стоило посмотреть и старому и молодому. Затем она умоляюще продела свою руку
под руку старика и прошептала ему что-то па ухо; старый Лобс ничего не мог
поделать, - он расплылся в улыбку, и в то же самое время по щеке у него
скатилась слеза.
Минут пять спустя из комнаты Мерайи появились девицы; они хихикали и
смущались; когда молодежь обрела полное счастье, старый Лобс достал свою
трубку и закурил ее; и любопытно одно обстоятельство, касающиеся именно этой
трубки табаку: она оказалась самой умиротворяющей и приятной трубкой, какую
он когда-либо курил.
Натэниел Пипкин счел наилучшим хранить свою тайну и благодаря этому
вошел постепенно в милость к старому Лобсу, который со временем научил его
курить, и в течение многих последующих лет они сиживали в саду ясными
вечерами, весьма торжественно покуривая и попивая. Он скоро оправился от
своей страсти, ибо мы находим его имя в приходской книге, где он расписался
как свидетель бракосочетания Мерайи Лобс и ее кузена; выяснилось также, на
основании других документов, что в ночь свадьбы он был посажен в деревенскую
тюрьму, ибо совершил на улице, в состоянии опьянения, ряд эксцентрических
поступков, в чем его поддерживал и к чему его подстрекал костлявый
подмастерье на тонких ногах.
ГЛАВА XVIII,
вкратце поясняющая два пункта: во-первых,
силу истерики и, во-вторых, силу обстоятельств
В течение двух дней, следовавших за завтраком у миссис Хантер,
пиквикисты оставались в Интенсуилле, с беспокойством ожидая вестей от своего
досточтимого вождя. Мистеру Тапмену и мистеру Снодграссу было по-прежнему
предоставлено развлекаться по-своему, ибо мистер Уинкль, уступая самому
настойчивому приглашению, продолжал жить в доме мистера Потта и посвящать
свой досуг обществу его очаровательной супруги. Не раз и сам мистер Потт
присоединялся к ним для довершения их блаженства. Глубоко погруженный в
размышления об общественном благе и о посрамлении "Независимого", этот
великий муж редко решался снизойти с высоты своего ума к скромному уровню
умов ординарных. Но на сей раз, как бы подчеркивая свое расположение к
любому последователю мистера Пикника, он снисходил, уступал, спускался со
своего пьедестала и шагал по земле, милостиво приноравливая свои замечания к
разумению стада и, если судить не по духу, а по форме, казалось, сопричислял
себя к этому стаду.
При таком отношении сего знаменитого общественного деятеля к мистеру
Уинклю легко себе представить крайнее удивление, изобразившееся на лице
этого джентльмена, сидевшего в столовой за утренним завтраком, когда дверь
быстро распахнулась и столь же быстро захлопнулась за мистером Поттом,
который величественно направился к нему и, оттолкнув протянутую руку,
заскрежетал зубами, словно хотел отточить то, что собирался произнести, и
воскликнул скрипучим голосом:
- Змея!
- Сэр! - воскликнул мистер Уинкль, вставая с кресла.
- Змея, сэр! - повторил мистер Потт, возвышая голос, а затем внезапно
понижая: - Я сказал, змея, сэр, - понимайте как знаете.
Если вы расстались с человеком друзьями в два часа ночи, а он встречает
вас утром в половине десятого и вместо приветствия называет вас змеей, есть
основания заключить, что за это время случилось нечто неприятное. Эта мысль
пришла в голову мистеру Уинклю. Он ответил мистеру Потту ледяным взглядом и,
следуя совету сего джентльмена, старался "понять как знает", что такое змея.
Однако из этого ничего не вышло, и после нескольких минут глубокого молчания
он сказал:
- Змея, сэр... змея, мистер Потт! Что вы хотите сказать, сэр?.. Это
шутка!
- Шутка, сэр! - закричал мистер Потт, сделав жест, выражавший горячее
желание запустить чайником из британского металла в голову гостя. - Шутка,
сэр... По нет, я буду сдержан! Я буду сдержан, сэр!
И, в доказательство своей сдержанности, мистер Потт с пеной у рта
бросился в кресло.
