это раз, и каждая дырка дает проход воздуху, это два. Прямо скажу: это не
шляпа, а сито с вентиляцией - так я ее называю!
Разразившись этой сентенцией, мистер Уэллер приятно улыбнулся всем
пиквикистам.
- А теперь поговорим о деле. Я за вами послал, посоветовавшись с этими
джентльменами, - сказал мистер Пиквик.
- Вот именно, сэр, - вставил Сэм, - выкладывай, да поживей, как сказал
отец сыну, когда тот проглотил фартинг.
- Прежде всего мы хотели бы знать, - начал мистер Пиквик, - имеются ли
у вас основания быть недовольным своим местом?
- Раньше, чем отвечать на этот вопрос, джентльмены, - сказал Сэм, - я
бы хотел прежде всего узнать, думаете ли вы предложить мне лучшее.
Луч тихого благоволения озарил лицо мистера Пиквика, давшего такой
ответ:
- Я не прочь взять вас к себе на службу.
- К вам? - воскликнул Сэм.
Мистер Пиквик утвердительно кивнул головой.
- Жалованье? - осведомился Сэм.
- Двенадцать фунтов в год, - ответил мистер Пиквик.
- Платье?
- Две смены.
- Работа?
- Прислуживать мне и путешествовать вместе со мной и этими
джентльменами.
- Снимайте билетик, - выразительно заметил Сэм, - сдан одинокому
джентльмену, условия по договору.
- Значит, вы согласны? - спросил мистер Пиквик.
- Безусловно, - ответил Сэм. - Если платье будет мне впору, как и
место, все сойдет.
- Вы, конечно, можете представить рекомендацию? - поинтересовался
мистер Пиквик.
- Справьтесь об этом у хозяйки "Белого Оленя", сэр, - отозвался Сэм.
- Можете вы прийти сегодня же вечером?
- Если платье готово, я влезу в него хоть сейчас, с живостью заявил
Сэм.
- Приходите к восьми часам вечера, - сказал мистер Пиквик. - и если
рекомендация окажется удовлетворительной, о платье мы позаботимся.
Если не считать одной единственной шалости, в которой участвовала в
равной мере одна из служанок, поведение мистера Уэллера оказалось столь
безупречным, что мистер Пиквик счел вполне возможным заключить соглашение в
тот же вечер. Со всею стремительностью и энергией, характеризовавшими как
общественную деятельность, так и частную жизнь этого замечательного
человека, мистер Пиквик тотчас же повел своего нового слугу в одно из тех
удобных заведений, где продается новое и поношенное мужское платье и где
обходятся без затруднительной и неприятной формальности, именуемой
примеркой; ночь еще не спустилась, а мистер Уэллер получил уже в свое
распоряжение серый фрак с пуговицами, украшенными буквами П. К., черную
шляпу с кокардой, пестрый полосатый жилет, светлые штаны и гетры и столько
других необходимых вещей, что перечислить их не представляется возможным.
- Итак, - заметил сей внезапно преобразившийся субъект, заняв на
следующее утро наружное место в итенсуиллской карете, - хотел бы я знать,
кем полагается мне быть - лакеем, грумом, егерем или торговцем семенами! Вид
у меня такой, будто я смесь всех четверых! Ну, не беда! Перемена климата,
много развлечений, мало дела, и я все это мне подходит при моей
необыкновенной хворости. Итак, да здравствуют пиквикисты! - скажу я.
ГЛАВА XIII
Некоторые сведения об Итенсуилле: о его
политических партиях и о выборах члена,
долженствующего представительствовать
в парламенте этот древний, верноподданный
и патриотический город
Мы откровенно признаемся, что до того момента, пока мы не погрузились в
многотомные документы Пиквикского клуба, нам никогда не приходилось слышать
об Итенсуилле; с такой же искренностью мы признаемся, что тщетно искали в
настоящее время доказательств действительного существования этого городка.
