- Совершенно невозможно установить личность джентльмена и получить
нравственное удовлетворение, не взглянув на него, сэр, - поучительно ответил
голос.
Мистер Уинкль, не сомневаясь больше в том, кто был этот молодой
человек, отпер дверь. Едва он это сделал, как мистер Сэмюел Уэллер вошел с
большой поспешностью, заботливо запер снова дверь с внутренней стороны,
преспокойно положил ключ в жилетный карман и, окинув взглядом мистера Уинкля
с головы до ног, сказал:
- Вы очень забавный молодой джентльмен, вот вы кто такой, сэр!
- Что означает это поведение, Сэм? - с негодованием спросил мистер
Уинкль. - Убирайтесь, сэр, сию же минуту! Что это означает, сэр?
- Что это означает? - спросил Сэм. - Послушайте, сэр, пожалуй, это
слишком жирно, как сказала молодая леди, упрекая пирожника, продавшего ей
свиной паштет, в котором ничего не было внутри, кроме сала. Что это
означает? Это недурно, совсем недурно!
- Отоприте дверь и немедленно удалитесь из этой комнаты, сэр! - сказал
мистер Уинкль.
- Я удалюсь из этой-вот комнаты, сэр, как раз в тот самый момент, когда
и вы из нее удалитесь, - весьма убедительным тоном возразил Сэм, степенно
усаживаясь. - Если мне придется унести вас на спине, - ну, тогда, конечно, я
удалюсь на самую крохотную секунду раньше вас; но разрешите выразить
надежду, что вы не доведете меня до крайности. Говоря это, я только повторяю
то, что сказал. благородный джентльмен упрямой съедобной улитке, которая не
вылезала из раковины, невзирая на булавку, и он боялся, что придется
раздавить ее дверью.
В заключение этой речи, которая отличалась необычным для него
многословием, мистер Уэллер положил руки на колени и посмотрел прямо в лицо
мистеру Уинклю, выражая всей своей физиономией твердое намерение не
допускать никаких шуток.
- Нечего сказать, сэр, - продолжал мистер Уэллер тоном морального
осуждения, - вы очень любезны, молодой человек, если впутываете нашего
драгоценного хозяина во всякие фантазии, когда он твердо решил перенести все
для принципа. Вы куда хуже Додсона, сэр, а что касается Фогга, то его я
считаю сущим ангелом по сравнению с вами!
Мистер Уэллер, сопровождая эту последнюю фразу выразительным шлепком по
коленям, скрестил руки с видом глубокого отвращения и откинулся на спинку
стула, как бы дожидаясь защитительной речи преступника.
- Мой добрый Сэм! - сказал Уинкль, протягивая руку; зубы его стучали
все время, пока он говорил, ибо он стоял на протяжении всей лекции мистера
Уэллера в своем ночном одеянии. - Я уважаю вашу привязанность к моему
превосходному другу и, право же, очень сожалею, что доставил ему еще новый
повод для беспокойства. Полно, Сэм, полно!
- Правильно. Вы и должны сожалеть, - сказал Сэм довольно хмуро, но в то
же время почтительно пожимая протянутую руку, - и я очень рад, что убедился
в этом, и если только это от меня зависит, я никому не позволю его дурачить,
и конец делу.
- Конечно, Сэм, - согласился мистер Уинкль. - Так! Теперь ложитесь
спать, Сэм, а утром мы об этом еще потолкуем.
- Очень сожалею, - сказал Сэм, - но я не могу лечь спать.
- Не можете лечь спать? - повторил мистер Уинкль.
- Нет, - сказал Сэм, покачивая головой. - Это невозможно.
- Неужели вы хотите сказать, что немедленно отправляетесь обратно, Сэм?
- осведомился мистер Уинкль, крайне изумленный.
- Нет, если только вы не пожелаете, - ответил Сэм, - но я не могу
покинуть эту-вот комнату. Хозяин дал строгий приказ.
- Вздор, Сэм! - сказал мистер Уинкль. - Мне нужно остаться здесь
два-три дня. И мало того, Сэм, вы должны остаться здесь, чтобы помочь мне
добиться свидания с молодой леди, мисс Эллен, Сэм, - вы ее помните, которую
я должен и хочу видеть раньше, чем покину Бристоль.
