вокруг себя он видел злобные физиономии, огромное облако пыли и густую толпу
сражающихся. Он описывает, как был выброшен из экипажа какою-то невидимой
силой и лично принял участие в кулачной расправе, но с кем, как и почему он
решительно не в состоянии установить. Затем он почувствовал, как стоявшие
сзади подтолкнули его на какие-то деревянные ступеньки, и, водрузив шляпу на
место, он оказался в кругу друзей в самых первых рядах левого крыла
платформы. Правое было предоставлено партии Желтых, а центр - мэру и его
чиновникам, один из коих - толстый герольд Итенсуилла - звонил в колокольчик
необычайных размеров, дабы воцарилась тишина. Тем временем мистер Горацио
Физкин и почтенный Сэмюел Сламки, прижимая руки к сердцу, кланялись с
величайшей приветливостью взбаламученному морю голов, затопившему открытое
перед ними пространство, откуда поднималась такая буря стонов, криков,
воплей и улюлюканья, которая сделала бы честь землетрясению.
- А вот и Уинкль! - сказал мистер Тапмен, потянув своего друга за
рукав.
- Где? - спросил мистер Пиквик, надевая очки, которые, по счастью,
хранил до сей поры в кармане.
- Вон там, - ответил мистер Тапмен, - на крыше того дома.
И действительно, в свинцовом желобе черепичной крыши комфортабельно
восседали на двух стульях мистер Уинкль и миссис Потт, размахивая носовыми
платками в знак приветствия, - любезность, на которую мистер Пиквик ответил,
послав леди воздушный поцелуй.
Процедура еще не началась; а так как праздная толпа обычно расположена
к шуткам, то достаточно было этого невинного поступка, чтобы их вызвать.
- Ах он старый греховодник, - кричал чeй-тo голос, - волочится за
девчонками!
- Ого, достопочтенный плут! - подхватил другой.
- Напялил очки - замужнюю женщину разглядывать! - кричал третий. - Да
он подмигивает ей своим блудливым глазом! - орал четвертый.
- Присматривай за женою, Потт! - ревел пятый.
За этим последовал взрыв смеха.
Tак как эти насмешки сопровождались возмутительными сравнениями мистера
Пиквика со старым бараном и различными остротами в таком же духе и вдобавок
угрожали задеть репутацию ни в чем не повинной леди, возмущение мистера
Пиквика достигло наивысшей степени; но в эту минуту раздался призыв к
соблюдению тишины, и он удовлетворился тем, что опалил толпу взглядом,
выражавшим сожаление о такой развращенности их умов; в ответ на это раздался
еще более буйный хохот.
- Тише! - орали спутники мэра.
- Уиффин, водворите спокойствие! - распорядился мэр с торжественным
видом, приличествующим его высокому положению.
Подчиняясь приказанию, герольд исполнил второй концерт на колокольчике,
после чего какой-то джентльмен в толпе крикнул: "Пышки, пышки!" - что
послужило поводом к новому взрыву смеха.
- Джентльмены! - выкрикнул мэр, напрягая изо всех сил голос.
Джентльмены! Собратья, избиратели города Итенсуилла! Мы сошлись здесь
сегодня, чтобы избрать представителя на место нашего покойного...
Тут речь мэра была прервана голосом из толпы.
- Да здравствует мэр! - кричал кто-то. - И пускай он не покидает своей
скобяной лавки, где выколачивает денежки!
Этот намек на профессиональные занятия оратора был встречен бурей
восторга, которая под аккомпанемент колокольчика заглушила продолжение речи
оратора, за исключением последней фразы, выражавшей благодарность
собравшимся за терпеливое внимание, с которым они выслушали его от начала до
конца, каковое изъявление благодарности вызвало новый взрыв ликования, не
затихавший в течение четверти часа.