Зная, с какой глубокой верой следует относиться к каждой заметке и заявлению
мистера Пиквика, и не помышляя довериться нашей памяти в ущерб утверждениям
сего великого мужа, мы обращались по интересующему нас вопросу ко всем
авторитетным источникам, которые удалось нам разыскать. Мы тщательно изучали
все названия, помещенные в Таблицах А и Б *, но не встретили названия
"Итенсуилл"; мы внимательно исследовали каждый уголок на географических
картах графств, изданных в интересах общества нашими выдающимися издателями,
но наши поиски не привели ни к каким результатам. Посему мы склонны
предположить, что мистер Пиквик из опасения кого-нибудь обидеть и из
деликатности, столь примечательной в глазах всех, кто хорошо его знал,
намеренно поставил вместо настоящего вымышленное название того города, в
котором производил свои наблюдения. Наше предположение подтверждается одним
обстоятельством, на первый взгляд крайне незначительным и незаметным, но
если на него взглянуть с указанной точки зрения, оно не может не остановить
на себе внимания. В записной книжке мистера Пиквика мы можем разобрать
заметку, что места для него и его учеников заказаны были в норвичской
карете; но эта заметка была потом зачеркнута, словно для того, чтобы скрыть
даже направление, в котором надлежало бы искать этот город. Мы не рискнем
делать на этот счет никаких догадок, а непосредственно перейдем к своему
повествованию, довольствуясь материалами, которыми нас снабдили его герои.
Можно думать, что население Итенсуилла, как и многих других городков,
приписывало себе исключительное и особое значение и что каждый житель
Итенсуилла, сознавая, сколь важен его личный пример, долгом своим почитал
примкнуть душою и сердцем к одной из двух великих партий, на которые
делилось население, - к партии Синих или к партии Желтых *.
Синие не упускали случая стать в оппозицию Желтым, а Желтые не упускали
случая стать в оппозицию Синим, вследствие чего, где бы ни встречались
Желтые и Синие - на публичном собрании, в зале городского совета, на рынке
или на ярмарке, - споры и крепкие словечки оглашали воздух. Излишне
добавлять, что благодаря этим раздорам каждый вопрос в Итенсуилле становился
вопросом партийным. Если Желтые предлагали сделать новую стеклянную крышу
над рынком, Синие собирали митинги и проваливали это предложение; если Синие
предлагали установить новый водопроводный насос на главной улице города,
Желтые восставали все как один, пораженные такой чудовищной затеей. В городе
были Синие лавки и Желтые лавки, Синие гостиницы и Желтые гостиницы, и даже
в церкви были боковые нефы - Желтый и Синий.
Разумеется, было важно и настоятельно необходимо, чтобы у каждой из
этих мощных партий был свой излюбленный печатный орган, выражавший ее
мнения; соответственно в городе издавалось две газеты: "Итенсуиллская
газета" и "Итенсуиллский независимый"; первая защищала принципы Синих,
вторая решительно отстаивала взгляды Желтых. Прекрасные это были газеты! Что
за передовые статьи и какая пламенная полемика! "Наш недостойный собрат
Газета", "Эта позорная и подлая газетка Независимый", "Этот лживый и
непристойный Независимый", "Этот злостный клеветнический листок Газета" и
подобные разжигающие оскорбления были в изобилии рассеяны на столбцах каждой
из них, в каждом номере, пробуждая чувства пламенного восхищения и
негодования в сердцах горожан.
Мистер Пиквик, со свойственными ему прозорливостью и чутьем, избрал
самый подходящий момент для посещения этого города. Никогда еще борьба
партий в нем не достигала такого ожесточения. Почтенный Сэмюел Сламки из
Сламки-Холла был кандидатом Синих, а Горацио Физкин, эсквайр из Физкин-лоджа
* близ Итенсуилла выдвинут был друзьями отстаивать интересы Желтых. "Газета"
предупреждала избирателей Итенсуилла, что глаза не одной только Англии, но
всего цивилизованного мира устремлены на них; а "Независимый" грозно
вопрошал, остаются ли избиратели Итенсуилла по-прежнему славными гражданами,
каковыми их всегда считали, или низкими и раболепными орудиями, недостойными
называться англичанами и пользоваться благословенной свободой. Такого
волнения в городе еще никогда не бывало.