Но в ответ на каждый из этих пунктов Сэм качал головой с большой
твердостью и энергически отвечал:
- Невозможно!
Однако после многих доводов и уговоров со стороны мистера Уинкля и
полного разоблачения того, что произошло при встрече с Даулером, Сэм начал
колебаться, и, наконец, порешили на компромиссе, главные и основные условия
коего были следующие: Сэм удаляется и предоставляет комнату в полное
распоряжение мистера Уинкля, если ему будет разрешено запереть дверь снаружи
и унести ключ, обязавшись в случае пожара или другой непредвиденной
опасности немедленно отпереть; рано утром будет написано и отправлено с
Даулером письмо мистеру Пиквику с просьбою о его согласии на пребывание Сэма
и мистера Уинкля в Бристоле для достижения целей, уже изложенных, и об
ответе с ближайшей каретой; в случае благоприятного ответа вышеуказанные
лица остаются, а в случае неблагоприятного возвращаются в Бат немедленно по
получении оного; и, наконец, мистер Уинкль категорически обязуется в течение
этого времени не делать попыток к тайному бегству ни через окно, ни через
камин, ни каким-либо иным путем.
Когда договор был заключен, Сэм запер дверь и удалился.
Он уже почти добрался до нижней площадки лестницы, как вдруг
остановился и вытащил из кармана ключ.
- Я совсем забыл о том, что нужно было его поколотить, - сказал Сэм,
поворачивая было назад. - Хозяин ясно сказал, что нужно это сделать.
Удивительно глупо с моей стороны! Не беда! - добавил он, просияв. - Это
легко будет сделать и завтра.
Утешившись, по-видимому, таким соображением, мистер Уэллер снова сунул
ключ в карман, спустился с последних ступенек, не испытывая новых угрызений
совести, и вскоре погрузился, вместе с другими обитателями дома, в глубокий
сон.
ГЛАВА XXXIX
Мистер Сэмюел Уэллер, удостоившись
романическою поручения, приступает
к его исполнению; с каким успехом - обнаружится дальше
В течение следующего дня Сэм упорно не упускал мистера Уинкля из виду,
твердо решив не сводить с него глаз ни на секунду, пока не получит
определенных инструкций из первоисточника. Хотя мистеру Уинклю неприятны
были строгий надзор и великая бдительность Сэма, он предпочитал мириться с
этим, чем идти на явное сопротивление и подвергнуть себя опасности быть
увезенным силою; мистер Уэллер не раз внушительно намекал, что избрать
именно эту линию поведения его побуждает суровое чувство долга. Нет причин
сомневаться в том, что Сэм очень быстро успокоил бы свою совесть, доставив
мистера Уинкля в Бат, связанного по рукам и по ногам, если бы немедленный
ответ мистера Пиквика на записку, которую Даулер взялся передать, не
предупредил подобного акта. Говоря коротко, в восемь часов вечера мистер
Пиквик самолично вошел в общую столовую "Кустарника" и с улыбкой сказал
Сэму, к великому его облегчению, что он поступил совершенно правильно и
больше нет необходимости стоять на страже.
- Я решил приехать сам, - сказал мистер Пиквик, обращаясь к мистеру
Уинклю, когда Сэм освободил его от пальто и дорожного шарфа, - чтобы
убедиться, раньше чем я дам свое согласие на участие Сэма в этом деле, что
ваше чувство к этой молодой леди вполне честно и серьезно.
- От всего сердца и от всей души говорю, что серьезно! - воскликнул
мистер Уинкль с большой энергией.
- Помните, Уинкль, - сказал мистер Пиквик с сияющими глазами, - мы ее
встретили в доме нашего превосходного и гостеприимного друга. Плохо бы вы
отблагодарили его, если бы стали добиваться привязанности этой молодой леди
из одного легкомыслия и без серьезных намерений. Я этого не допущу, сэр. Я
этого не допущу!
- Конечно, у меня и в помыслах этого нет! - с жаром воскликнул мистер
Уинкль. - Я об этом много думал и чувствую, что все мое счастье в ней.
