Он ответил на ласку ее губ, и это, казалось, помогло преодолеть
внутренний барьер. Он подумал, что теперь может взглянуть на нее. Она
мягко улыбнулась; всепоглощающая сила ее взгляда снова растворилась в
его удивительной странности. Кажется, она приняла его поцелуй за иск-
ренний. Она обняла его, затем уселась рядом. Чуть погодя спросила:
- Ты удивился, узнав, что я так неистова?
Он попробовал оправдаться.
- Я не привык к такому. Ты не дала мне хорошенького предупрежде-
ния.
- Прости меня, любимый,- сказала она сокрушенно. Затем продолжи-
ла: - Ты был очень испуган тем, что увидел во мне?
Он немного подумал прежде, чем ответить.
- Я думаю, что если ты когда-нибудь так на меня посмотришь, я тут
же упаду замертво.
- Тебе такое не угрожает,- нежно уверила она его.
- А что, если ты передумаешь?
- Твои сомнения оскорбляют меня. Любимый, ты часть моей жизни и
меня самой. Неужели ты веришь, что я могу бросить тебя?
- Я не знаю, во что верить.- В его голосе звучало раздражение, но
он снова обнял ее, чтобы скрыть это.- Сновидение - это как... как раб-
ство. Сны создаются всеми частями твоего сознания, так что теряешь
всякий контроль. Вот почему... вот почему истинную опасность представ-
ляет безумие.
Он был признателен за то, что она не пыталась спорить с ним. Ког-
да отступил пробиравший до костей озноб, его неудержимо потянуло ко
сну. После того как она уложила его возле костра и плотно укутала оде-
ялами, единственным, что удерживало его от того, чтобы полностью дове-
риться ей, была убежденность, что в его сделке было что-то бесчестное.
Он почти не помнил об этой своей убежденности в течение трех сле-
дующих дней. Его внимание было притуплено легким жаром, который охва-
тил его, видимо, из-за купания в ручье. На его упрямо белых щеках поя-
вился лихорадочный румянец; лоб был холодным и липким от пота; глаза
блестели так, словно он был охвачен тайным волнением. Время от времени
он погружался в дрему верхом на своей потрепанной лошади и просыпался,
чувствуя, что бессвязно бормочет во сне. Он не всегда мог вспомнить,
что при этом он говорил, но зато крепко усвоил один принцип: единст-
венный способ быть всегда неуязвимым - никогда не спать. Ни один анти-
септик не сможет защитить от ран, полученных во сне. Хочешь быть неви-
новным - не спи.
Когда он не бормотал в полусне, все его внимание было занято до-
рогой.
Отряд Высокого Лорда приближался к месту назначения.
Утром следующего после преодоления оползня дня яркий солнечный
свет был как бы возмещением предшествующих несчастных событий. Когда
Амок появился, чтобы вести дальше Высокого Лорда, Елена свистнула,
словно призывая Мирху, и уже другой ранихин ответил на зов. Кавинант с
изумлением на лице наблюдал, как тот скачет по долине. Преданность ра-
нихинов к тем, кого они избрали, превосходила все его представления о
гордости или верности. Видение этого напомнило ему о его предыдущей
сделке - сделке, которая, как говорили и Елена и Печаль, все еще со-
храняла силу для великих лошадей. Но потом он забрался на своего мус-
танга, и другие заботы вытеснили эти его мысли. Он чуть не забыл от-
дать подарок Елены - статуэтку из кости - на попечение Баннора.
После того как всадники вслед за Амоком выехали из долины, Кави-
нант впервые мельком увидел Меленкурион Скайвейр. Хотя она была еще во
многих лигах почти точно к юго-востоку от них, высокая гора вздымала
свои сдвоенные, покрытые льдом пики над неровной цепью гор на горизон-
те, и ее ледники мерцали голубым в свете солнца, словно лазурный не-
бесный свод опирался там. Предположение Елены казалось верным: полуза-
метная окольная тропа Амока постепенно вела к возвышающейся горе. Она
почти сразу же исчезла, как только Амок привел всадников под сень дру-
гой скалы, но под конец дня снова показалась. К следующему полудню она
заняла весь юго-восточный горизонт.