Засим высокий худой джентльмен в белом и очень жестком галстуке, после
настойчивых пожеланий толпы, чтобы он "послал домой узнать, не оставил ли он
свой голос под подушкой", попросил разрешения назвать самое подходящее лицо
для представительства в парламенте. И когда он провозгласил, что таковым
является Горацио Физкин, эсквайр из Физкин лоджа, близ Итенсуилла,
физкивисты зааплодировали, а сламкисты орали так долго и так оглушительно,
что и он и секундант могли бы с успехом вместо речи затянуть веселые
куплеты, - никто бы этого и не заметил.
После того как друзья Горацио Физкина, эсквайра, закончили свое
выступление, невысокий раздражительный краснолицый джентльмен вышел вперед и
предложил другое самое подходящее лицо для представительства в парламенте от
избирателей Итенсуилла; и краснолицый джентльмен преуспел бы в этом как
нельзя лучше, не будь он слишком раздражителен, чтобы должным образом
отвечать на веселье толпы. По после нескольких выразительных фраз
краснолицый джентльмен перешел от изобличения тех голосов в толпе, которые
его прерывали, к обмену дерзостями с джентльменами на платформе; вслед за
сим поднялся такой рев, который привел его к необходимости выразить свои
чувства энергической пантомимой, что он и сделал, уступая место секунданту,
который читал речь по рукописи в течение получаса, и его нельзя было
остановить, потому что он передал ее уже в "Итенсуиллскую газету", и
"Итенсуиллская газета" напечатала ее от слова до слова.
Затем Горацио Физкин, эсквайр из Физкин лоджа, близ Итенсуилла,
появился собственной персоной, чтобы лично обратиться к избирателям. Едва он
выступил, как оркестр, нанятый почтенным Сэмюелом Сламки, заиграл с такой
силой, в сравнении с которой утренняя его энергия была ничтожна; в ответ на
это Желтая толпа начала обрабатывать головы Синей толпы, а Синяя толпа
попыталась освободиться от неприятного соседства Желтой толпы; после чего
воспоследовала толкотня, борьба и свалка, воздать должное коим мы можем не в
большей мере, чем мог воздать мэр, хотя он и отдал строгий приказ двенадцати
констеблям схватить зачинщиков, число которых простиралось примерно до
двухсот пятидесяти человек. По мере развития этих событий ярость и бешенство
Физкина, эсквайра из Физкин лоджа, и его друзей возрастали, пока, наконец,
Горацио Физкин, эсквайр из Физкин лоджа, не обратился с вопросом к своему
противнику, почтенному Сэмюелу Сламки из Сламки-Холла, не играет ли оркестр
с его согласия, и когда почтенный Сэмюел Сламки уклонился от ответа, Горацио
Физкин, эсквайр из Физкин лоджа, потряс кулаком перед лицом почтенного
Сэмюела Сламки из Сламки-Холла; после чего почтенный Сэмюел Сламки, чья
кровь вскипела, вызвал Горацио Физкина, эсквайра, на смертный поединок. При
этом нарушении всех известных правил и прецедентов мэр скомандовал исполнить
новую фантазию на председательском колокольчике и объявил, что прикажет
привести к себе обоих - Горацио Физкина, эсквайра из Физкин лоджа, и
почтенного Сэмюела Сламки из Сламки-Холла - и заставит их поклясться в
сохранении мира. В ответ на это грозное предостережение в дело вмешались
сторонники обоих кандидатов, и после того как приверженцы двух партий
проспорили друг с другом в течение трех четвертей часа, Горацио Физкин,
эсквайр, коснулся своей шляпы и взглянул на почтенного Сэмюела Сламки;
почтенный Сэмюел Сламки коснулся своей шляпы и взглянул на Горацио Физкина,
эсквайра; оркестр умолк; толпа несколько успокоилась, и Горацио Физкину,
эсквайру, было позволено продолжать свою речь.