Был поздний вечер, когда мистер Пиквик с друзьями при помощи Сэма
спустились с крыши итенсуиллской кареты. Большие синие шелковые флаги
развевались из окон гостиницы "Городской Герб", а плакаты в каждом окне
возвещали гигантскими буквами, что комитет почтенного Сэмюела Сламки
заседает здесь ежедневно. Толпа зевак собралась на улице, внимая охрипшему
человеку, который столь рьяно превозносил с балкона мистера Сламки, что лицо
его стало пунцовым; но силу и остроту его аргументов несколько ослаблял
неумолчный грохот четырех огромных барабанов, поставленных комитетом мистера
Физкина на углу улицы. Рядом с этим человеком стоял маленький подвижный
джентльмен; во время пауз он снимал шляпу и делал знак толпе, чтобы она
аплодировала, что и было аккуратно выполняемо с большим энтузиазмом; так как
краснолицый джентльмен продолжал говорить, пока его лицо не раскраснелось до
последней степени, то казалось, что цели он достиг с таким же успехом, как
если бы кто-нибудь его слышал.
Выйдя из кареты, пиквикисты очутились среди честных и независимых,
немедленно испустивших три оглушительных "ура", которые, будучи подхвачены
всей толпой (ибо толпе отнюдь не обязательно знать, чем вызваны крики),
разрослись в такой торжествующий рев, который заставил умолкнуть даже
краснолицего человека на балконе.
- Ура! - гаркнула в заключение толпа.
- Еще разок! - крикнул маленький заправила на балконе, и толпа снова
заорала, словно у нее были чугунные легкие со стальным механизмом.
- Да здравствует Сламки! - вторил мистер Пикник, снимая шляпу.
- Долой Физкина! - орала толпа.
- Долой! - кричал мистер Пикник.
- Ура!
И снова поднялся такой рев, словно ревел целый зверинец, как ревет он,
когда слон звонит в колокол, требуя завтрак.
- Кто этот Сламки? - прошептал мистер Тапмен.
- Понятия не имею, - отозвался так же тихо мистер Пиквик. - Тес... Не
задавайте вопросов. В таких случаях надо делать то, что делает толпа.
- Но, по-видимому, здесь две толпы, - заметил мистер Снодграсс.
- Кричите с тою, которая больше, - ответил мистер Пиквик.
Фолианты - и те ничего не могли бы прибавить к этому.
Они вошли в гостиницу - горланящая толпа расступилась и пропустила их.
Прежде всего надлежало позаботиться о ночлеге.
- Можем мы здесь получить постели? - спросил мистер Пиквик лакея.
- Не знаю, сэр, - ответил тот. - Боюсь, все занято, сэр. Сейчас наведу
справки, сэр.
Через минуту он вернулся и спросил, Синие ли джентльмены. Так как ни
мистер Пиквик, ни его друзья не были заинтересованы ни в одном из
кандидатов, ответить на этот вопрос было затруднительно. Столкнувшись с
такой дилеммой, мистер Пиквик вспомнил о своем новом друге, мистере Перкере.
- Вы знаете джентльмена по имени Перкер? - спросил он.
- Как же, сэр, знаю! Это - агент почтенного мистера Сэмюела Сламки.
- Он, кажется, Синий?
- Конечно, сэр.
- В таком случае и мы Синие, - сказал мистер Пиквик; но, заметив, что
лакей колеблется, услышав такое заявление, он вручил ему визитную карточку и
попросил тотчас же передать ее мистеру Перкеру, если он находится здесь.
Лакей ретировался и скоро вернулся, предложив мистеру Пиквику следовать
за ним. Он ввел его в большую комнату во втором этаже, где за длинным
столом, заваленным бумагами и книгами, восседал мистер Перкер.
- А, уважаемый сэр! - сказал маленький джентльмен, подходя к нему.
Очень рад вас видеть, уважаемый сэр, очень рад. Прошу садиться. Итак, вы не
отказались от своего намерения. Вы приехали посмотреть выборы... а?
