали путь, спокойные и счастливые, как два избран-
ника небес...
IV. ЗАГОВОР
Данглар следил глазами за Эдмоном и Мерседес, пока они не скрылись за
фортом св. Николая; потом он снова повернулся к своим собутыльникам.
Фернан, бледный и дрожащий, сидел неподвижно, а Кадрусс бормотал слова
какой-то застольной песни.
- Мне кажется, - сказал Данглар Фернану, - эта свадьба не всем сулит
счастье.
- Меня она приводит в отчаяние, - отвечал Фернан.
- Вы любите Мерседес?
- Я обожаю ее.
- Давно ли?
- С тех пор как мы знаем друг друга; я всю жизнь любил ее.
- И вы сидите тут и рвете на себе волосы, вместо того чтобы искать
средства помочь горю! Черт возьми! Я думал, что не так водится между ка-
таланцами.
- Что же, по-вашему, мне делать? - спросил Фернан.
- Откуда я знаю? Разве это мое дело? Ведь, кажется, не я влюблен в
мадемуазель Мерседес, а вы ищите и обрящете, как сказано в Евангелии.
- Я уж нашел было.
- Что именно?
- Я хотел ударить его кинжалом, но она сказала, что если с ним
что-нибудь случится, она убьет себя.
- Бросьте! Такие вещи говорятся, да не делаются.
- Вы не знаете Мерседес. Если она пригрозила, так уж исполнит.
- Болван! - прошептал Данглар. - Пусть она убивает себя, мне какое
дело, лишь бы Дантес не был капитаном.
- А прежде чем умрет Мерседес, - продолжал Фернан с твердой реши-
мостью, - я умру.
- Вот любовь-то! - закричал Кадрусс пьяным голосом. - Вот это любовь
так любовь, или я ничего в этом не понимаю!
- Послушайте, - сказал Данглар, - вы, сдается мне, славный малый, и я
бы хотел, черт меня побери, помочь вашему горю, но...
- Да, - подхватил Кадрусс, - говори.
- Любезный, - прервал его Данглар, - ты уже почти пьян; допей бутыл-
ку, и ты будешь совсем готов. Пей и не мешайся в наши дела. Для наших
дел надобно иметь свежую голову.
- Я пьян? - вскричал Кадрусс. - Вот тоже! Я могу выпить еще четыре
таких бутылки: это же пузырьки изпод одеколона! Папаша Памфил, вина!
И Кадрусс стукнул стаканом по столу.
- Так вы говорите... - сказал Фернан Данглару, с жадностью ожидая
окончания прерванной фразы.
- Я уж не помню, что говорил. Этот пьяница спутал все мои мысли.
- Ну и пусть пьяница; тем хуже для тех, кто боится вина; у них, вер-
но, дурные мысли, и они боятся, как бы вино не вывело их наружу.
И Кадрусс затянул песенку, бывшую в то время в большой моде:
Все злодеи - водопийцы,
Что доказано потопом.
- Вы говорили, - продолжал Фернан, - что хотели бы помочь моему горю,
но, прибавили вы...
- Да. Но чтобы помочь вашему горю, надо помешать Дантесу жениться на
той, которую вы любите, свадьба, по-моему, легко может не состояться и
без смерти Дантеса.
- Только смерть может разлучить их, - сказал Фернан.
- Вы рассуждаете, как устрица, друг мой, - прервал его Кадрусс, - а
Данглар у нас умник, хитрец, ученый, он докажет вам, что вы ошибаетесь.
Докажи, Данглар. Я поручился за тебя. Докажи, что Дантесу не нужно уми-
рать; притом жалко будет, если Дантес умрет. Он добрый малый, я люблю
Дантеса. За твое здоровье, Дантес!
Фернан, досадливо махнув рукой, встал из-за стола.
- Пусть его, - сказал Данглар, удерживая каталанца, - он хоть пьян, а
не так далек от истины. Разлука разделяет не хуже смерти; представьте
себе, что между Дантесом и Мерседес выросла тюремная стена; она разлучит
их точно так же, как могильный камень.