Но ночью Кавинанту было не до гор, устремляющихся к небесам вок-
руг него. Он все равно не смог бы увидеть Меленкурион. После ужина его
возбужденность несколько ослабла. Избавившись от истощающей сосредото-
ченности, он пришел к некоему неясному определению сути своей сделки.
Не требовалось вовсе ее согласие; он понимал это, и ставил это
себе в вину. Как-то раз, когда его сдержанность растворилась в жаре и
тревоге, он хотел рассказать ей, что задумал. Но ее заботливое к нему
отношение охладило это его желание. Она готовила для него специальные
целебные супы и мясные блюда, отдалялась время от времени от маршрута,
чтобы найти ему алианту. Но его чувства к ней изменились. Его ответы
на ее нежность были полны коварства и лести. Он боялся того, что слу-
чилось бы, если бы он поведал ей, что при этом думает.
Лежа поздно ночью без сна, лихорадочно дрожа, он ощущал во рту
неприятный привкус рационалистического объяснения. Ни замешательство,
ни вера не удерживали его тогда от объяснений с самим собой. Его челю-
сти были сжаты неотступной необходимостью выжить, его яростью, борьбой
против собственной смерти.
Наконец его жар прошел. Ближе к вечеру третьего дня - двадцать
первого с тех пор, как компания Высокого Лорда вышла из Ревлвуда - он
вдруг весь внезапно вспотел, и казалось, порвался внутри туго натяну-
тый шнурок. Он наконец ощутил расслабление. Вечером он впал в безмя-
тежный сон, пока Елена рассуждала о своем невежестве или отсутствии
понятливости, которые мешали ей выведать что-нибудь у Амока.
Долгий, крепкий сон вернул ему ощущение здоровья, и на следующее
утро он мог уже уделять больше внимания своему окружению. Скача рядом
с Еленой, он рассматривал Меленкурион. Она возвышалась над ними словно
какой-то могучий покровитель, не допускающий с юго-востока утреннюю
зарю. Оценивая расстояние до нее, он решил, что компания Высокого Лор-
да доберется туда возможно еще до конца дня. Он осторожно попросил
Елену рассказать ему об этой горе.
- Я не многое могу тебе рассказать,- ответила она.- Это самая вы-
сокая гора в Стране, и ее название есть в одном из Семи Заветов. Но
Учение Кевина мало открывает о ней. Возможно есть другое знание в дру-
гих Заветах. Но Первый и Второй содержат лишь несколько ссылок или на-
меков. И в наше время Лорды сами не открыли ничего, касающегося этого
места. Никто не подходил к этой горе так близко с тех пор как люди
вернулись в Страну после Ритуала Осквернения. Я уверена, что эти ог-
ромные вершины означают место могущества, превосходящее возможно даже
Грейвин Френдор. Но у меня нет доказательств для такой веры, происхо-
дивших бы не от странного молчания Учения Кевина. Меленкурион - одно
из главных мест Страны, и все же Первый и Второй Заветы не содержат
информации о нем кроме нескольких старых карт, фрагмента одной песни и
двух необъяснимых фраз, которые, если их перевод не ошибочен, говорят
о повелевании и крови. Так что,- она скривилась,- в безуспешности моих
попыток выведать что-нибудь у Амока нет в общем-то ничего удивительно-
го.
Это повергло ее снова в размышления о своем невежестве, и она за-
молчала. Кавинант пытался выдумать способ помочь ей. Но все его усилия
напоминали попытки посмотреть сквозь каменную стену; у него было еще
меньше необходимого знания. Если он собирался придерживаться сделки,
ему следовало бы действовать несколько иначе.
Интуитивно он верил, что настанет еще его время. А пока он решил
ждать, что будет, когда Амок приведет их к этой горе.
Заключительный этап их странствий начался даже скорее, чем он
ожидал. Амок провел их по спуску через длинный проход между двумя ска-
лами, затем в извилистое ущелье, которое продолжало опускаться, пока
не свернуло на восток. К полудню они сбавили высоту более чем на две
тысячи футов. Здесь ущелье закончилось, выведя их на широкое, ровное,
голое плато, прилегавшее к склонам огромной горы. Насколько мог видеть
Кавинант, плато охватывало Меленкурион с востока и юга. Ровная поверх-
ность казалась оправой, основанием для пятнадцати или двадцати тысяч
футов вздымавшихся на ней двух горных пиков. А к востоку от плато гор
вообще не было.
