- Ты держишь меня взаперти... Выпусти меня, Юрочка! - вдруг взмоли-
лась она. Отпусти, мне плохо здесь, я буду тебя обзывать, щипать, му-
чить, пока ты не отпустишь меня.
- И куда ты пойдешь? Там нормальным людям жизни нету, ты умрешь че-
рез десять минут, как рыба без воды, те же бандиты отловят тебя и жи-
вой не отпустят. А здесь у тебя койка есть и кормят пока...
- Подавись своей кормежкой! Я хочу быть свободной, неужели не пони-
маешь, какая это пытка: отпустить за забор, подержать на веревочке, а
потом привести обратно...
- Оставь! Я уже слышал эту чепуху! - закричал он, взбешенный ее уп-
рямством. Тоже мне комсомолка нашлась!
- И пусть меня убьют, но я умру свободной!
- Ты идиотка!
- А ты сомневался? - Она расхохоталась. Все равно я убегу, даже
если ты меня посадишь на цепь. А на цепь ты меня не посадишь, потому
что ты добрый и еще любишь меня. А я тебя за все это ненавижу!
- Хорошо... Юра сделал вид, что сдался, он и на самом деле зашел в
тупик. Успокоительных лекарств не было, да он и не стал бы колоть Ма-
шу. Он не выносил, когда бьющихся в припадке людей заламывали дюжие
Иван со Степаном, а Аделаида Оскаровна, мертвенно поблескивая очками,
с видимым удовольствием втыкала сверкающую иглу в человечью мякоть.
Больной стихал - будто постепенно угасал.
- Хорошо,- повторил он. Как стемнеет, мы выйдем в город, возьмем с
собой целлофановый пакетик с сандвичами, французским шампанским и шо-
коладным бисквитом. Мы устроим чудненький пикничок на развалинах ста-
ринного здания, их в городе сейчас - на каждом углу. Потом мы будем
сражаться с бандитами и в заключение совершим какой-нибудь подвиг. Ты
не против?
- Ты начинаешь исправляться! - строгим голоском похвалила Маша.
Если будешь и дальше слушаться меня, я открою тебе свою тайну.
- Договорились. А теперь ложись и отдохни,- распорядился Юра.
- Ты чего? - Она покрутила пальцем у виска. У меня же сейчас не
депрессивный, а эйфорический период! Мне и ночью спать не хочется,-
похвасталась Маша, победоносно улыбнувшись.
- Ну, так делай, что хочешь. Но без меня никуда ни шагу! - И он
плюхнулся на кровать.
Маша незаметно опустилась рядом, только не на постель, а на пол. Ее
лицо как раз оказалось на уровне Юркиной руки. Он погладил ее по щеке,
она доверчиво, будто ждала ласки, потерлась о его ладонь.
- Ты боишься своего будущего? - спросила она.
- Я его не знаю, почему я должен его бояться? - Он задумался. Если
человек не знает своего будущего и даже не предполагает, каким оно мо-
жет быть... значит, он вообще может ничего не бояться.
Выходила абсолютная чепуха, которую не следовало произносить вслух
даже при Зюбере.
- Ты всегда задаешь мне такие вопросы... Вообще-то человека без бу-
дущего не бывает.
- Я без будущего!
- Кто тебе сказал?
- Аделаида Оскаровна... Однажды я ее назвала старой жабой,- поясни-
ла Маша. А она сказала, что я скоро стану такой же, как Малакина, и
даже хуже... Потом я еще слышала, как доктор говорил одному больному,
что всех нас ждет постепенное превращение в червей, бессмысленных иди-
отов...
- Доктор - просто слабый человек, от него ушла жена, а Аделаида -
старая, одинокая и несчастная женщина. Это у них нет будущего... И,
подумав, он добавил: - А у нас с тобой есть.
- Если я выздоровлю,- очень тихо сказала Маша.
Юра вскочил с койки, опустился рядом на колени.
- Ты обязательно выздоровеешь,- торопливо заговорил он. Ты не
должна думать о том, что больна. Я, самый главный врач больницы, объ-
являю тебе, что с этой минуты ты здорова. Да, прямо с этой минуты.
Встань, о Мария!