Речи обоих кандидатов, хотя и отличались одна от другой во всех прочих
отношениях, воздавали цветистую дань заслугам и высоким достоинствам
итенсуиллских избирателей. Каждый выражал убеждение, что более независимых,
более просвещенных, более горячих в делах общественных, более благородно
мыслящих, более неподкупных людей, чем те, кто обещал за него голосовать,
еще не видел мир; каждый туманно высказывал свои подозрения, что избиратели,
действующие в противоположных ему интересах, обладают скотскими слабостями и
одурманенной головой, лишающей их возможности выполнить важнейшие
обязанности, на них возложенные. Физкин выразил готовность делать все, что
от него потребуют; Сламки - твердое намерение не делать ничего, о чем бы его
ни просили. Оба говорили о том, что торговля, промышленность, коммерция,
процветание Итенсуилла ближе их сердцам, чем что бы то ни было на свете; и
каждый располагал возможностью утверждать с полной уверенностью, что именно
он - тот, кто подлежит избранию.
Был произведен подсчет поднятых рук; мэр решил в пользу почтенного
Сэмюела Сламки из Сламки-Холла. Горацио Физкин, эсквайр из Физкин лоджа,
потребовал поименной подачи голосов, и поименная подача голосов была
назначена. Засим голосовали выражение благодарности мэру за то, что он
безупречно председательствовал, а мэр, искренне желая безупречно
п_р_е_д_с_е_д_а_т_е_л_ь_с_т_в_о_в_а_т_ь (ибо в течение всей церемонии ой
стоял), поблагодарил собравшихся. Процессии перестроились, экипажи медленно
проехали сквозь толпу, а толпа, отдаваясь своим чувствам, вопила и кричала
вслед все, что ей заблагорассудится.
Пока происходили выборы, город пребывал в лихорадочном возбуждении. Все
было проведено в самом либеральном и очаровательном стиле. Продукты,
подлежащие акцизу, продавались во всех трактирах удивительно дешево,
рессорные фургоны разъезжали по улицам для удобства избирателей, охваченных
временным головокружением, - эта эпидемия распространилась среди избирателей
во время избирательной борьбы в самых устрашающих размерах, вследствие чего
на каждом шагу можно было видеть избирателя, возлежавшего на мостовой в
состоянии полного бесчувствия. Небольшая группа избирателей воздерживалась
от участия в избирательной кампании до самого последнего момента. Это были
расчетливые и рассудительные люди, все еще не убежденные доводами ни одной
из партий, хотя они и совещались часто с обеими. За час до конца подача
голосов мистер Перкер стал домогаться чести приватного свидания с этими
людьми, понятливыми, благородными; согласие на свидание было дано. Доводы
мистера Перкера были кратки, но убедительны. Эти люди отправились к месту
подачи голосов всей группой; а когда избиратели оттуда выбрались, почтенный
Сэмюел Сламки из Сламки-Холла оказался выбранным.
ГЛАВА XIV,
содержащая, краткое описание компании,
собравшейся в "Павлине", и повесть,
рассказанную торговым агентом
От созерцания борьбы и сутолоки политической жизни приятно обратиться к
безмятежному покою жизни семейной. Не будучи по существу рьяным приверженцем
ни единой из партий, мистер Пикник тем не менее заразился энтузиазмом
мистера Потта настолько, что все свое время и внимание отдавал делам,
описание которых дано в последней главе, составленной на основании его
собственных заметок. Пока он был поглощен этим занятием, не терял времени
даром и мистер Уиккль, - он посвящал его приятным прогулкам и маленьким
загородным экскурсиям с миссис Потт, не упускавшей случая скрасить
томительное однообразие жизни, на которое она постоянно жаловалась. Таким
образом, оба эти джентльмена прижились в доме редактора, в то время как
мистер Тапмен и мистер Снодграсс были в значительной степени предоставлены
самим себе. Питая весьма слабый интерес к делам общественным, они коротали
свой досуг главным образом за теми развлечениями, какие можно было найти в
"Павлине" и которые ограничивались китайским бильярдом, находившимся в
первом этаже, и кегельбаном, удаленным на задний двор. В тайну и прелесть
этих двух игр, куда более туманных, чем предполагают простые смертные,
посвятил их мистер Уэллер, в совершенстве постигший такого рода забавы.
Благодаря этому они могли коротать время и не ощущать гнетущей его тяжести,
хотя и были большей частью лишены полезного и приятного общества мистера