- Да, но из тюрьмы выходят, - сказал Кадрусс, который, напрягая ос-
татки соображения, цеплялся за разговор, - а когда человек выходит из
тюрьмы и когда он зовется Эдмон Дантес, то он мстит.
- Пусть! - прошептал Фернан.
- Притом же, - заметил Кадрусс, - за что сажать Дантеса в тюрьму? Он
не украл, не убил, не зарезал...
- Замолчи! - прервал его Данглар.
- Не желаю молчать! - сказал Кадрусс. - Я желаю, чтобы мне сказали,
за что сажать Дантеса в тюрьму. Я люблю Дантеса. За твое здоровье, Дан-
тес!
И он осушил еще стакан вина.
Данглар посмотрел в окончательно посоловевшие глаза портного и, по-
вернувшись к Фернану, сказал:
- Теперь вы понимаете, что нет нужды убивать его?
- Разумеется, не нужно, если только, как вы говорите, есть средство
засадить Дантеса в тюрьму. Но где это средство?
- Если хорошенько поискать, так найдется, - сказал Данглар. - А впро-
чем, - продолжал он, - чего ради я путаюсь в это дело? Ведь меня оно не
касается.
- Не знаю, касается ли оно вас, - вскричал Фернан, хватая его за ру-
ку, - но знаю, что у вас есть причины ненавидеть Дантеса. Кто сам нена-
видит, тот не ошибается и в чужом чувстве.
- У меня причины ненавидеть Дантеса? Никаких, даю вам слово. Я видел,
что вы несчастны, и ваше горе возбудило во мне участив, вот и все. Но
если вы думаете, что я стараюсь для себя, тогда прощайте, любезный друг,
выпутывайтесь из беды, как знаете.
Данглар сделал вид, что хочет встать.
- Нет, останьтесь! - сказал Фернан, удерживая его. - Не все ли мне
равно в конце концов, ненавидите вы Дантеса или нет. Я его ненавижу и не
скрываю этого. Найдите средство, и я все исполню; только не смерть, по-
тому что Мерседес сказала, что она умрет, если убьют Дантеса.
Кадрусс, опустивший голову на стол, поднял ее и посмотрел тяжелым и
бессмысленным взглядом на Фернана и Данглара.
- Убьют Дантеса! - сказал он. - Кто собирается убить Дантеса? Не же-
лаю, чтобы его убивали. Он мне друг, еще сегодня утром он предлагал по-
делиться со мной деньгами, как поделился с ним я. Не желаю, чтобы убива-
ли Дантеса!
- Да кто тебе говорит, что его хотят убить, дурак! - прервал Данглар.
- Мы просто шутим. Выпей за его здоровье, - продолжал он, наполняя ста-
кан Кадрусса, - и оставь нас в покое.
- Да, да, за здоровье Дантеса! - сказал Кадрусс, выпивая вино. - За
его здоровье!.. За его здоровье!.. Вот!..
- Но... средство?.. средство? - спрашивал Фернан.
- Так вы еще не нашли его?
- Нет, ведь вы взялись сами...
- Это правда, - сказал Данглар. - У французов перед испанцами то пре-
имущество, что испанцы обдумывают, а французы придумывают.
- Ну, так придумайте! - нетерпеливо крикнул Фернан.
- Человек! - крикнул Данглар. - Перо, чернил и бумаги!
- Перо, чернил и бумаги? - пробормотал Фернан.
- Да, я бухгалтер: перо, чернила и бумага - мои орудия, без них я ни-
чего не могу сделать.
- Перо, чернил и бумаги! - крикнул в свою очередь Фернан.
- На том столе, - сказал трактирный слуга, указывая рукой.
- Так подайте сюда.
Слуга взял перо, чернила и бумагу и принес их в беседку.
- Как подумаешь, - сказал Кадрусс, ударяя рукой по бумаге, - что вот
этим вернее можно убить человека, чем подкараулив его на опушке леса!
