начал забывать и членораздельное произношение слов; в заключение он встал,
желая обратиться к обществу с красноречивым спичем, но свалился в тачку и
моментально заснул крепким сном.
Когда корзину вновь увязали и выяснилась полная невозможность вывести
мистера Пиквика из оцепенения, стали совещаться, как поступить: отвезти ли
мистеру Уэллеру своего хозяина назад, или оставить его на месте пока они не
соберутся в обратный путь. В конце, концов остановились на последнем
решении; и так как предстоящая экспедиция должна была занять не больше часу
и так как мистер Уэллер очень настойчиво просил их взять его с собой, решено
было оставить мистера Пиквика спать в тачке и зайти за ним на обратном пути.
Таким образом. они пустились в путь, а мистер Пиквик с полным комфортом
храпел в тени.
Нет никаких разумных оснований сомневаться в том, что мистер Пиквик все
храпел бы и храпел в тени, пока не вернутся его друзья или, в случае их
опоздания, пока не спустятся на землю вечерние тени, - при условии, конечно,
что его покой ничем не будет нарушен. По его покой был нарушен. И вот как
это произошло.
Капитан Болдуиг был маленький сердитый человек в синем сюртуке и
жестком черном галстуке; когда он снисходил до прогулки по своим владениям,
то совершал ее в обществе толстой трости с медным наконечником, а также
садовника и его помощника с раболепными физиономиями, которым (садовникам,
не трости) капитан Болдуиг отдавал приказания со всем подобающим величием и
строгостью; ибо свояченица капитана Болдуига была замужем за маркизом, дом
капитана был виллой, а земля его "владениями", и все это было очень
внушительно, даже величественно.
Мистер Пиквик не проспал и получаса, как явился маленький капитан
Болдуиг в сопровождении двух садовников, шагая со всей быстротой, какую
допускали его осанка и важность. Приблизившись к дубу, капитан Болдуиг
остановился, глубоко перевел дух и окинул взглядом расстилавшийся перед ним
пейзаж, словно этот пейзаж должен был испытывать великое удовольствие от
того, что капитан Болдуиг обращает на него внимание; засим он выразительно
ударил по земле тростью и позвал старшего садовника.
- Хант! - сказал капитан Болдуиг.
- Что прикажете, сэр? - сказал садовник.
- Завтра утром утрамбовать здесь, слышите, Ханг.
- Слушаю, сэр.
- И позаботьтесь о том, чтобы содержать это место в полном порядке.
Слышите, Хант?
- Слушаю, сэр.
- И напомните мне сделать объявление о нарушителях права владения,
пороховых ловушках * и тому подобном, чтобы сюда не лазили. Слышите, Хант...
Слышите?..
- Не забуду, сэр.
- Прошу прощенья, сэр, - сказал второй садовник, приподнимая шляпу.
- В чем дело, Уилкинс? - спросил капитан Болдуиг.
- Прошу прошенья, сэр, но, мне кажется, здесь кто-то уже побывал
сегодня.
- Ка-ак! - сказал капитан, грозно озираясь.
- Да, сэр, мне кажется, здесь обедали, сэр.
- Проклятье! Какая наглость! Совершенно верно! - сказал капитан
Болдуиг, когда его взгляд упал на корки хлеба и объедки, валявшиеся на
траве. - Здесь действительно жрали. Хотел бы я застать этих бродяг!
воскликнул капитан Болдуиг, сжимая свою толстую трость.
- Прошу прощенья, сэр, - сказал Уилкинс, - но...
- Что "но"? А? - заревел капитан, и, следуя за робким взглядом
Уилкинса, его глаза остановились на тачке и мистере Пиквике.
- Кто вы такой, негодяй? - спросил капитан, тыкая толстой тростью в
мистера Пиквика. - Как ваше имя?
- Холодный пу...унш... - пробормотал мистер Пиквик, снова погружаясь в
сон.
- Что? - вопросил капитан Болдуиг.
Никакого ответа.
- Как он себя назвал? - спросил капитан.
- Кажется, Панч, сэр, - ответил Уилкинс.
- Вот наглость, черт подери, вот наглец! - воскликнул капитан Болдуиг.
