чувства были взбудоражены и восхищение зажжено; и в течение многих часов,
когда сон стер для него восприятие всех земных предметов, лицо и фигура
любезной миссис Потт рисовались снова и снова его смятенному воображению.
Шум и суета, возвестившие о наступлении утра, могли вытеснить из головы
самого романтического мечтателя в мире все ассоциации, кроме тех, которые
непосредственно связывались с быстро приближавшимися выборами. Бой
барабанов, звуки рожков и труб, крики людей и топот лошадей гулко
проносились вдоль улиц с самого рассвета, а случайные стычки между
застрельщиками обеих партий оживляли приготовления и вместе с тем приятно их
разнообразили.
- Ну, Сэм, - сказал мистер Пиквик своему камердинеру, появившемуся в
дверях спальни, когда он заканчивал свой туалет, - сегодня, кажется, весь
город на ногах.
- Сущая потеха, сэр, - отвечал мистер Уэллер. - Наши собрались в
"Городском Гербе" и уже надорвали себе глотки.
- А! - сказал мистер Пиквик. - До такой степени они преданы своей
партии, Сэм?
- В жизни не видал такой преданности, сэр.
- Деятельные люди? - сказал мистер Пиквик.
- На редкость, - ответил Сэм. - Еще никогда не видал, чтобы люди
столько ели и пили. Дивлюсь, как они не боятся лопнуть.
- Это излишняя доброта здешних помещиков, - заметил мистер Пиквик.
- Похоже на то, - коротко ответил Сэм.
- Они производят впечатление славных, свежих, здоровых ребят, - сказал
мистер Пиквик, выглядывая из окна.
- Еще бы не свежих, - отозвался Сэм, - я с двумя лакеями из "Павлина"
здорово откачивал независимых избирателей после их вчерашнего ужина.
- Откачивали независимых избирателей! - воскликнул мистер Пиквик.
- Ну, да, - ответил его слуга, - спали, где упали, утром мы вытащили их
одного за другим и - под насос, а теперь они, регулярно, в полном порядке.
По шиллингу с головы комитет выдал за эту работу.
- Быть не может! - воскликнул пораженный мистер Пиквик.
- Помилуй бог, сэр, - сказал Сэм, - где же это вас крестили, да не
докрестили? Да это еще пустяки.
- Пустяки? - повторил мистер Пиквик.
- Сущие пустяки, сэр, - отвечал слуга. - Вечером накануне последних
выборов противная партия подкупила служанку в "Городском Гербе", чтобы она
фокус-покус устроила с грогом четырнадцати избирателям, которые остановились
в гостинице и еще не голосовали.
- Что значит устроить фокус-покус с грогом? - осведомился мистер
Пиквик.
- Подлить снотворного, - отвечал Сэм. - Будь я проклят, если она не
усыпила их всех так, чтоб они опоздали на двенадцать часов к выборам! Одного
для пробы положили на носилки и доставили к палатке, где голоса подавались,
да не прошло - не допустили голосовать! Тогда его отправили обратно и опять
уложили в постель.
- Странные приемы, - сказал мистер Пиквик, не то разговаривая сам с
собой, не то обращаясь к Сэму.
- И наполовину не такие странные, сэр, как одно чудесное происшествие,
что случилось с моим собственным отцом во время выборов в этом самом городе,
- отозвался Сэм.
- А что такое? - полюбопытствовал мистер Пиквик.