Она послушалась, Юра притянул ее к себе и поцеловал в губы, ощутив,
какие они холодные и нежные. "Как тоненькая живая пленочка",- подумал
он искушенно. Маша замерла, закрыв глаза, он поцеловал ее крепче, по-
чувствовав, как она прижалась к нему, доверчиво, торопливо, будто бо-
ясь, что этот миг исчезнет без следа. И тогда не останется ничего: ни
веры, ни надежды и уж, конечно, будущего. Все это, как озарение, про-
мелькнуло в голове Юры, он понял и то, что Маша никогда не скажет даже
при всей своей открытости, как она зависима от него, Юры, и что разрыв
будет беспощаден для нее и смертелен.
- Ты правда считаешь, что я выздоровела? - Она задохнулась то ли от
долгого поцелуя, то ли от щемящей беспричинной тревоги, неверия, ожи-
дания, надежды...
- Честное слово!
- Мы убежим отсюда?
Юра вздохнул, остро осознав, какой он маленький и ничтожный, потому
что не может увезти свою девушку туда, где она будет счастлива, весела
и беззаботна, но ответил утвердительно:
- Я покажу тебе ночной город, ты превратишься в серую кошку, мы бу-
дем лазить с тобой по древним развалинам, подглядывать за людьми, ко-
торые прячутся от злых духов...
- И будем их пугать? - восхищенно спросила Маша.
- Только не сильно... Мы будем следить за разбойниками и прятаться
от вербовщиков в боевые отряды. Они повсюду шныряют, как крысы, зас-
тавляют идти на войну, стрелять в людей. Они ненормальные, и вот их
надо бояться больше всего...
- А если нас поймают? - осторожно спросила она.
- Тогда мне побреют голову и отправят воевать.
- А мне тоже побреют голову?
- Тебе первой!
Маша призадумалась, а Юрка весело рассмеялся - завел девушку в ту-
пик.
- Ты, конечно, все врешь, ты классный врунишка, но все равно тебе
не удастся меня обмануть. Потому что я выздоровела и поумнела... И нам
пора, уже стемнело... Ты обещал!
- Хорошо,- мрачно произнес Юрка. В городе темно, но все равно нуж-
но замаскироваться. Одень мой спортивный костюм. Он синий, как раз то,
что надо. А я одену темную рубашку.
Маша послушно скинула юбчонку и блузку, оставшись в одних трусиках.
Юрка зажмурился: он еще ни разу не видел ее обнаженной. Видел старых и
немощных, которых обмывал, а ее - нет. Она была худенькая, как трос-
тинка, сосочки смешно топорщились на маленьких грудях. Маша быстро за-
лезла в спорткостюм и сказала, что готова.
- А теперь мы должны позаботиться о косметике. Пошли на кухню.
Там он вымазал сажей ее лицо, в полоску, потом густо намазал свое.
Она хохотала, показывая на него пальцем, и еще больше, когда увидела
себя в зеркале.
- Если нас поймают, мы негры, шли из Африки в Европу и заблуди-
лись...
- Мы потребуем, чтоб нам вызвали посла! - поддержала тему Маша.
- Пора. Снимай свои туфли, идем босиком. Во всем слушайся меня.
- Хорошо.
Они тихо спустились во двор, прошли к воротам. Солнце уже провали-
лось за горизонт, тихий, безмолвный вечер опустился на город. Сыромят-
кин спал, сидя на скамеечке. Юра отодвинул засов, приоткрыл дверь,
пропустил вперед Машу, потом с грохотом захлопнул, чтобы разбудить
сторожа. В ответ послышались нечленораздельные звуки.
- Бежим! - крикнул Юрка, схватил Машу за руку, она засмеялась.
- Давай его напугаем! - предложила она.
- Не надо. Он безобидный и к тому же бывший поэт! - на бегу выкрик-
нул он.
Они неслись, едва касаясь обнаженными ступнями горячей дороги; ог-
ромные сумрачные деревья, выраставшие перед ними, казались одушевлен-
ными великанами, у которых окаменело тело, но живой осталась душа.
Разлапистые ветви-руки уходили в черно-синее небо, будто взывая, без-
надежно укоряя. Но Юрка знал, что деревья - это хитрые исполины. Они
крепко стоят на земле, и им никто не загораживает солнце и ничто не
угрожает в раскаленном до желтизны азиатском воздухе, потому что лю-
дям, существам, не сцепленным корнями с недрами, очень нужны тень и
прохлада листвы.
Не чувствуя ног, они бежали по шершавому асфальту, все созвездия
неба тянулись к ним силой своего притяжения. А может, это вырвавшиеся
силы молодости придали им незримые крылья...