- Он только притворяется, будто спит! - яростно кричал капитан Болдуиг. - Он
пьян! Пьяный плебей! Увезите его, Уилкинс, увезите его немедленно!
- Куда прикажете, сэр? - робко осведомился Уилкинс.
- К черту! - отвечал капитан Болдуиг.
- Очень хорошо, сэр, - сказал Уилкинс.
- Стойте! - сказал капитан.
Уилкинс послушно остановился.
- Отвезите его, - сказал капитан, - в загон для скота, и посмотрим,
назовет ли он себя Панчем, когда очнется. Я не позволю над собой издеваться,
я не позволю над собой издеваться! Увезите его!
И мистера Пиквика увезли, подчиняясь категорическому предписанию, а
величественный капитан Болдуиг, пыжась от негодования, продолжал прогулку.
Трудно передать изумление охотников, когда они, вернувшись, обнаружили,
что мистер Пиквик исчез вместе со своею тачкой. Случай был весьма
таинственный и необъяснимый. Ибо одно то, что хромой человек вдруг встал на
ноги и ушел, было фактом чрезвычайным; но если он вдобавок покатил перед
собой для развлечения тяжелую тачку - случай казался поистине
сверхъестественным. Все вместе и каждый поодиночке они обшарили все уголки и
закоулки; они кричали, свистали, хохотали, звали - и все безрезультатно.
Мистер Пиквик пропал бесследно. После нескольких часов бесплодных поисков
они пришли к печальному выводу, что придется вернуться домой без него.
Между тем мистер Пиквик, по-прежнему спавший в своей тачке, был отвезен
в загон для скота и бережно водворен там, к невыразимому восторгу не только
всех деревенских мальчишек, но и трех четвертей взрослого населения,
собравшегося в ожидании его пробуждения. Если одно его появление в тачке
доставило им величайшее удовольствие, то во сколько же раз усилился их
восторг, когда, после нескольких невнятных возгласов: "Сэм!" - он
приподнялся, сел в тачке и с неописуемым удивлением воззрился па лица, перед
ним находившиеся.
Крики толпы были, конечно, сигналом его пробуждения; его невольный
вопрос: "Что случилось?" - вызвал новый взрыв криков, пожалуй еще более
громкий.
- Вот так потеха! - ревела толпа.
- Где я? - воскликнул мистер Пиквик.
- В загоне, - отвечали голоса.
- Как я сюда попал? Что со мной было? Откуда меня привезли? Выпустите
меня! - кричал мистер Пиквик. - Где мой слуга? Где мои друзья?
- Какие еще друзья! Ура! - И в мистера Пиквика полетели брюква,
картофель, яйца и другие знаки игривого расположения духа.
Трудно сказать, сколь долго тянулась бы эта сцепа и сколько пришлось бы
претерпеть мистеру Пиквику, если бы быстро мчавшийся мимо загона экипаж не
остановился и из него не вышли старик Уордль и Сэм Уэллер: первый
значительно быстрей, чем можно это описать и даже прочесть, проложил себе
дорогу к мистеру Пиквику и усадил его в экипаж как раз в тот момент, когда
второй, вступив в единоборство с бидлом *, закончил третий и последний
раунд.
- Бегите к судье! - раздались голоса.
- Вот-вот, бегите, - сказал мистер Уэллер, вскакивая на козлы. - Привет
от меня, привет от мистера Уэллера судье, и скажите ему, что я намял бока
его бидлу, а если он назначит нового, я зайду завтра, чтобы и тому намять
бока. Погоняйте, старина!
- Как только приеду в Лондон, подам жалобу на этого капитана Болдуига и
привлеку его к суду за незаконное задержание, - сказал мистер Пиквик, когда
экипаж выехал из города.
- Кажется, мы вторглись в чужие владения, - заметил Уордль.
- Мне все равно, - отвечал мистер Пиквик, - я подам в суд.
- Нет, не подадите, - возразил Уордль.
- Подам, клянусь... - Но, заметив насмешливое выражение лица Уордля,
мистер Пиквик запнулся и спросил: - А что?