- Дорогой сэр! - выкликнул мистер Уинкль.
- Дорогой сэр! - подхватил Потт. - Как вы смеете, сэр, обращаться ко
мне со словами "дорогой сэр"? Как вы смеете, говоря это, смотреть мне в
глаза, сэр?
- В таком случае, сэр, мне остается спросить, - ответил мистер Уинкль,
- как вы смеете смотреть мне в глаза и называть меня змеей, сэр?
- Потому что вы змея! - отвечал мистер Потт.
- Докажите это, сэр! - горячо сказал мистер Уинкль. - Докажите!
Мрачное облако пронеслось по глубокомысленному лицу издателя, когда он
вытащил из кармана утренний номер "Независимого" и, ткнув пальцем в какую-то
заметку, шнырнул газету через стол мистеру Уинклю.
Сей джентльмен взял се и прочел следующее:
"Наш невежественный и мерзкий противник в отвратительных заметках по
поводу последних выборов в нашем городе осмелился вторгнуться в святилище
частной жизни и коснулся крайне недвусмысленным образом личных дел нашего
бывшего кандидата и нашего будущего представителя, несмотря на гнусно
подстроенное его поражение - мистера Физкина. Чего добивается наш подлый
противник? Что сказал бы этот грубиян, если бы мы пренебрегли, подобно ему,
общественной благопристойностью и приподняли завесу, которая, к счастью для
него, защищает его личную жизнь от насмешек, чтобы не сказать омерзения?
Что, если бы мы указали и комментировали факты и обстоятельства, которые
хорошо известны и замечены всеми, кроме нашего слепого, как крот,
противника?.. Что, если бы мы обнародовали следующее излияние, которое мы
получили, когда начали писать эту статью, от талантливого согражданина и
сотрудника:
"МЕДНЫЙ ЛОБ
Коли знал бы П...
Как много забот
Рогатым состоять супругом,
То сделал бы, поверь,
Чего нельзя теперь,
И свел ее до свадьбы с Уинклем-другом".
- Какие рифмы к слову "забот", негодяй? - торжественно вопросил мистер
Потт.
- Какие рифмы к слову "забот"? - повторила миссис Потт, чье появление в
этот момент предупредило ответ. - Скажем - Потт!
Говоря это, миссис Потт ласково улыбнулась ошарашенному пиквикисту и
протянула ему руку. Взволнованный молодой человек в смущении готов был ножа
и. поданную ему руку, если бы не вмешался негодующий Потт.
- Назад, сударыня, назад! - крикнул редактор. - Пожимать ему руку на
моих глазах!
- Мистер Потт! - сказала удивленная леди.
- Несчастная женщина, смотрите! - воскликнул супруг. - Смотрите,
сударыня, - "Медный лоб". "Медный лоб" - это я. "Она" - это вы, сударыня...
вы!
В порыве бешенства, сопровождаемого чем-то вроде дрожи, вызванной
выражением лица его супруги, Потт бросил свежий номер "Итенсуиллского
независимого" к ее ногам.
- Однако, сэр, - сказала удивленная миссис Потт, наклоняясь, чтобы
поднять газету. - Однако, сэр!
Мистер Потт вздрогнул под презрительным взглядом своей супруги. Он
делал отчаянные усилия подвинтить свою храбрость, но она быстро
развинчивалась.
Ничего нет ужасного в этой краткой реплике: "Однако, сэр!" - когда
приходится ее читать, но тон. каким она была произнесена, и взгляд, ее
сопровождавший, казалось, прямо указывали па отмщение, долженствующее
обрушиться на голову Потта, и произвели на него соответствующее впечатление.
Самый неопытный наблюдатель мог бы обнаружить в его взволнованной физиономии
готовность уступить свои веллингтоновские сапоги любому бесстрашному
заместителю, который согласился бы в данный момент стоять в них перед миссис
Потт.
Миссис Потт прочла статью, испустила громкий кряк и грохнулась на ковер
у камина, визжа и колотя каблуками, так что нельзя было сомневаться в
характере ее чувств по данному поводу.