- Это то, что мы называем - завязать все в один узелок, сэр, - вмешался
мистер Уэллер с приятной улыбкой.
Мистер Уинкль отнесся несколько сурово к этому замечанию, а мистер
Пиквик сердито приказал своему слуге не шутить с одним из лучших чувств
нашей натуры, на что Сэм ответил, что он не стал бы шутить, если бы
разбирался в этом; но столько есть этих лучших чувств, что он не может
угадать, какое из них действительно лучшее.
Затем мистер Уинкль рассказал о разговоре, который был у него с
мистером Беном Элленом относительно Арабеллы; сообщил, что его целью было
добиться свиданья с молодой леди и формально признаться ей в своей страсти;
и заявил о своей уверенности, основанной на некоторых туманных намеках и
бормотанье вышеупомянутого Бена, что где бы ни была она заточена в настоящее
время - место это находится где-то поблизости от Холмов. Таков был весь
запас сведений или догадок по этому вопросу.
Было решено, что с этой весьма ненадежной нитью для руководства мистер
Уэллер отправится на следующее утро на разведку; было условлено также, что
мистер Пиквик и мистер Уинкль, будучи менее уверены в своих силах, совершат
прогулку по городу и мимоходом заглянут в течение дня к мистеру Бобу Сойеру
в надежде увидеть молодую леди или услышать что-либо о ее местопребывании.
Итак, на следующее утро Сэм Уэллер вышел на поиски, отнюдь не
устрашенный весьма обескураживающей перспективой; он побрел по одной улице,
побрел по другой (мы готовы были бы сказать: в гору и под гору, но в сторону
Клифтона мы все время идем в гору), не встретив никого и ничего, что могло
пролить хотя бы слабый свет на предмет его поисков. Сэм много раз вступал в
разговоры с грумами, прогуливавшими лошадей на улицах, и с няньками,
гулявшими с детьми в переулках; но Сэм не мог извлечь ни из первых, ни из
последних ничего, что имело бы хотя малейшее отношение к объекту искусно
проводимого дознания. В очень многих домах было очень много молодых леди,
большую часть коих проницательные слуги мужского и женского пола подозревали
в глубокой привязанности к кому-то или в полной готовности привязаться, если
представится случай. Но поскольку ни одна из этих молодых леди не была мисс
Арабеллой Эллен, Сэм по получении информации оставался не более
осведомленным, чем был до нее.
Сэм оставил позади Холмы, борясь с сильным ветром и задаваясь вопросом,
неужели в этих краях всегда приходится держать шляпу обеими руками, и добрел
до тенистого местечка, где было разбросано несколько маленьких вилл,
казавшихся тихими и уединенными.
Перед дверью конюшни в конце длинного переулка-тупика грум в рабочем
костюме бездельничал, по-видимому убеждая себя в том, что он что-то делает с
помощью лопаты и тачки. Мы можем отметить здесь, что нам вряд ли случалось
когда-нибудь видеть грума около его конюшни, который в минуту досуга не
пребывал бы, в большей или меньшей степени, жертвой этого странного
заблуждения.
Сэм подумал, что он может с таким же успехом поговорить с этим грумом,
как и со всяким другим, в особенности потому, что он очень устал от ходьбы,
а как раз против тачки находился прекрасный большой камень; поэтому он
свернул в переулок и, усевшись на камень, начал разговор с присущей ему
легкостью и развязностью.
- Доброе утро, старина, - сказал Сэм.
- Вы хотите сказать- день, - отозвался грум, бросив угрюмый взгляд на
Сэма.
- Вы совершенно правы, старина, - согласился Сэм, - я именно хочу
сказать - день. Как поживаете?
- Ну, я себя чувствую не лучше оттого, что вас вижу, - отвечал сердитый
грум.
- Это очень странно, - сказал Сэм, - а вид у вас такой беззаботный, и
кажетесь вы таким добрым, что глядеть на вас - одно удовольствие.
Угрюмый грум стал еще угрюмее, однако же это не произвело никакого
впечатления на Сэма, который немедленно осведомился с весьма озабоченным