Наконец Маша запыхалась и сказала: "Хватит". Слабеньким было ее те-
ло, да и Юрчик выдохся: какой из него спортсмен? Теперь они шли тихо,
не торопясь, пока не справились с дыханием. Они высматривали темные
углы и чернеющие контуры. Здесь пахло кислой гарью и никто не жил. До-
ма зияли выщербленными окнами и пустотами на месте рухнувших крыш.
- Пошли посмотрим! - тихо прошептала Маша. Она видела в темноте,
как кошка.
Босыми ногами они осторожно ступали по каменной крошке, зашли в
комнаты с вырванными дверями.
- Развалины старого мира,- тихо сказал Юра.
- Старый мир был неправильным, и поэтому его развалили? - спросила
Маша.
Ее глаза блестели, Юра уловил их незаметный свет. Луны не было. Ни-
чего не было, кроме дальних холодных галактик. Но они тут были ни при
чем.
Они пошли дальше по середине дороги, которая тоже еще хранила вос-
поминания маленького провинциального рая. По обочинам тянулись нетро-
нутые кусты, над ними плавали безмятежные огоньки-светлячки. И, конеч-
но, насвистывали бестелесные существа - цикады. И лишь однажды отку-
да-то из черной подворотни, а может, из-за угла выскочила огромная же-
лезная коробка на колесах, она промчалась, завывая и лихорадочно шаря
вокруг себя белым столбом света. Маша и Юра пригнулись, чтобы не воз-
буждать злое любопытство чудовища. Потом вдалеке они увидели неясный
электрический свет и вскоре вышли к площади. Здесь на самом деле горе-
ли фонари, все здания были целыми, а в трехэтажном - даже светились
окна. В одном из окон мелькнул знакомый всем жителям города хищный
профиль с короткой бородой. Видно было, как мужчина что-то говорил и
жестикулировал. Юрка догадался, что это Кара-Огай. Они спрятались,
чтобы понаблюдать. Вокруг сновали, сидели на ступеньках вооруженные
люди. Доносился смех, обрывки разговоров. Кажется, люди обсуждали свои
успехи. И еще они увидели двух девчонок, сидевших верхом на железной
машине: беленькую и черненькую, одетых в одинаковые пятнистые костюмы.
Это были Инга и Карина. Внизу, как раз на уровне их ног, стояли парни,
курили сигареты и, наверное, хотели понравиться девушкам. Но те вели
себя гордо и неприступно. Инга мужчин презирала, а Карина вообще была
девственницей.
- Инга, а ты возьмешь меня с собой в Прибалтику? - спрашивал свет-
ловолосый увалень. Это был Сирега. Я там за вашего сойду.
Инга расхохоталась, ответила с непривычным для этих мест акцентом:
- Зачем так талеко фести старый пустой чемотан?
- Я еще не старый! - обиделся Сирега.
- Но пустой! - грохнули хором мужики.
- Ладно, обойдемся без вашего зарубежья,- разошелся Сирега.
Я вот на Карине женюсь! Пойдешь за меня?
- Очень нужен мне неверный! - Она недовольно повела плечиками.
- Я?! Да я буду самым верным мужем! - стукнул он себя в грудь.
- Сирега,- хлопнул по плечу товарища Степка, который тоже был
здесь, ибо получше местечко на земле пока не нашел. Ей нужен право-
верный, а не ты, кяфир несчастный!
- Тоже мне интернационалисты,- разыграл разочарование Сирега.
Самыми счастливыми в городе были Юра и Маша. Их никто не знал, и
они никого не хотели знать. У них не было дома, который сгорел, родс-
твенников, которых убили и за которых обязательно полагалось мстить,
не имели они пожитков, всяческого добра, которое нуждалось в сбереже-
нии и приумножении.
Слились их неискушенные души, и получилось что-то робкое, наивное,
может быть, смешное, но истинное и чистое, настоящее, сущное...
- Мне без тебя будет скучно... сказал Юрка. А терять нам на этой
земле нечего. Мы нищие, у меня есть только ты, а у тебя я. Верно? Ну а
сейчас мы проникнем в полк, там есть мировой душ. Возьмем французский
шампунь, и я помою твои чудные волосы, чтоб в них снова появился отс-
вет червонного золота.
- Червонного золота! Червонного золота! - восторженно повторила
она.
- Бежим! Бежим от этого ужасного дома!
- Когда мы станем чистыми, мы полетим! - на бегу воскликнула Маша.
Люди не могут летать только потому, что в них есть что-то грязное, тя-