- Моя милая, - сказал устрашенный Потт, - я ведь не говорил, что верю
этому... Я... - но голос несчастного утонул в визге его супруги.
- Миссис Потт, сударыня, позвольте и мне... умоляю вас, успокойтесь!
сказал мистер Уинкль, но вопли и стук участились и стали еще громче.
- Дорогая моя, - сказал мистер Потт, - мне очень жаль. Если ты не
думаешь о своем здоровье, подумай хотя бы обо мне, дорогая. Перед домом
соберется толпа.
По чем настойчивей умолял мистер Потт, тем неистовей были вопли.
К счастью, однако, при особе миссис Потт состояла телохранительница,
некая молодая леди, прямой обязанностью коей было заведование ее туалетом,
но крайне полезная во многих случаях жизни и больше всего в этой специальной
области, где ее госпоже требовались поддержка и содействие в любой ее
склонности противоречить желаниям несчастного Потта. В надлежащий срок вопли
достигли слуха молодой леди и привели ее в комнату с быстротой, которая
существенно угрожала привести в беспорядок ее локончики, затейливо свисавшие
из-под чепчика.
- О моя дорогая миссис! - восклицала телохранительница, стремительно
опускаясь на колени рядом с распростертой на полу миссис Потт. - О моя
дорогая миссис! Что случилось?
- Ваш хозяин... ваш жестокий хозяин... - бормотала страдалица.
Потт явно начал сдаваться.
- Какой позор! - укоризненно сказала телохранительница. - Я знаю, он
сведет вас в могилу, сударыня. Бедный ангел!
Он сдавался все заметнее. Противник продолжал атаку.
- Ох, не оставляйте меня... не оставляйте меня, Гудуин! - лепетала
миссис Потт, судорожно цепляясь за руку упомянутой Гудунн. - Вы -
единственное существо, которое меня любит, Гудуин!
После этого трогательного обращения Гудуин разыграла маленькую семейную
трагедию собственного сочинения и пролила обильные слезы.
- Никогда, сударыня... никогда, - сказала Гудуин. - О сэр, вам следует
быть заботливее... внимательнее, вы не знаете, как вы обижаете миссис.
Когда-нибудь вы об этом пожалеете, я знаю, что пожалеете, и всегда это
знала.
Несчастный Потт робко поднял глаза, но ничего из сказал.
- Гудуин, - позвала миссис Потт слабым голосом.
- Сударыня? - отозвалась Гудуин.
- Если бы вы только знали, как я любила этого человека!
- Не расстраивайте себя воспоминаниями, сударыня! - сказала
телохранительница.
У Потта был совершенно перепуганный вид. Пришла пора, когда оставалось
только прикончить его.
- А теперь, - рыдала миссис Потт, - теперь, после всего, что было, с
тобой так обращаются, так позорят и оскорбляют в присутствии третьего лица,
и это лицо - посторонний человек. Но я этого не потерплю! Гудуин, продолжала
миссис Потт, приподнимаясь в объятиях своей союзницы, - мой брат, лейтенант,
заступится за меня. Я разведусь с ним, Гудуин!
- Он этого заслуживает, сударыня, - сказала Гудуин.
Какие бы мысли ни пробудила в уме мистера Потта угроза о разводе, он их
скрыл и удовлетворился тем, что сказал с великим смирением:
- Моя дорогая, ты меня выслушаешь?
Единственным ответом был новый взрыв рыданий, и миссис Потт с
возрастающей истеричностью начала требовать, чтобы ей сообщили, зачем она
родилась на свет божий, и чтобы ей дали целый ряд сведений того же рода.
- Дорогая моя, - увещевал мистер Потт, - не поддавайся этим горьким
чувствам. Я ни на минуту не поверил, что для этой заметки есть какие-либо
основания, дорогая... Это невозможно! Я только рассердился, моя милая...
Можно сказать, был в бешенстве... оттого, что шайка "Независимого"
осмелилась это напечатать, вот и все!
Мистер Потт бросил умоляющий взгляд на безвинного виновника несчастья,
словно просил его не упоминать о змее.
- А какие шаги, сэр, намереваетесь вы предпринять, чтобы получить