Ранихины после долгих дней не свойственного им карабканья рвались
пуститься вскачь и перешли на легкий галоп, почувствовав ровную и
твердую поверхность. С поразительной быстротой Амок мчался впереди
них. Он тоже радовался их быстрой езде и даже увеличил скорость. Рани-
хины скакали изо всех сил, перешли на настоящий галоп, оставляя позади
мустанга Кавинанта. Но все же гарцующая поступь Амока опережала их. Он
весело направлял всадников на восток, а затем на юг, к центру плато.
Кавинант не спеша следовал за ними. Вскоре он подъехал к первой
вершине. Плато здесь было несколько сот ярдов шириной и простиралось к
югу, пока его западная часть не скрывалась за подножием второй верши-
ны. Горные пики расходились друг от друга на высоте нескольких тысяч
футов над плато, но линия их соединения оставалась заметной до самой
поверхности, словно две части отличались по своему строению. В месте,
где эта линия доходила до плато, по ровной его поверхности проходила
трещина. Эта расщелина рассекала все плато до его восточной кромки.
Впереди Кавинанта ранихины закончили свой галоп возле края расще-
лины. Теперь Елена понеслась вдоль нее к наружной кромке плато. Кави-
нант повернул своего мустанга туда же и нагнал ее. Вместе они слезли с
коней, и он улегся на живот, заглядывая в пропасть. Четырьмя тысячами
футами ниже отвесной скалы, насколько хватало взгляда, раскинулся тем-
ный дремучий лес. Чаща облепила изрезанную местность - плотный древний
лесной покров, застилавший основание Западных гор, словно чтобы скрыть
и утешить тайной неотступную и открытую боль. А в сторону северо-вос-
тока через это заросшее пространство пролегла красно-черная линия ре-
ки, вырывавшейся из подножия расщелины. Неслышимо отсюда, она с трудом
вырывалась на поверхность и устремлялась к самой сердцевине леса. Река
была похожа на рубец в чаще, шрам на мрачном зеленом лице. Этот рубец
придал суровому, злому лицу выражение дикости, словно вызываемой меч-
тами о разрываемом на кусочки враге, который оставил этот рубец.
Елена принялась объяснять Кавинанту увиденную картину.
- Это река Черная,- сказала она почтительно. Она была первой из
Новых Лордов, кто видел этот пейзаж.- Начинаясь здесь, она течет сто
пятьдесят или более лиг, чтобы соединиться с Мифиль по пути в Анде-
лейн. Ее источник, говорят, лежит глубоко под Меленкурион Скайвейр. Мы
стоим на Расколотой Скале, у восточного подступа или портала огромной
горы. А ниже нас - Дремучий Удушитель, последний в Стране Лес, в кото-
ром все еще бродит Защитник Леса - где искалеченное сознание Всеедино-
го Леса все еще общается с самим собой.- На секунду она замерла, чтобы
глубоко вздохнуть. Затем добавила: - Любимый, я верю, что мы уже неда-
леко от Седьмого Завета.
Отползя от кромки, он с трудом встал на ноги. Ветер, казалось,
приносил легкое головокружение. Он отошел от кромки на несколько ша-
гов, прежде чем ответил:
- Я тоже надеюсь. Не исключено, что война сейчас, возможно, уже
закончилась. Если планы Троя не сработали, Фаул может быть уже на пол-
пути к Ревлстону.
- Да, я тоже этого боюсь. Но я по-прежнему верю, что будущее
Страны не будет потеряно в этой войне. И что битва эта - не наша забо-
та. У нас есть другое дело.
Кавинант прикинул расстояние до ее глаз, как бы оценивая опас-
ность обидеть ее, затем сказал:
- А тебе не приходило в голову, что ты не способна выведать что-
нибудь у Амока?
- Конечно,- резко ответила она.- Я не слепая.
- Тогда что ты собираешься делать, если он ни о чем не станет
рассказывать?
- У меня есть Посох Закона. Это возможный ключ. И когда Амок про-
водит нас к Седьмому Завету, я не буду беспомощна.