- А вот, ездил он сюда прежде с каретой, - начал Сэм, - подошли выборы,
одна партия и наняла его доставить избирателей из Лондона. Вечером, накануне
отъезда, комитет другой партии посылает за ним потихоньку, он идет за
посланным, тот вводит его в большую комнату... множество джентльменов, горы
бумаг, перья, чернила и все такое. "А, мистер Уэллер, - говорит джентльмен,
сидящий в кресле, - очень рад вас видеть, сэр, как поживаете?" - "Очень
хорошо, благодарю вас, сэр, - говорит отец, - надеюсь, и вы чувствуете себя
недурно?" - "Ничего себе, благодарю вас, сэр, - говорит джентльмен, -
присаживайтесь, мистер Уэллер... пожалуйста, присаживайтесь, сэр". Вот отец
присаживается, и уставились они с джентльменом друг на друга. "Вы меня не
помните?" - говорит джентльмен. "Не могу сказать, чтобы помнил", - говорит
отец. "О, я вас знаю, - говорит джентльмен, - знал вас, когда вы мальчиком
были", - говорит он. "Ну, а я вас не помню", - говорит отец. "Это очень
странно", - говорит джентльмен. "Очень", - говорит отец. "Должно быть, у вас
плохая память, мистер Уэллер", - говорит джентльмен. "Да, память очень
плохая", - говорит отец. "Я так и думал", - говорит джентльмен. Ну, тут
наливает он ему стакан вина и обхаживает его, говорит, как он, мол, хорошо
лошадьми правит; отец, регулярно, разошелся, а под конец тот сует ему в руку
билет в двадцать фунтов. "Очень плохая дорога отсюда до Лондона", - говорит
джентльмен. "Местами дорога тяжелая", - говорит отец. "Особенно около
канала, кажется", - говорит джентльмен. "Место пакостное, это правильно",
говорит отец. "Ну-с, мистер Уэллер, - говорит джентльмен, - мы знаем, что
кучер вы прекрасный и с лошадьми можете сделать что хотите. Все мы вас очень
любим, мистер Уэллер; так что если произойдет несчастный случай, когда вы
повезете сюда этих вот избирателей, и если они вывалятся в канал без вредных
последствий, так эти деньги берите себе", - говорит он. "Джентльмен, вы
очень добры, - говорит отец, - и за ваше здоровье я выпью еще стакан вина",
- говорит он. Выпил, а потом спрятал деньги и откланялся. Вы не поверите,
сэр, - продолжал Сэм, с невыразимым бесстыдством глядя на своего хозяина,
что в тот самый день, как поехал он с этими избирателями, его карета и
опрокинулась на том вот самом месте, и все до единого высыпались в канал.
- И все они благополучно выбрались оттуда? - быстро спросил мистер
Пиквик.
- Как же... - очень медленно отвечал Сэм, - похоже на то, что одного
старого джентльмена не досчитались, знаю, что нашли его шляпу, а не совсем
уверен, была при ней его голова или нет. Но вот тут-то самое странное и
удивительное совпадение, по-моему: после того, что сказал этот джентльмен,
карета отца опрокинулась на том самом месте и в тот самый день!
- Да, несомненно, это очень странное обстоятельство, - сказал мистер
Пиквик. - Но почистите-ка мне шляпу. Сэм, я слышу, что мистер Уинкль зовет
меня завтракать.
С этими словами мистер Пиквик спустился в гостиную, где увидел, что
завтрак подан и семья в сборе. Позавтракали на скорую руку; у каждого
джентльмена шляпа была украшена огромной синей кокардой, сделанной
прелестными ручками самой миссис Потт; так как мистер Уинкль вызвался
сопровождать эту леди на крышу дома, смежного с платформой, то мистер Пиквик
и мистер Потт отправились вдвоем в "Городской Герб", где из заднего окна
один из членов комитета мистера Сламки обращался с речью к шести мальчишкам
и одной девочке, величая их непрестанно внушительным титулом "мужей
итенсуиллских", на что шесть вышеупомянутых мальчишек отвечали громкими
криками.
Конный двор недвусмысленно свидетельствовал о славе и могуществе
итенсуиллских Синих. Здесь была целая армия синих флагов - одни с одним
древком, другие с двумя демонстрировали подобающие лозунги золотыми буквами
в четыре фута длиною и соответствующей толщины. Здесь был большой оркестр из
труб, фаготов и барабанов, по четыре музыканта в ряду; они добросовестно
зарабатывали свои деньги, в особенности очень мускулистые барабанщики. Здесь
были отряды констеблей * с синими жезлами, двадцать членов комитета с синими
шарфами и толпа избирателей с синими кокардами. Здесь были избиратели верхом
и избиратели пешие. Здесь была открытая коляска, запряженная четверкой, для
почтенного Сэмюела Сламки; и здесь были четыре коляски, запряженные парой,
для его друзей и приверженцев. Флаги шелестели, оркестр играл, констебли
ругались, двадцать членов комитета препирались, толпа орала, лошади
пятились, форейторы потели; все и все, что здесь собралось, старались
исключительно ради пользы, выгоды, чести и славы почтенного Сэмюела Сламки,
из Сламки-Холла, одного из кандидатов для представительства города
Итенсуилла в палате общин парламента Соединенного королевства.