Недаром я пера, чернил и бумаги всегда боялся больше, чем шпаги или пис-
толета.
- Этот шут не так еще пьян, как кажется, - заметил Данглар. - Подлей-
те ему, Фернан.
Фернан наполнил стакан Кадрусса, и тот, как истый пьяница, отнял руку
от бумаги и протянул ее к стакану.
Каталанец подождал, пока Кадрусс, почти сраженный этим новым залпом,
не поставил или, вернее, не уронил стакан на стол.
- Итак? - сказал каталанец, видя, что последние остатки рассудка Кад-
русса утонули в этом стакане.
- Итак, - продолжал Данглар, - если бы, например, после такого плава-
ния, какое совершил Дантес, заходивший в Неаполь и на остров Эльба,
кто-нибудь донес на него королевскому прокурору, что он бонадартистский
агент...
- Я донесу! - живо вскричал каталанец.
- Да, но вам придется подписать донос, вас поставят на очную ставку с
тем, на кого вы донесли. Я, разумеется, снабжу вас всем необходимым,
чтобы поддерживать обвинение, но Дантес не вечно будет в тюрьме. Ког-
да-нибудь он выйдет оттуда, и тогда горе тому, кто его засадил!
- Мне только и нужно, чтобы он затеял со мною ссору.
- А Мерседес? Мерседес, которая возненавидит вас, если вы хоть
пальцем тронете ее возлюбленного Эдмона!
- Это верно, - сказал Фернан.
- Нет, нет, - продолжал Данглар, - если уж решаться на такой посту-
пок, то лучше всего просто взять перо, вот так, обмакнуть его в чернила
и написать левой рукой, чтобы не узнали почерка, маленький доносец сле-
дующего содержания.
И Данглар, дополняя наставление примером, написал левой рукой косыми
букве-ми, которые не имели ничего общего с его обычным почерком, следую-
щий документ, который и передал Фернану.
Фернан прочел вполголоса:
- "Приверженец престола и веры уведомляет господина королевского про-
курора о том, что Эдмон Дантес, помощник капитана на корабле "Фараон",
прибывшем сегодня из Смирны с заходом в Неаполь и Порто-Феррайо, жнея от
Мюрата письмо к узурпатору, а от узурпатора письмо к бонапартистскому
комитету в Париже.
Если он будет задержан, уличающее его письмо будет найдено при нем,
или у его отца, или в его каюте на "Фараоне".
- Ну вот, - сказал Данглар, - это похоже на дело, потому что такой
донос никак не мог бы обернуться против вас самих, ж все пошло бы само
собой. Оставалось бы только сложить письмо вот так и надписать: "Госпо-
дину королевскому прокурору". И все было бы кончено.
И Данглар, посмеиваясь, написал адрес.
- Да, все было бы кончено, - закричал Кадру ее, который, собрав пос-
ледние остатки рассудка, следил за чтением письма и инстинктивно
чувствовал, какие страшные последствия мог иметь подобный донос, - да,
все было бы кончено, но это было бы подло!
И он протянул руку, чтобы взять письмо.
- Именно потому, - отвечал Данглар, отодвигая (от него письмо, - все,
что я говорю, и все, что я делаю, это только шутка, и я первый был бы
весьма огорчен, если бы что-нибудь случилось с нашим славном Дантесом.
Посмотри!
Он взял письмо, скомкал его и бросил в угол беседки.
- Вот это дело! - сказал Кадрусс. - Дантес - мой друг, и я не хочу,
чтобы ему вредили.
- Да кто же думает ему вредить! Уж верно не я и не Фернан! - сказал
Данглар, вставая и посматривая на каталанца, который искоса поглядывал
на бумагу брошенную в угол.
- В таком случае, - продолжал Кадрусс, - еще вина! Я хочу выпить за
здоровье Эдмона и прекрасной Мерседес.
- Ты и так уж слишком много пил, бражник, - сказал Данглар, - и если
еще выпьешь, то тебе придется заночевать здесь, потому что ты не сможешь