- Да то, - сказал старый Уордль, заливаясь смехом, - что дело можно
обратить против кое-кого из нас и сказать, что мы выпили слишком много
холодного пунша.
Как ни удерживался мистер Пиквик, но на лице его появилась улыбка,
улыбка уступила место смеху, смех - хохоту; хохотали все. А для того чтобы
поддержать хорошее расположение духа, остановились у первой придорожной
таверны и потребовали по стаканчику грога для всех и большой стакан
экстраординарной крепости для мистера Сэмюела Уэллера.
ГЛАВА XX,
повествующая о том, какими дельцами были
Додсон и Фогг, и какими повесами их клерки,
и как происходило трогательное свидание
мистера Уэллера с его давно пропавшим
родителем; а также о том, какое избранное
общество собралось в "Сороке и Пне" и какой
превосходной будет следующая глава
В нижнем этаже мрачного дома в, самом дальнем конце Фрименс-Корта, на
Корнхилле, сидело четверо клерков фирмы Додсона и Фогга, двух поверенных *
его величества при Суде Королевской Скамьи *, Общих Тяжб в Вестминстере и
верховного Канцлерского суда *; у вышеупомянутых клерков во время дневных
занятий было столько же надежды уловить проблески небесного света и солнца,
сколько и у человека, посаженного на дно достаточно глубокого колодца; и
притом они не могли увидеть днем звезды, каковой возможности не лишает
пребывание в колодце.
Комната для клерков в конторе Додсона и Фогга была темной, сырой,
затхлой, и в ней находились: высокая деревянная перегородка,
долженствовавшая заслонять клерков от взглядов непосвященных, два старых
деревянных стула, очень громко тикающие часы, календарь, стойка для зонтов,
вешалка и несколько полок, заваленных перенумерованными связками грязных
бумаг, старыми сосновыми ящиками с бумажными наклейками и, пустыми, всех
видов и размеров, глиняными бутылками из-под чернил. Стеклянная дверь
выходила в коридор, выводивший во двор. С наружной стороны этой стеклянной
двери в пятницу утром, наступившим после событий, правдиво изложенных в
предыдущей главе, и предстал мистер Пиквик в сопровождении Сэма Уэллера.
- Входите, что же вы! - раздался голос из-за перегородки в ответ на
тихий стук мистера Пиквика.
Мистер Пиквик и Сэм вошли.
- Мистер Додсон или мистер Фогг дома, сэр? - вежливо осведомился мистер
Пиквик, направляясь со шляпой в руке к перегородке.
- Мистера Додсона нет дома, а мистер Фогг очень занят, - ответил голос,
и в то же время голова с пером за ухом, - та, которой принадлежал этот
голос, - показалась из-за перегородки перед мистером Пиквиком.
Это была неопрятная голова, на которой рыжеватые волосы, тщательно
разделенные боковым пробором и напомаженные, завивались полукруглыми
хвостиками, обрамлявшими плоскую физиономию, украшенную парой маленьких
глазок, очень грязным воротничком сорочки и порыжевшим черным галстуком.
- Мистера Додсона нет дома, а мистер Фогг очень занят, - сказал
человек, которому принадлежала голова.
- Когда вернется мистер Додсон, сэр? - осведомился мистер Пиквик.
- Не могу вам сказать.
- Скоро ли освободится мистер Фогг, сэр?
- Не знаю.
Тут человек принялся преспокойно чинить перо, а другой клерк, который
размешивал зейдлицкий порошок * под крышкой своей конторки, одобрительно
засмеялся.
- В таком случае я подожду, - сказал мистер Пиквик.
Ответа не последовало. Мистер Пиквик уселся без приглашения и стал
слушать громкое тиканье часов и приглушенный разговор клерков.
- Вот была потеха, правда? - сказал джентльмен в коричневом фраке с
медными пуговицами, в закапанных брюках мышиного цвета и блюхеровских
башмаках *, заканчивая рассказ о своих похождениях прошлой ночью.
- Здорово, чертовски здорово! - сказал человек с зейдлицким порошком.
- Том Каминс председательствовал, - продолжал человек в коричневом
фраке. - В половине пятого я добрался до Сомерс-Тауна * и до того