Долго и громко раздавались крики "ура", и величественно шелестело одно
из синих знамен с начертанными на нем словами: "Свобода печати", когда рыжая
голова мистера Потта была замечена и одном из окон стоявшею внизу толпою; и
безгранично возрос энтузиазм, когда сам почтенный Сэмюел Сламки, в сапогах с
отворотами и в синем галстуке, выступил вперед, пожал руку вышеназванному
Потту и мелодраматическими жестами демонстрировал перед толпой свою
несказанную признательность "Итенсуиллской газете".
- Все ли готово? - спросил почтенный Сэмюел Сламки мистера Перкера.
- Все, уважаемый сэр, - был ответ маленького джентльмена.
- Ничего, надеюсь, не забыли? - сказал достопочтенный Сэмюел Сламки.
- Все сделано, уважаемый сэр, все до последней мелочи. На улице у двери
находятся двадцать человек, хорошо вымытых, вы им пожмете руки, и шестеро
грудных младенцев - вы их погладите по головке и спросите, сколько каждому
из них месяцев. Будьте особенно внимательны к детям, уважаемый сэр, не
забывайте, что это всегда производит огромное впечатление.
- Я об этом позабочусь, - сказал почтенный Сэмюел Сламки.
- И, пожалуй, уважаемый сэр, - добавил предусмотрительный маленький
человек, - пожалуй, если бы вы м_о_г_л_и - я не говорю, что это обязательно,
но если м вы могли п_о_ц_е_л_о_в_а_т_ь одного из них, это произвело бы
огромное впечатление на толпу.
- Разве не тот же получится эффект, если это сделает пропонент <Член
комитета, предлагавший кандидата в парламент: это предложение должно было
быть поддержано вторым лицом - "секундантом". (Прим. перев.)> или секундант?
- осведомился почтенный Сэмюел Сламки.
- Боюсь, что нет, - отвечал агент, - если вы это сами сделаете,
уважаемый сэр, мне кажется, это создаст вам большую популярность.
- Очень хорошо, - покорно сказал почтенный Сэмюел Сламки, - значит, это
должно быть сделано. Вот и все.
- Стройтесь в процессию! - кричали двадцать членов комитета.
Под восторженные крики собравшейся толпы оркестр, констебли, члены
комитета, избиратели, всадники и экипажи заняли свои места; в коляски влезло
столько джентльменов, сколько могло уместиться в них стоя; а экипаж,
предназначенный для мистера Перкера, вместил еще мистера Пиквика, мистера
Тапмена и мистера Снодграсса, не считая полудюжины членов комитета.
Наступил момент страшного напряжения, когда процессия ждала, чтобы
почтенный Сэмюел Сламки вошел в свой экипаж. Вдруг толпа разразилась
громкими криками "ура".
- Вышел! - сказал маленький мистер Перкер чрезвычайно возбужденно, тем
более что занимаемая ими позиция лишала его возможности видеть, что
происходит впереди.
Новое "ура", еще громче.
- Пожимает руки! - крикнул маленький агент.
Новое "ура", еще сильнее.
- Гладит детей по головке, - сказал мистер Перкер, дрожа от волнения.
Взрыв аплодисментов потрясает воздух.
- Целует ребенка! - восхищенно воскликнул маленький джентльмен.
Второй взрыв.
- Целует другого! -задыхался взволнованный агент.
Третий взрыв.
- Целует всех! - взвизгнул восторженный маленький джентльмен.
И, приветствуемая оглушительными криками толпы, процессия тронулась в
путь.
Каким образом и по каким причинам она смешалась с другой процессией и
как в конце концов выпутались из сумятицы, за этим воспоследовавшей,
описывать мы не беремся, тем более что в самом, начале суматохи шляпа
мистера Пиквика одним толчком древка желтого знамени была нахлобучена ему на
глаза, нос и рот. Когда ему удавалось хоть что-то разглядеть, - пишет он,
